Я должен стать Главным Героем или… 2 (СИ). Страница 38

Валерия покраснела и стала похожа на спелую помидорку, Валера просто вылупил глаза, а губы Долгорукова чуть дрогнули в ухмылке.

— Stazjanisław? — приподнял бровь поляк.

— Ваше Благородие! — нашелся я, вытягиваясь по струнке перед непосредственным командиром. — Чем могу быть полезен?

Долгоруков бросил короткий взгляд за спину, после — оценивающе посмотрел на меня. Не укрылся от взгляда штабс-капитана и пробежавший мимо Антоша Шереметьев, который даже головой в сторону Долгорукова не кивнул. Видимо, или не хотел привлекать к своей жирной жопке лишнего внимания, или совсем тупой. Я бы поставил сотку на второе.

— Вас уже несколько часов ожидает делегация Речи Посполитой, господин Штерн, — ровно произнес княжич.

— Если вы про принесение официальных извинений, то я глубоко раскаиваюсь, Ваше Благородие, даже не сомневайтесь. А если дуэль, то я завсегда готов уважить дорогих соседей…

Язык мой, враг мой. Наверное, стоило дослушать, что там хотел сказать Долгоруков, но в присутствии недоброжелательно выглядящего хрономага мне становилось немного не по себе. Княжич был настолько имбой, что аж дурно становилось. Ведь будь у меня такая сила, я бы давно уже пощипал за филейные части всех девчонок в радиусе трех километров и пробил по шарам всем аристократам. Просто потому что могу.

А Долгоруков, как казалось — нет, я был в этом уверен! — являлся человеком железных принципов и убеждений. И никогда бы не воспользовался своей чудовищной силой в подобном ключе. Хотя этот человек был буквально в силах захватить трон и стать Императором Российским. Достаточно было лишь задаться подобной целью.

— Дуэль? — переспросил Стасян, будто бы не до конца расслышал мой ответ. — Ты за кого нас принимаешь, Илья?

Я перевел взгляд с поляка на Валеру, который активно жестикулировал за спиной княжичей и зачем-то хлопал себя ладонью по груди. У него сердечный приступ или что? Валерия же просто закрыла глаза ладонью, не в силах выносить творящийся кринж.

— Не время. Мы и так отстаем от графика, — отрезал Долгоруков. — Госпожа Воронцова, приступайте, рассчитываю на вас.

А потом меня сдали на поруки Воронцовой, которая вместе с братом потащила меня в комнату студсовета, где меня переодели в новенькую парадную армейскую форму. Как я оказался в большом актовом зале, где успели собрать почти всю гимназию — я уже не помнил. Как меня вывели на сцену, как, улыбающийся княжич Станислав Понятовский при поддержке княжича Андрея Долгорукова прицепили мне на грудь медаль Речи Посполитой с надписью «Virtuti militari», или по-русски орден «Военной доблести», вручаемый за проявленный на поле боя героизм, я тоже соображал слабо. Потом меня вместе с двумя улыбающимися княжичами сфоткали для газеты, а после — выпроводили из зала в сопровождении Воронцовых. И самое главное, все это время я даже слова вставить не мог, так четко работала эта команда.

На все про все — меньше получаса. Быстрее только мухи женятся, но все провернули с такой скоростью, будто бы готовились к этой херне с того момента, как Долгоруков вышел в четыре утра из кабинета начальства.

Впрочем, Валера и Валерия меня увели не слишком далеко — затолкали в кабинет Долгорукова, где меня уже ждал штабс-капитан.

— Ваше Благородие… — протянул я. — А это че было?

— Ты теперь герой! Разрешаю радоваться! — устало сообщил княжич.

— Это какой-то договорнячок, да? — осторожно уточнил я.

Штабс-капитан потер глаза кончиками пальцев, а после все же посмотрел на меня.

— Это плата от князя Понятовского за то, что они применили свои боевые мехи в центре Москвы без разрешения нашего командования. Впрочем, решению этого вопроса поспособствовал и княжич Станислав, так что в этом есть и его заслуга. Ты теперь официально героическая личность, Штерн, можешь гордиться.

— Ваше Благородие… — начал я. — Но ведь это же польская медаль…

— Так у тебя дед из Варшавы, — сказал Долгоруков.

— Правда?

— Теперь правда, — выдохнул княжич. — Ты теперь из мелкой шляхты, Понятовские заверили, что родня скоро найдется.

— А если не найдется?

— Не волнуйся. У таких как Понятовские точно всё найдется, — заверил штабс-капитан.

— Так я вам нужен был, как простолюдин, — внезапно дошло до меня. — А теперь говорите, что шляхтич…

Долгоруков удивленно посмотрел на меня, словно с ним заговорила табуретка.

— А ты умнее, чем кажешься, Штерн.

— Спасибо, Ваше Благородие.

— По законам Империи ты наш поданный, а твой род угас три поколения назад в соседнем государстве. Так что технически ты все еще российский простолюдин.

— Но польский шляхтич, — уточнил я. — Поэтому мне смогли дать медаль.

— Мелкий шляхтич, — утвердительно кивнул Долгоруков. — И ты сможешь подтвердить титул в Империи, но только при наличии выслуги лет, рекомендаций и достаточного имущества.

— Или переехать в Варшаву, откуда родом был мой дед… — протянул я.

Глаза Долгорукова опасно сузились, так что мне пришлось срочно оправдываться.

— Но никакого переезда, Ваше Благородие! Я же не предатель, чтобы так поступать со своим благодетелем! Я обязательно сделаю все, что могу для укрепления престижа простолюдинов в армии!

После этой тирады княжич немного оттаял. Откинулся на спинку стула, внимательно разглядывая орден на моей груди.

— Княжич Понятовский человек крутого нрава, — наконец-то сказал Долгоруков. — Как и его отец. И как его весь его род. Будь осторожен с этим поляком, Штерн. Если зацепишь его гонор или дашь предлог усомниться в своей порядочности, он тебя размажет любыми способами. Так что веди себя прилично, пока проходят соревнования. Ты меня понял?

— Еще хуже, чем Шереметьевы? — уточнил я.

— Намного хуже, — ответил Долгоруков. — Шереметьевы могут на тебя только скалиться и мелко пакостить, пока я твой командир, а карьера Анны зависит от моего слова. А Станислав — потенциально следующий король Речи Посполитой. Не на этих выборах, но лет через двадцать — легко может взойти на польский престол. И если тебя втянут в очередной международный скандал, тебе никто не поможет.

Звучало это как угроза, коей, впрочем, слова Долгорукова и являлись. Вот только штабс-капитан не понимал о польском княжиче кое-чего, что четко увидел я прошлой ночью.

Стасян Понятовский отлично вписывался в наш клуб крепко ебанутых, о чем говорило и его поведение в ту ночь, и то, как он лихо едва не спровоцировал военный конфликт между двумя вечно конкурирующими странами.

Единственное, что меня реально интересовало — а что потенциальный король Речи Посполитой забыл в маленьком кабаке без охраны и сопровождения?

* * *

Минутка Б. Г.-куна и историческая справка по отсылкам в тексте

Стасян Понятовский, как я уже говорил, происходит из рода натуральных польских князей, то есть титул они «взяли» в седые времена аристократов-варлордов, а не получили за выслугу перед короной. Прямым предком Стасяна является Станислав II Август Понятовский — в нашем таймлайне последний король Речи Посполитой, в таймлане Ильюши — один королей РП, который все же поборол Барскую и Тарговицкую конфедерации, смог провести реформы по ограничению власти магнатов (отмена право Liberium Veto и переход к полноценной военной демократии), а так же защитил конституцию «3 мая 1791 года». Тем самым предотвратил гражданскую войну, российскую интервенцию и три раздела Речи Посполитой. В нашей реальности Станислав II Август потерпел поражение из-за подрывной деятельности Тарговицких конфедератов и польских магнатов, которые были недовольны документом, и хоть Станислав II Август и был в юности любовником Екатерины II , договориться с имперскими интервентами не смог.

Так что в нашей реальности прототип предка нашего польского княжича — неудачливый последний правитель независимой РП, который не смог сохранить государство и побороть внутреннюю коррупцию дворянства, а в реальности Илюши — национальный герой и реформатор масштаба где-то Петра I или Александра II для россиян.