С чистого листа (СИ). Страница 13

— Тот самый случай, когда всё самое интересное прошло без твоего участия, да? — не сдержал я улыбки.

— Ну, не скажи, — заслушался парень, неверно истолковав мои слова.

Анненков твёрдо намеревался разузнать у меня подробности вчерашнего вечера, но в этот момент в ординаторскую вошла Тихоновна, и расспросы пришлось отложить.

— А почему только двое, где остальные? — насупилась женщина, будто это мы виновны в отсутствии Лии и Дёмы.

— Я уже здесь! — послышался голос из коридора, а через мгновение в ординаторскую ввалился и сам Дементий.

— Здесь — это где? — насупилась заведующая отделением.

— Простите за задержку, — пролепетал парень, поправляя не вовремя расстегнувшуюся пуговицу на рукаве.

— Дём, а у кого задержка-то? — поддел его Анненков.

— Дурак! — обиделся парень и надулся.

Через минуту в ординаторской появилась и Лия.

— Свердлова, почему опаздываешь? — принялась отчитывать её Леонова. — Самодисциплина для целителя — одно из самых важных качеств.

— Простите, Анфиса Тихоновна, но вы ведь знаете, девушкам свойственно опаздывать…

— На свидание можете себе позволить опаздывать сколько угодно, а здесь больница, и пациенты не могут ждать. Тем более, если они нуждаются в неотложной помощи. Следуйте за мной, за выходные у нас появились новые пациенты, и я хочу, чтобы вы их осмотрели.

В первой палате были заняты все койки. Вместо выписавшегося перед выходными пациента появился новенький — мужчина лет пятидесяти с усталыми глазами и бледным цветом лица. Тихоновна попросила нас по очереди провести диагностику его состояния.

Первому начинать осмотр пришлось Дементию. Парень замялся, активировал дар, а затем начал осмотр.

— Сердцебиение в норме, но стенки сердца несколько утолщены, что говорит о больших физических нагрузках в прошлом, — озвучивал свои наблюдения парень. — Печень слегка увеличена, жёлчный… в норме, обе почки работают нормально, камней нет, но заметно наличие песка в обеих почках.

— Благодарю, Дементий. Вы закончили?

— Да! — уже увереннее ответил парень.

— Хорошо. Николай, ваша очередь.

Я подошёл к пациенту и положил руку ему на живот. В качестве диагностики я нисколько не сомневался, потому как советское образование дало мне достаточные знания, чтобы определить отклонения, а вот в силе дара были небольшие сомнения. Не потому, что я не верил в себя, нет. Как-то ведь мне удалось по памяти поставить себя на ноги после встречи с преследователями, да и Митрофанова смог вылечить, пусть и не без помощи Турова. Но я до сих пор не совсем понимал принцип работы дара, а потому у меня оставалась неуверенность в собственных силах.

— Вижу небольшое пятно в области двенадцатиперстной кишки, возможно, это язва, но нужно смотреть пристальнее. Если моё предположение окажется верным, можем вылечить без проблем уже сегодня. Правда, ещё месяц придётся придерживаться строгой диеты. Печень действительно слегка увеличена. А вот жёлчный…

— Что с ним? — хитро сощурилась Тихоновна.

Как бы я ни старался найти жёлчный пузырь пациента, мне это не удавалось.

— Его нет, Анфиса Тихоновна, — произнёс я и обратился к пациенту, который с ухмылкой слушал наше обследование. — Вы не удаляли жёлчный?

— Я — нет, а вот врачи вырезали после ранения.

— Как и правую почку, верно? — догадался я, потому как попутно продолжал осмотр.

— Всё так, — кивнул мужчина.

— Герман Исаевич — военный, прослуживший Отечеству двадцать пять лет своей жизни, — произнесла Леонова. — Неоднократно был ранен и оказывался в полевых госпиталях. Где, к слову, ему и удалили жёлчный и правую почку. Которые, кстати, наш Дёмушка чудесным образом отыскал.

Лия захихикала, глядя на парня, а тот покраснел и опустил глаза в пол.

— Очень занятный пациент, — продолжила Тихоновна. — Именно поэтому я попросила его оказать услугу и позволить осмотреть себя стажёрам. Благодарю, Герман Исаевич. Я подойду к вам позднее, а сейчас мы осмотрим другого пациента, потому как Николаша уже раскрыл все секреты.

Доброжелательность Тихоновны не должна была вводить в заблуждение. Как только мы вышли из палаты, она принялась отчитывать Дементия.

— Четыре года учёбы в академии! Второй год практики заканчивается, а ты до сих пор делаешь такие элементарные ошибки! Мы целители, а не предсказатели, поэтому не нужно гадать во время диагностики, ты должен смотреть внимательно и не допускать ошибок. Ещё один такой промах, и отправлю тебя обратно на дополнительную стажировку, — женщина повернулась ко мне и просверлила строгим взглядом. — Николай, а ты? Что за неуверенность в действиях? Ты всегда был лучшим из вашей группы, а теперь сомневаешься в своих действиях и решениях. Никаких сомнений! Перепроверил себя и сказал что видишь! Идём во вторую палату!

— Анфиса Тихоновна, простите мою рассеянность, но я всё не могу выкинуть из головы ситуацию с отцом. Буквально до вчерашнего дня я думал…

— Николаша, я понимаю, что ты переживаешь из-за болезни отца, но никто из нас не может понять в чём причина, — перебила меня женщина, не дав закончить мысль. — Поверь, если бы хоть кто-то мог ему помочь, мы бы это уже сделали. Даже с нашим уровнем навыка бывают случаи, где медицина бессильна…

— Анфиса Тихоновна, это само собой разумеется, — успокоил я женщину. — Но поймите и вы меня: болезнь отца стала дополнительным толчком для моей учёбы. Всё это время я рассчитывал, что стану сильнее, умнее, лучше и непременно смогу ему помочь. Но буквально вчера я стал свидетелем случая, когда методики, преподаваемые в академии и работающие на практике, оказываются не только бесполезными, но и вредными.

— Не говори глупостей, — одёрнула меня Леонова. — Эти методики разрабатывались и улучшались столетиями. История целительства берёт своё начало с античных времён. Десятки тысяч целителей посвятили свои труды улучшению качества лечения больных, а ты сейчас хочешь перевернуть всё с ног на голову.

Ясно, с Тихоновной нет смысла спорить. Она закостенела в своих взглядах и не признает, что в медицине, как и во многих других науках, бывают исключения из правил. От идеи заручиться её поддержкой я отказался, потому как, даже если она согласится помочь, во что я верю с трудом, всё равно сделает всё по-своему, как её учили в академии и на стажировке лет пятьдесят назад.

Втянув шеи в плечи, мы поспешили за Тихоновной, словно утята за мамой уткой. Начало обхода не задалось, поэтому она была на взводе, а злить Леонову не стоит, потому как это чревато проблемами.

— Это что за запах? — возмутилась женщина, войдя в следующую палату.

Стоявший перед полной тарелкой копчёностей мужчина с длинными усами от неожиданности закашлялся и попытался накрыть еду свежей газеткой, но она упрямо сползала, и с третьей попытки пациент отчаялся скрыть следы преступления, а вместо этого подскочил с места и попытался закрыть за спиной причину недовольства заведующей.

— Вот скажите, вы мой труд цените? — осадила Тихоновна больного, который не знал куда деться и решил стоять на месте будто проштрафившийся мальчишка, прячущий за спиной разбитую вазу. — Зачем вас лечить, если вы травитесь этой гадостью, и остальных пациентов травите? Вам нельзя солёное, жирное и копчёное! Хотя бы до тех пор, пока я не поставлю вас на ноги. Либо лечитесь как полагается и не губите свою жизнь, либо не приходите в больницу. Какой у вас диагноз?

— Печень больная, — пространно ответил мужчина.

— Именно поэтому вы едите копчёных перепелов и солёными огурчиками закусываете?

Леонова вышла в коридор и повысила голос, чтобы её услышали на посту:

— Раиса Павловна, Бирюсова выписываем! Лечи его — не лечи, всё равно, что мёртвому припарка. Мы его состояние поправили, жалоб у него нет — пусть гуляет дальше, нечего мне тут койко-место занимать. Всё равно через полгода придёт с жалобами.

Остальные пациенты притихли и старались не спорить с разъярённой заведующей, потому как она могла выписать всех, кто разлагал дисциплину и не страдал тяжёлыми формами болезней. К счастью, больше конфузов не возникало, и к концу обхода заведующая оттаяла.