Яду, светлейший? Придворный маг. Страница 14

Вперила в Линаса полный укора взгляд:

– Он мой отец! И вовсе не такой извращенец, как ты полагаешь. Или ты меня в любительницы родственников мужского пола записал?

Убью и закопаю под папками. Это ж надо – вообразить, будто!..

– Успокойся, я говорю о связях иного рода. Тех, из-за которых ты теперь являешься поздно, чаще ссоришься со мной. У меня такое чувство, что ты отдалилась от меня, Аля.

Он шагнул ко мне, потянулся, чтобы обнять, но в последний момент раздумал. Руки плетьми повисли вдоль тела, взгляд потух.

– Ты… Ты перестала доверять мне. Отныне он, – с горечью добавил Линас, – вытеснил меня в твоем сердце.

– Ты ревнуешь меня к Юргасу?

Рассмеявшись, обхватила его лицо руками, развернула к себе и прильнула в страстном поцелуе. Полагала, Линас на него ответит, и мы забудем о глупой размолвке, но его губы остались недвижными, каменными.

– Линас? – все еще сжимая его лицо между ладоней, чуть отстранилась, чтобы видеть его глаза. – Что случилось? Я всего лишь не хочу ехать к твоим родителям. Ну не нравятся мне они, а еще больше этикет, твоя тетка, напыщенные гости… Почему нельзя остаться тут, в Колзии?

Тогда бы я сохранила добрые отношения со всеми.

– Потому что Новый год и следующая за ним Светоянская ночь – семейный праздник. Я хочу помириться с отцом. Ради тебя.

Как же – для меня! Ради себя он старался. Я могла его понять, родителей не выбирают, я сама до сих пор до конца не приняла Юргаса, но зачем врать-то? Неужели стыдно? Наверняка. Мол, тряпка, слабак, на попятную пошел.

– Ну, раз уж я для тебя так важна… – игриво скользнула пальцами по челюсти, затем вниз, под ворот рубашки. – Мы уедем двадцать пятого.

– Что ты задумала в Ночь Чернобога?

Взгляд Линаса сделался холодным, острым. Ухватив меня за запястье, он отвел мою руку, опустился в кресло. Обескураженная, стояла перед ним… как оплеванная. А потом…

– Ну знаешь! – Я тоже умела метать громы и молнии. – Я тебе не собачка, чтобы заискивать ласки. Не хочешь – не надо. И в «ведьму-инквизитора» играть не позволю. Или мы теперь снова «светлейший» и «госпожа Томаско»? Тогда тем более поедешь к родителям один.

Отвернулась и принялась считать. Если не обнимает до десяти…

– Вот, ты стала слишком нервной, – обвинительно заметил Линас, – взрываешься от малейшего пустяка. Все чаще ночуешь дома…

– Это преступление?

Крутнувшись на пятках, испепелила жениха взглядом.

– Учти, – ткнула в него пальцем, – контроля не потерплю! Я ведьма, а не великосветская барышня. Ночую где хочу и с кем хочу. Не нравится, ищи себе новую невесту.

И выбежала вон, громко хлопнув дверью.

Ну Линас!.. Инквизитор он и есть инквизитор, раздул из мухи слона, испортил хорошее настроение. И все из-за Лидии! Стоило упомянуть ее имя, как ощерился, припомнил мне плотное общение с отцом, женихов каких-то приписал, любовников.

Я, конечно, тоже хороша! Извожу себя бесплотной ревностью, скандалю.

Обернулась на здание волостного управления. Стоит, наверное, у окна, смотрит. Увы, занавеска на втором этаже даже не шелохнулась. То ли крепко обиделся, то ли… В голову впервые закралась мысль: а вдруг мы не пара? Сошлись летом, опьяненные страстью и смертельной опасностью, а теперь, когда чувства немного угасли, проявились наши различия. Безусловно, все пары через это проходят… Вот пусть бабушка и скажет, пара мы или так, полежали вместе и разбежались. Юргас говорит, она будущее видит.

Сделала было шаг в обратном направлении и одернула себя. Ведьма я или нет, женщина или конь в пальто, пусть Линас первым мирится.

Глава 7

Давно стемнело. Ветер разносил легкую поземку по Рыночной площади. Влажно мерцали окна домов. Изредка, подняв воротник зимнего пальто или куртки, пробегал мимо припозднившийся обыватель.

Вытянув ноги, я сидела на ступеньках бывшего кафе Руты и смотрела на тусклые шары немногочисленных фонарей вдалеке. Здесь, на безымянной улочке, называвшейся местными то Канареечной из-за пристрастия угодившей в тюрьму травницы к птичкам, то Темной, их не было вовсе. Когда-то горели над столиками, а теперь все, ни столиков, ни чая, ни канареек. Интересно, кто их забрал? Не сомневалась, птичек не бросили на произвол судьбы.

Пальцы согревала купленная в кондитерской незадолго до закрытия кружка пунша.

Следовало бы вернуться домой или хотя бы зайти, погреться в трактире отца, но мне не хотелось двигаться с места. Тут так хорошо… одиноко. А еще темно, и никто не лезет в душу.

Нет, при желании, я нашла бы с десяток дверей, в которые могла постучаться, получить горячий ужин и мягкую постель, но пришлось бы разговаривать, улыбаться, а этого не хотелось.

Линас не искал меня. Я сбежала, хлопнув дверью, а он и не заметил! Интересно, если неведомый враг отца похитит меня, доблестный инквизитор заметит или лениво кивнет из-за кипы бумаг: «Следующий, прошу на аттестацию!»

Юргас немногим лучше, связался абы с кем и молчит. Настойчиво подталкивает меня к разрыву с Линасом, заставляет варить зелья молодящимся старухам, ни в грош не ставит.

Недопитый пунш остыл, но я не спешила его выливать. Мной овладела апатия. Вот возьму и просижу здесь до утра!

Поставив наконец кружку на снег, обхватила колени руками, зарылась носом в меховую опушку пальто.

– Вот еще новости! Он тебя выгнал?

Меня ухватили за шиворот, поставили на ноги и отряхнули.

Огрызнулась:

– Пошел к Чернобогу!

Рассердится – плевать. У меня дурное настроение, от смерти хуже не станет.

– Видел издали – неинтересно.

Странно, я слышала, чувствовала Юргаса: дыхание, запах, но не видела. Даже протянула руку, пощупала, чтобы убедиться, что не разговариваю с собственными галлюцинациями.

– Ладно, если ты уж все равно тут хандришь, поможешь.

Криво усмехнулась. Вот опять: решил и моего мнения не спросил.

Медленно, по слогам, с легкой толикой злого сарказма повторила:

– Я под наблюдением инквизиции, так что никакого «поможешь»! И вообще, отстань, я хочу побыть одна.

– Смерть от холода, безусловно, самая приятная, но светлейший того не стоит. Идем! – Юргас подтолкнул меня в спину. – По дороге расскажешь, что он сделал.

Сверкнула глазами и, ориентируясь на голос, отпихнула его:

– И не подумаю!

Ясно обозначив свою позицию по всем вопросам сразу, развернулась в сторону улицы Ткачей… но тело вдруг перестало повиноваться.

– Прекрати немедленно! – зашипела я, пыталась побороть чужую магию.

Юргас лишь снисходительно посмеивался.

Убедившись в тщетности своих усилий, изрядно устав и запыхавшись, сдалась:

– Хорошо, я пойду. Но о Линасе – ни полслова!

– Больно он мне нужен! – закатил глаза отец.

Он скинул с себя чары, теперь я видела его и крайне удивилась выбору одежды. Как я уже говорила, Юргас обожал привлекать внимание, был первым модником Колзия. Однако сейчас передо мной стоял мужчина неопределенной внешности, неопределенного же возраста в мешковатой темной одежде. Волосы тоже убрал под треух. Если бы не голос, приняла бы его за крестьянина.

– Куда мы?

Нехорошие предчувствие не подвело:

– В околоток. Проберемся в подвал.

– Зачем?

Задала вопрос, а сама попятилась, благо Юргас перестал издеваться, вернул былую подвижность.

– Оживлять Томаса. Или считаешь справедливым оставить его на том свете?

Между нами повисло тяжелое молчание.

Облизав губы, спросила очевидное:

– Ты хоть сознаешь, чем это грозит?

Юргас лишь фыркнул в ответ. Похоже, он действительно вообразил себя стоящим вне закона, раз собирался заниматься черной некромантией.

– Как же солдаты? Неужели ты думаешь, они позволят?..

– А для этого мне нужна ты. Зайдешь, отвлечешь внимание, зажжешь вот эти свечи, – отец сунул мне паромасляный сверток. – Сама, главное, не нанюхайся, сразу уходи. Видишь, – даже в темноте ощущала обращенный на себя пристальный взгляд, – я даже ключи взять не прошу.