Лекарь-палач (СИ). Страница 4

Тогда я просто не знал, что за все обязательно придется заплатить. Тем более за нездоровый интерес к темным пластам истории.

– Снова подчеркну, что не собираюсь лезть в секреты расследования этого страшного преступления, – наконец заговорил профессор. – Ответите, если сможете. Детали убийства привели вас к подобным мыслям?

– Вы правильно мыслите, – сдержанно сказал я, прекрасно понимая, что нельзя рассказывать подробности преступления.

– Странно, что вы спросили, – сказал Игорь Станиславович. – Я как раз готовил статью в научный исторический журнал. Правда, не совсем по озвученной теме, но косвенно касался и заданного вами вопроса.

– Есть ли что-нибудь интересное по практикам алхимиков? – повторил я вопрос, ощущая необъяснимое возбуждение.

– Ну вы должны понимать, что мы подходим к изучению реальности с разных, так сказать сторон, – ответил профессор витиевато. – Я изучаю исторические закономерности, вы изучаете медицинские практики. Поэтому раскрыть медицинские аспекты такого явления, как алхимия, я не смогу.

– Понятно, – кивнул я. – Вы сказали, что готовили доклад. О чем?

– Тема русских алхимиков, особенно в начале своего развития будоражит умы многих историков, – ответил профессор. – Принято чаще обращать внимание на европейские практики данного явления. Однако в России, начиная с XVI века и вплоть до начала XVIII века, алхимия имела серьезный вес и представлена многими известными именами.

– Первые алхимические эксперименты относят к XVI веку, как я и сказал, – продолжал профессор. – Ранние влияния пришлись на эпоху Ивана Грозного, алхимия проникала в Россию вместе с приглашенными иностранцами, врачами, аптекарями, дипломатами. Расцвет данного феномена приходится на период 1670-1730 годы. Во времена Петра I алхимия можно сказать, процветала, проводилось множество экспериментов. Постепенно исследования становились все более научными и вытеснили ненаучные практики. К началу XVIII века алхимия может и осталась, но больше ушла в маргинальную область. В принципе можно сказать, что наука победила.

– Вы задали слишком широкое поле для исследования, – профессор внимательно посмотрел на меня, прервав короткую лекцию по истории. – Нужно сузить временной промежуток. Что именно вы хотите узнать?

– Если бы я знал, – совершенно искренне огорчился я. – Не подумайте, я не сошел с ума. Просто некоторые, так сказать, детали… преступления… выбиваются из общих представлений и имеют уникальные характеристики.

– Даже и без секретности, поверьте совсем не хочется знать деталей, – быстро сказал Игорь Станиславович. – Никто не собирается считать вас безумным. Спросите, что именно вас интересует? Может смогу помочь.

– Какие проводились опыты? – быстро спросил я. – Ну я имею в виду, есть ли данные, чем занимались русские алхимики?

– Поверьте мне, многие занимаются поиском ответов на этот вопрос, –парировал профессор. – Еще раз повторюсь, я историк. В общих чертах, алхимики в России также, как и в Европе, искали философский камень, занимались опытами по превращению металлов в золото. Процветало такое направление, как составление гороскопов. Волновали деятелей данной сферы возможности очистки металлов, создание огня, так скажем. Очень популярной была ятрохимия – создание лекарств, ядов. Разумеется, кроме философского камня, ключевым было создание «живой воды», эликсира бессмертия…

– При помощи каких ингредиентов алхимики пытались создать, как вы сказали, эликсир бессмертия? – спросил я, сразу поняв свою ошибку.

– Ну вы спросили, – покачал головой профессор. – Откуда у историка познания в медицине, тем более в алхимических практиках? Знаете, что я вам скажу. Почитайте исторические архивные материалы.

– С удовольствием, какие? – мозг уже включился в игру, и научный интерес перекрыл стремление к безопасности.

– Пройдемте в мой кабинет, предоставлю некоторые редкие источники, из собственной, так сказать, библиотеки, – поднялся Игорь Станиславович.

Вычисляя позже отправные точки, на которых еще можно было повернуть назад, я вспоминал, как шел обратно к университету вместе с профессором истории. Идеальный шанс отказаться, перестать, наконец, играть в детектива, и вернуться к собственной жизни.

Но я не отказался, не подозревая в тот момент, что прыгаю с огромной скалы не в глубины истории, но в пропасть черной человеческой души.

Весь вечер дома я внимательно изучал переданные профессором архивные документы. Почему я выбрал эпоху зарождения алхимии в России, я и сам не знал. Совпадений, как понял намного позже, и правда не бывает.

На удивление, у Игоря Станиславовича оказались копии совершенно редких фолиантов времен Ивана Грозного, документы Аптекарского приказа, приказы Тайных дел, также личная переписка и документы царского двора. Профессор также дал мне пару очень редких манускриптов с описанием экспериментов, проводимых российскими и европейскими алхимиками.

И это был последний момент, когда еще можно было повернуть назад. Я мог не читать. Просто не открывать и не изучать подробности черной науки.

Я ведь долгое время был уверен и убеждал других, что многие процедуры древних лекарей имели строго научную основу. Я был практически уверен, что в темные непросвещенные времена алхимиков напрасно обвиняли во всех грехах, что примитивное общество не принимало развитие науки.

Всегда хотел высмеять, насколько глупыми и необразованными были люди того времени, что приписывали «людям науки» подобные злодеяния.

До сегодняшнего вечера. Уверенность в научности экспериментов алхимиков заметно поколебалась. Было бы смешно. Если бы не было страшно.

Я закрыл глаза, и отложил ручку. Привычка ученого. Хватило же ума еще весь этот бред конспектировать. Науку я всегда любил, но мне было тяжелее, чем другим. В отличие от большинства коллег, у меня была ужасная память. Вообще никогда ничего не мог запомнить. Постепенно привык фиксировать любые детали, зная, что ни за что в жизни не вспомню.

Очень хорошо, что зазвонил телефон. Не пришлось придумывать, что именно выпить, чтобы заснуть после всего прочитанного.

– Слушаю, – коротко сказал я, подняв трубку, закрывая блокнот.

– Вы не могли бы спуститься? – прозвучал сухой голос майора.

Почему я не удивился?

– Нашли еще один труп? – безликим голосом спросил я.

– Да, – спокойно ответил майор.

Я непроизвольно сжал ладони, пытаясь унять дрожь. Не нужно было быть великим психологом, чтобы понять, что безразличием взрослые и состоявшиеся люди пытаются прикрыть неконтролируемый дикий страх.

– Хорошо, сейчас спущусь…, – ответил я, на ходу надевая пиджак.

Мы подъехали к студенческому общежитию технического столичного университета, который находился в другой стороне города. Ну хорошо, что хоть не два убийства на территории моего университета. Да что это со мной? Какая разница, в каком университете происходят подобные зверства?

Всеми силами я старался морально подготовиться к тому, что увижу.

Хотя вряд ли можно подготовиться к кошмару, после которого сердце делает резкий скачок и начинает отдавать ударами в горле.

На спортивной площадке позади одного из корпусов стояло уже знакомое оцепление из десятков полицейских и натренированных овчарок. Все время, пока я шел от машины до круга, в голове все перемешалось.

«Сумасшедший, просто неадекватный человек подражает древним алхимикам, – мозг защищался как мог, чтобы не пропустить в сознание мысль, что в наше время могут жить люди, практикующие подобное. – Может начитался про ритуалы и неумело пытается воспроизвести?».

Ноги непроизвольно остановились, чтобы не идти к центру круга. Медленными шагами я все же подошел к распростертому на земле телу.

– Что вы можете сказать? – голос майора прозвучал глухо.

Уши как будто заложило ватой, картина поплыла перед глазами.

Дышать. Вдох, выдох. Нельзя профессору упасть в обморок на глазах десятков полицейских. Я сделал усилие и подошел прямо к телу.