Милан. Том 3 (СИ). Страница 15

— Что за акклиматизация? — спросила Людмила, с удивлением обнаружившая: спать больше не хочется.

— То! — недовольно сказала Смелая и отвернулась к стенке, закутавшись в одеяло и обнажив при этом узкую розовую пятку, торчавшую из-под него. — Посмотри в инете.

Про акклиматизацию Люда, кажется, что-то читала и помнила, но сама это чувство не испытывала, так как, по сути, редко куда выезжала из своего региона. Однако для Александры Смеловой и настоящей Арины Стольниковой такое явление должно быть хорошо знакомо, ведь они с соревнованиями ездили по всему миру.

Акклиматизация выражалась в том, что она привыкла вставать в Москве в 6:00. Проснулась и сегодня так же, но только по местному времени это было 4 часа ночи. И так могло продолжаться достаточно долгое время. Разброс во времени, конечно, небольшой, но всё-таки он есть и теоретически может осложнять жизнь. Сейчас вот проснулась, сна ни в одном глазу, и что прикажите делать???

Люда решила посмотреть прокаты настоящей Стольниковой на олимпиаде: она до сих пор не видела их. Это может показаться странным, но Люда до сего времени не хотела их смотреть. По одной простой причине: с ума можно сойти, когда ты видишь, как твоё тело с другой хозяйкой на борту делает то, чего ты не помнишь и не знаешь.

Впрочем, сейчас уже сходить с ума дальше некуда, учитывая текущее положение. А посмотреть присущие настоящей Стольниковой приёмы, если они были, необходимо, чтобы публика не увидела странной подмены.

Люда зашла в свою официальную группу «ВКонтакте» под названием «Красная машина», нашла видео с олимпиады и посмотрела сначала короткую программу, а потом произвольную программу. Ну что сказать… Как и ожидалось, они в корне отличались от того, что она катала сейчас, и это если не брать в расчёт музыку и платья. Во-первых, по громаднейшему уровню сложности прыжковой части. В короткой программе настоящая Стольникова прыгала тройной флип, потом тройной аксель и в конце программы каскад тройной лутц — тройной тулуп. В принципе, она делала то же самое, что сейчас Смелая, и при этом получала громадные баллы: далеко за 80. Люда смотрела прокаты других фигуристок, которые с трудом набирали даже 70 баллов или максимум, 75 баллов, и то они были из последней разминки, а чаще ограничивались 65 и 67 баллами, и понимала, что те 85 баллов, что Стольникова получила за короткую программу, являлись просто громадной суммой. Значило ли это, что Сашка сейчас будет набирать столько же? Неизвестно. Но теоретически могла.

В произвольной программе прыжковый контент Стольниковой был ещё сложнее, на грани фантастики, да он и считался фантастикой, ведь его никто не мог исполнить. В начале программы она прыгала четверной лутц, потом четверной флип. За ними каскад тройной аксель — тройной тулуп, потом одиночный тройной аксель. Следом каскад тройной лутц — ойлер — тройной сальхов. Потом тройной флип и двойной аксель. И в самом конце программы, когда уже казалось, должны исполняться самые дешёвые прыжки, судя по тем, что были до этого, она ставила жирную точку в прокате, прыгая безумно сложный каскад четверной лутц — тройной риттбергер.

Контент был потрясающий. В произвольной программе Стольникова прыгала три четверных прыжка, причём самых дорогих — зубцовых, лутц и флип. Лутц повторялся в самом конце программы, в каскаде с тройным риттбергером. Этот каскад был самый дорогой из существующих в мире. Во второй части программы, с надбавкой в 10 процентов к базовой стоимости и добавляя плюс 5 баллов за уверенное, чистое исполнении, он приносил громадные баллы, далеко за 20. А ведь были ещё два тройных акселя, один из которых в каскаде с тройным тулупом. Стольникова в технической оценке на Олимпиаде набрала за произвольную программу 126 баллов, что являлось мировым рекордом среди женщин и было недоступно даже многим мужчинам, которые прыгали квады как горячие пирожки.

Однако и этого мало. Стольникова все оставшиеся не прыжковые элементы исполнила просто шикарно. Вращения, дорожки шагов, хореографические дорожки были исполнены на очень высоком уровне и на очень высокие плюсы. Естественно, оценка за произвольную программу зашкаливала. Ближайшая преследовательница, Зенитка, которая сейчас работала на Первом канале ведущей влога про фигурное катание, отставала от неё на 20 баллов, а это в фигурном катании пропасть. Это называется «вынесла в одну калитку».

Отдельно Люда заценила и артистизм Стольниковой. Очевидно, что с ней долгие годы работали хорошие хореографы, а возможно, она набрала курсы артистического мастерства в каких-либо известных театральных школах. Или просто очень хорошо слушала уроки по современной хореографии, которые проводил хореограф Железов, мастер джаз-бенда, свинга и тематического танца вообще любого жанра.

После того, как Люда посмотрела короткую и произвольную программы Стольниковой, она дошла до показательных выступлений фигуристов, которые были после Олимпиады, и наконец-то увидела, что значит «стюардесса», про которую упоминала Смелая. Показательный номер Стольниковой был… Конечно же, неприличным для советского времени. Сейчас… Да кто ж его знает… Может, такой разврат сейчас является нормой, раз его свободно показывают по телевизору???

Чёрное полупрозрачное невесомое платье из шифона, которое она взяла с собой, из-под которого отчётливо выделялись чёрный плотный лиф и чёрные трусы, предполагало ещё наличие синей накидки-болеро, на которой нанесены якобы логотипы авиакомпании, и форменной пилотки стюардессы. К сожалению, Люда не увидела их в гардеробной и, естественно, не взяла с собой. Да и мама почему-то не напомнила, тоже, наверное, забыла. Хотя, возможно, это было и к лучшему!

Половину показательного номера Стольникова каталась в пилотке и болеро, с заплетёнными волосами, чинно, спокойно-благородно. У неё в руках был даже небольшой игрушечный поднос как реквизит, из которого она якобы разносила чай. Музыка была современная, электронная, с английским вокалом. И сначала она звучала относительно тихо и спокойно и так же спокойно каталась Стольникова.

Но потом музыка буквально взрывалась, и начинался энергичный отрезок. Сотка сбрасывала пилотку, болеро, бросала в сторону поднос, распускала свои шикарные длинные чёрные волосы и оставалась в одном полупрозрачном платье, через которое видно трусы и лифчик! Ужас! Разврат!

Дело в том, что это платье ещё имело довольно приличный вырез, через который грудь Стольниковой было отчётливо видно: едва ли не наполовину. И Арина делала всё, чтобы камеры показали её с наиболее выгодного ракурса, крупно выхватывая в кадр белые холмы. При прокате она занимала очень… кхм… соблазнительные позы. Да в полупрозрачных тряпочках платья любая поза была такой! Что кантилевер, что гидроблейд, что карандаш или либела!

Естественно, трибуны при виде такого номера буквально стонали от восторга. Громадная арена, тонущая в темноте и расцвечиваемая праздничными огнями, бегающими по льду и людям, просто орала и визжала от восторга, когда Стольникова закончила прокат. И тут Люду охватило чувство, которое называется в просторечии «испанский стыд». Ей вдруг стало неожиданно очень стыдно того, что люди видели такое, и не только болельщики на трибунах, но и миллионы людей по всему миру, и даже те же фигуристы, которые сейчас присутствуют и приехали на соревнования, тоже наверняка видели этот показательный номер.

Люда думала, Сашка уснула, однако это оказалось не так. Только она закончила смотреть видео на телефоне, как подружка повернула к ней голову.

— Чё там смотришь?

— Смотрю свои прокаты, — с достоинством ответила Людмила.

— Нарциссизм — плохое качество, — заметила с ехидством Смелая. Она тоже достала телефон и стала проверять новые записи в соцсетях и блогах.

— Какая-то фигня! — недовольно сказала Людмила и отбросила телефон. — Я не хочу больше катать «стюардессу»!

— Но у тебя нет другого номера! — резонно заметила Смелая. — Нравится — не нравится, терпи, моя красавица. Сама выбирала. А что тебе не нравится: нормальный номер, встречают его с энтузиазмом, большим восторгом. И посмотри контракт. Возможно, там что-то написано по его исполнению.