Повелитель огня II (СИ). Страница 8

— По пути не делай глупостей. Мне от тебя нужно всего лишь, чтобы ты меня проводила к Ясне.

Ещё один кивок, похоже, девчонка попалась смышлёная.

Мы покинули стряпенную, вышли к лестнице, поднялись на второй этаж, прошли по тёмному коридору чуть ли не до самого конца и оказались у двери, за которой предположительно должна была спать Ясна.

— Открой дверь и позови её, — шёпотом сказал я хлебнице.

— Я? — удивилась та.

— Да. Если ты ошиблась, и там кто-то другой, то извинишься, и всё. А если там не Ясна, и позову я, то, боюсь, по-тихому уйти не получится.

Спорить девушка не стала и осторожно толкнула дверь. Ожидаемо оказалось заперто. Я постучал. В ответ тишина. Постучал сильнее. Примерно через полминуты послышался звук поворота ключа, после чего дверь слегка приоткрылась.

— Кто здесь? — донёсся до нас недовольный голос Ясны, и я подумал, что при случае стоит ей объяснить, что подобные вопросы следует задавать через закрытую дверь.

— Госпожа, не гневайся! Это Жула… — начала было хлебница.

— Ясна, это я, Владимир! — перебил я девушку. — Можно войти?

— Входи, — послышалось из-за раскрывающейся двери.

Я вошёл в комнату, толкая перед собой хлебницу. Ясна стояла сонная, удивлённая, в ночной рубахе — длинной, шёлковой и очень тонкой, чуть ли не прозрачной.

— Что случилось, Владимир? — спросила Крепинская княгиня. — Зачем ты привёл сюда эту…

Ясна запнулась, пытаясь понять, кого же я привёл.

— Она помогла мне найти твою опочивальню, — сказал я. — А случилось то, что меня пытались убить.

— Она? — удивлённо спросила Ясна, уставившись на хлебницу и, похоже, частично ещё пребывая во сне.

Жула тут же отрицательно завертела головой, а я сказал:

— Ясна, пожалуйста, проснись! У нас мало времени.

— На что мало времени?

— Не знаю пока на что, но мало. Просыпайся и быстро одевайся!

Повернувшись к Крепинской княгине спиной, чтобы не смущать её, я обратился к хлебнице:

— Ты знаешь, где спит господин?

— Знаю. В своей опочивальне, — ответила девушка и, немного подумав, добавила: — Если не остался сегодня у госпожи.

— Будем надеяться, что сегодня ему не до госпожи. Показать сможешь?

— Смогу.

— Не надо показывать, — сказала Ясна, и голос её уже звучал иначе, видимо, проснулась-таки полностью. — Я знаю, где находятся господские покои, пусть только объяснит, какая дверь дядина.

— В самом конце коридора, справа, — произнесла хлебница. — Слева — детские и нянек, а справа сначала опочивальня госпожи, а потом господина.

— Найдём, — уверенно сказала Крепинская княгиня и добавила: — Я готова.

— Найди что-нибудь, чем можно связать девчонку и заткнуть ей рот, чтобы не шумела, — попросил я Ясну.

— У тебя в руке меч, — заметила та. — Это лучшее средство, чтобы заткнуть рот.

— Это не наш метод, — возразил я. — Она ничего плохого нам не сделала.

Ясна — дитя своего времени — на это лишь пожала плечами и принялась рвать простыню на полоски. А вот бедная Жула от страха стала белой как мел.

— Но если ты нас обманула, то я вернусь и убью тебя, — сказал я хлебнице, связав её и уложив на кровать.

— Я не обманула, господин!

— Проверим.

Я запихал девчонке в рот кляп, и мы с Ясной покинули комнату.

— Ты думаешь, это дядя велел тебя убить? — спросила меня шёпотом Крепинская княгиня, как только мы оказались в коридоре.

— Я думаю, что в его доме ничего не происходит без его ведома, — ответил я. — Но если это не так, то мы всё выясним.

— Он не мог. Он ведь сказал, что хочет тебе помочь. Он так искренне это говорил.

— Искренне, — согласился я. — Поэтому я пока его ни в чём не обвиняю, но хотелось бы разобраться. И как ты понимаешь, до утра ждать не стоит.

— Понимаю, — сказала Ясна и отправилась искать господские покои — так в этом мире называли ту часть дома, где располагались спальни хозяина и членов его семьи.

Дом всё ещё спал. Ясна шла первой, почти не дыша, боясь неудачно наступить, чтобы пол не скрипнул слишком громко. Я шёл следом и очень надеялся, что Грозовецкий посадник у себя — не хотелось ловить его у жены и таким образом перебудить семью, а то и весь дом.

Мы дошли до лестницы и поднялись на третий этаж. Нашли нужную дверь — дубовую, окованную железом, массивную. Хоть она и открывалась внутрь, выбить такую, не перебудив весь дом, было невозможно.

На всякий случай я толкнул дверь — не открылась, что, впрочем, было ожидаемо. Тогда я постучал. Негромко. Никакой реакции на это не последовало. Постучал ещё — посильнее. После чего за дверью послышался шум. Через несколько секунд с той стороны до нас донёсся приглушённый недовольный голос:

— Кого там ещё принесло?

Мы не ответили, надеясь, что любопытство одержит верх над Велигором Званимировичем, и тот откроет дверь. Не одержало. С той стороны снова послышалось недовольное бурчание:

— Скордяй, ты?

Я ткнул Ясну в бок, давая понять, что надо что-то отвечать.

— Это я, дядя, — сказала та. — Ясна.

Дядя на это ничего не ответил, но через несколько секунд раздался скрежет проворачиваемого ключа. Дверь начала открываться.

— Что тебе ну…

Договорить Велигор не успел — я ударил по дверному полотну ногой. Прямо в район ручки и изо всех сил. Дверь с грохотом распахнулась внутрь, и я тут же заскочил в комнату. Грозовецкий посадник, отлетевший вглубь своей опочивальни, сидел на полу с перекошенным лицом. В одной рубахе, но с мечом в руке — не выронил, когда падал. Он попытался подняться и рефлекторно выставил вперёд клинок, ожидая нападения.

Я не стал медлить и ударил своим мечом точно по его лезвию. Велигор не удержал оружие, оно вылетело из руки и скользнуло по полу под скамью. Посадник замер, приподняв руки, словно готовился отражать ими новый удар.

— Владимир! — донёсся сзади недовольный голос Ясны.

Видимо, она не верила, что её дядя причастен к покушению на меня, и рассчитывала, что разговор с ним будет проходить в другом ключе. Но в другом бы не получилось, и я это прекрасно понимал. Ну и, в конце концов, если Велигор Званимирович не был причастен к покушению, он бы меня простил за такое начало разговора, так как нёс всю ответственность за происходящее в его доме и за попытку убийства Велиградского княжича в том числе.

Но пока Велигор сидел на полу и растерянно смотрел на меня. Не испуганно, а именно растерянно, словно не мог понять, что происходит.

— Зачем ты это сделал⁈ — грозно спросил я посадника, решив не заходить издалека.

Тот округлил глаза и завертел головой, отрицая своё причастие к чему бы то ни было.

— Зачем ты это сделал⁈ — повторил я вопрос, приставив остриё меча к горлу Велигора, и слегка надавил. — Третий раз спрашивать не буду. Нет у меня времени на долгие разговоры.

— Я ничего не делал, — ответил посадник, но по его бегающим глазам без всяких суперспособностей было видно, что он врёт.

Но видно было мне, не Ясне. Та снова возмутилась:

— Владимир! Не надо! Он не виноват!

— У тебя был шанс сохранить себе жизнь, — спокойно сказал я Велигору, игнорируя Ясну, и сильнее надавил мечом на горло.

Грозовецкий посадник невольно отшатнулся и завалился на спину, но «колоться», похоже, не собирался. Я наступил ему на грудь — терять уже было нечего — и под очередной возмущённый крик Ясны надавил остриём клинка так, что тот скользнул по шее Велигора, оставив неглубокий порез.

— Надеюсь, ты расстаёшься с жизнью не просто так, а ради чего-то значимого, и о твоих детях есть кому позаботиться, — произнёс я.

— Я сделал это ради них, — прохрипел посадник, схватившись рукой за порез на шее.

— То есть, ты подтверждаешь, что приказал убить меня? — спросил я. — Память вернулась?

— У меня не было другого выхода.

— Дядя! — воскликнула Ясна за моей спиной. — Как же так?

— Прости, — ответил племяннице Велигор. — Но я пошёл на это и ради тебя.

— Как ты мог? — голос Ясны срывался от обиды, бедная девочка, похоже, никак не могла поверить в предательство последнего близкого ей человека, и её можно было понять.