Инженер Петра Великого 5 (СИ). Страница 14

Петр молча смотрел на карту. Его лицо превратилось в непроницаемую маску. Враг запер нас в клетке. С моря надвигалась бронированная армада. С востока — промышленный коллапс и ресурсный голод. С юга — пламя войны.

Я стоял посреди своего арсенала без топлива для его двигателей и без металла для постройки новых. Капкан, который я с такой тщательностью готовил для шведского короля, захлопнулся. И, кажется, я сам оказался внутри.

Глава 6

Зал Военного совета в Адмиралтействе напоминал растревоженный улей. Воздух, густой от запахов воска и дорогого табака был наэлектризованным. Новость о шведской армаде у ворот и бунте на Урале ошеломила собравшихся генералов и адмиралов. Седовласые вельможи наперебой предлагали саамы разные варианты.

— … Все наличные силы — на оборону города! — гремел князь Меншиков, ударяя пухлым кулаком по дубовому столу. Его лицо лоснилось от пота. — Запереть Финский залив на замок, выставить все батареи! Нельзя рисковать городом! Барон наш со своими машинами весь уголь демидовский сожрал, а теперь и вовсе поставок не будет! На чем прикажете пушки лить?

Стоя в стороне у окна, я слушал этот театр сановников. Они все делали правильно, с точки зрения учебника по фортификации. И все делали именно то, чего от них ждал враг: запереться в столице, лишиться подпитки с Урала и ждать, пока мы сами себя сожрем. Это скоординированный удар, нацеленный на наш новый промышленный хребет. Петр во главе стола молчал, его огромное тело окаменело. Он слушал, лицо его темнело с каждой минутой. Еще немного — и он примет это гибельное решение. Пора.

— Это ловушка, Государь. — Мой голос прозвучал резко и громко, заставив всех обернуться.

Меншиков испепелил меня взглядом.

— В своем ли ты уме, барон⁈ Враг у ворот, а он о ловушках!

— Именно потому, что у ворот. — Я подошел к столу, прямо к карте. — Нас намеренно лишили уральского угля и железа, чтобы мы стянули все сюда и замерли в обороне. Чтобы наши новые заводы встали, а армия осталась без подкрепления. Сидеть в осаде — значит проиграть. Наш ответ должен быть непредсказуемым.

Петр поднял на меня тяжелый взгляд. На его лице была свинцовая усталость и ярость.

— Что предлагаешь? Говори.

— Я уже действую, Государь. Я взял на себя смелость и вчера ночью на Урал отправил большую часть охранного полка Компании. Это не карательный полк, а небольшая группа во главе с моим главным механиком, Андреем Нартовым, и капитаном Орловым. С собой они везут паровую помпу — машину, которая за сутки осушит затопленную шахту. Мы покажем людям другой путь и выбьем почву из-под ног у провокаторов, удивим и поможем рабочим. А ежели слово разума до них не дойдет, с ними капитан Орлов. У него приказ иной — действовать быстро и безжалостно.

В зале повисла тишина. Мысль об усмирении гигантского бунта горсткой людей с какой-то непонятной машиной не укладывалась в их головах.

— А мы, — я обвел взглядом карту Финского залива, — не будем ждать их у стен Кронштадта. Мы встретим их в шхерах. И свяжем боем. Наша задача — выиграть время. Неделю, может, две. Пока Нартов не запустит снова уральские заводы. А как только эта весть дойдет до шведов, то они поймут, что их стратегия не оправдала ожиданий. А это уже полпобеды, как мне кажется, Государь.

Петр долго смотрел на меня, потом на своих вельмож, и в его глазах блеснул знакомый хищный огонь.

— Быть по сему, — прогремел он, ставя точку в спорах. — Все вон! Смирнов, останься.

Я остался под некоторые ревнивые взгляды уходящих. Эх, опять я наживаю врагов там, где не надо бы.

Два дня спустя затхлый воздух адмиралтейских кабинетов сменился холодными, мокрыми порывами балтийского ветра. На продуваемом пирсе в секретной гавани мы с де ла Сердой наблюдали за последними приготовлениями нашего «москитного флота». Зрелище, прямо скажем, было удручающим. Шесть «Адских Котлов» — старые списанные баржи, обшитые по бортам кривыми листами котельного железа, — неуклюже покачивались на волне. Из их палуб торчали трубы самодельных паровых машин, а по бортам, наскоро присобаченные, неуклюже топорщились гребные колеса.

— Плавучие гробы, — пробурчал старый боцман, сплюнув в воду. — Дьявольщина какая-то.

Его настроения разделяла вся команда, приписанная к трем нашим кораблям-носителям. Моряки, привыкшие к стройным шнявам и изящным фрегатам, смотрели на этих уродцев со смесью презрения и суеверного опасения. Нужно было доказать им, а главное, себе, что эта безумная затея имеет право на жизнь.

— Ходовые испытания! — скомандовал я.

Первый «Котел» отдали швартовы. Из его трубы повалил густой черный дым, паровая машина натужно зашипела, и гребные колеса, скрипя и стеная, начали проворачиваться. Баржа дрогнула и медленно поползла вперед, к удивлению всех, разогнавшись до вполне приличных пяти узлов. Стоя на мостике корабля-носителя, мы с де ла Сердой начали отрабатывать управление. «Котел» послушно, хотя и с задержкой, начал поворачивать.

— Не так уж и плохо, — сдержанно произнес испанец.

Проблемы не заставили себя ждать. Паровая машина на втором брандере, шедшем параллельным курсом, начала работать с перебоями. Из трубы вместо дыма повалил густой белый пар — явный признак перегрева. Мы просигналили им сбросить давление, но было поздно. Раздался оглушительный хлопок, и фонтан кипятка и пара вырвался из предохранительного клапана, обдав палубу. Машина встала.

На третьем «Котле» при резком повороте на волне с оглушительным треском лопнул трос. Неуправляемая баржа, продолжая описывать циркуляцию, едва не врезалась в наш корабль-носитель, который матросы с руганью еле успели увести от столкновения. Весь оставшийся день мы, чертыхаясь, устраняли неполадки: укрепляли, вносили изменения в конструкцию клапанов и ругали Нартова за то, что он не здесь — без него как без рук.

К вечеру, вымотанные и злые, мы стояли на палубе, глядя на нашу флотилию. Скепсис на лицах моряков сменился чем-то другим — какой-то мрачной уверенностью в своих силах (и откуда только эта уверенность появилась — не понятно).

Де ла Серда раскурил трубку, глядя на темнеющий горизонт, откуда в любой момент мог появиться враг.

Предрассветный туман цеплялся за верхушки мачт, когда с фок-мачты нашего флагмана донесся хриплый крик:

— Паруса на северо-западе! Много!

Мандраж пропал. Они пришли. Поднявшись на ют, мы с де ла Сердой вглядывались в разрывы тумана, где в лучах восходящего солнца проступала армада. Десятки вымпелов. Лес мачт, закрывавший горизонт. Шведский флот шел на нас всей своей несокрушимой мощью. И впереди этого строя, толкая носом свинцовую воду, двигался их ублюдочный, импровизированный броненосец. Бывший 100-пушечный линейный корабль, наскоро обшитый листами кованого железа, он выглядел нелепым и уродливым, но подавлял размерами. Гигантский железный сарай, плывущий в окружении изящных хищников-фрегатов, которые вынуждены подстраиваться под его черепашью скорость.

— Красавец, не правда ли? — без тени иронии произнес де ла Серда, не отрывая подзорной трубы от глаза. — Неповоротливый, медленный. Идеальная мишень в открытом море. Но здесь…

— Пора показать королю Карлу наши гостеприимные скалы, — невесело хмыкнул я.

Наша маленькая флотилия, демонстративно показав корму, начала отступление. Со стороны это выглядело как паническое бегство. Шведы, увидев это, издали победный рев, который донесся до нас даже сквозь ветер. С жадностью хищника, учуявшего кровь, они ринулись в погоню, втягиваясь в узкое горло между островами, которое старый испанец выбрал для нашей первой встречи. Мы заманивали их в лабиринт, где численность и мощь орудий теряли всякий смысл.

Туман, сгустившись, стал нашим главным союзником. Вынужденная вытянуться в длинную кильватерную колонну, шведская армада ползла по узкому проливу почти наощупь. Наступил наш час.