Да, шеф!. Страница 7

Фрейя смотрит вдаль и тяжело сглатывает. Неужели? Серьезно? Но в правилах указано, что невозможно попасть на конкурс, не сдав десятистраничный тест, не написав исследовательскую работу в десять тысяч слов и не набрав минимум девяносто восемь процентов из максимально возможного колличества баллов. Кто бы стал так заморачиваться просто ради поездки?

Контейнер с пахлавой продолжает переходить из рук в руки, но Хейзел лишь отмахивается своей потрепанной книжкой.

– Я уже два года как не ем сахар – в смысле в чистом виде, – самодовольно уточняет она. – Кому он нужен, если есть свои ульи?

– О, так ты держишь пасеку? – интересуется из-под шляпы Кваме, вытянув длинные, как у паука, ноги на свой рюкзак.

– Вообще, ресторан, но и пасеку тоже, – словно невзначай роняет Хейзел. – А ты?

– Я устроил гастро-деревню в Глазго, – отвечает Кваме, садясь прямо.

Внутри все сводит, но на сей раз виной тому не тошнота, а волнение. Фрейя что, единственный человек на лодке, у кого нет собственного виноградника, бистро, пасеки, гастродеревни, ресторана или всего этого разом? Вроде предполагалась игра на равных, а не две недели жесткого спарринга с крупнейшими гастрономическими миллиардерами Европы. Да, она прошла тест и технически обладает теми же знаниями, что и все остальные, но чем это обернется на практике? Судья на экзамене похвалил эссе Фрейи и назвал ее раздел о сардинах в сицилийском стиле «мастер-классом о том, как жарка, запекание и консервирование рыбы могут сохранить содержание омега-3 в продукте», но действительно ли это имеет значение сейчас, когда она сидит с кучей поваров, обладающих куда лучшими навыками и опытом? За неимением бумажного пакета, в который можно было бы подышать, Фрейя опускает руку в бездонное море, наслаждаясь тем, как поток теплой воды омывает пальцы. Она еще никогда не чувствовала себя настолько не в своей тарелке.

Двигатель выключается, и моторка, покачиваясь, по инерции плывет к берегу. Фрейя хватается за поручни. Туда-сюда, вверх-вниз… Внутренности никак не могут успокоиться. Нужно продержаться еще немного, до суши рукой подать.

– Эгей!

Ее внимание привлекает высокий мужчина в шортах цвета хаки, который стоит на пристани и тянется за веревкой. У него ноги как у теннисиста, загорелые и накачанные. Точеная челюсть и широкие плечи. Морской бриз приподнимает белую хлопковую рубашку, обнажая рельефный пресс, и Фрейя остро осознает, что в открытую пялится на незнакомца, а в ее животе танцуют бабочки. Отвернувшись, она пытается взять себя в руки, но мысли путаются, перескакивая от страданий насчет своей профессиональной неполноценности к откровенной похоти. Что, черт возьми, с ней такое? Она должна думать о свежем воздухе, свежей еде и изучении местных кулинарных приемов. А не о том, чтобы провести с незнакомцем ночь на пляже, в деталях распробовав лучшие деликатесы Кипра. Тем не менее, как сказала Хади, нет ничего плохого в том, чтобы немного полюбоваться на красоту.

– Фрейя? – кричит Хардж с пристани.

К своему ужасу, она понимает, что осталась в лодке одна. Это что еще за стереопиты? Надо же, запасть на первого встречного мужчину и решить, что население этого острова состоит сплошь из накачанных греческих богов!

Беззубый старик хочет взять ее багаж. Или нет.

Мужчина в шортах цвета хаки манит Фрейю к себе.

Она еще раз украдкой смотрит на него из-за запотевших солнцезащитных очков и принимает протянутую руку.

Его оливковые глаза встречаются с ее.

– Добро пожаловать на Лаппо.

По неизвестной причине у Фрейи пропадает дар речи.

Незнакомец подтягивает моторку за толстую веревку, свернувшуюся у его ног, а Фрейя невольно вспоминает, как однажды в школе мальчик перенес ее на спине через глубокий ручей, поспешно скинул на берегу, а сам упал на землю и схватился за поясницу.

– Я Димитрий, – представляется мужчина, отдуваясь.

– Фрейя. Как поживаете?

Как поживаете? Да кто, блин, сейчас так выражается, и с чего она вдруг заговорила как Мэри Поппинс? Фрейя достает телефон и пишет Хади.

Фрейя разворачивается и вроде как снимает собравшуюся на берегу группу, стараясь, чтобы Димитрий попал в кадр, но выходит паршиво – во-первых, она еще не на столько близка с остальными, чтобы их фотографировать, а во-вторых, от красивого встречающего в кадре только левый локоть.

Димитрий собирает участников на берегу, волны мягко перекатывают черные, красные и белые камушки, и те слегка постукивают друг о друга. Встречающий хлопает в ладоши.

– Добро пожаловать на Лаппо. До рая совсем недалеко. – Он указывает на вереницу ослов, навьюченных рюкзаками и чемоданами. Луи Виттоны Леандры-Луизы опасно болтаются на кожаных ремнях. – В путь!

Такой теплый вечер невозможно представить дома, в холодном и темном Ноттингеме. Солнце садится за горы, и ветерок треплет ветви лимонных деревьев. На суше Фрейя чувствует себя намного лучше, у нее текут слюнки от запаха жареного осьминога и соленых морских брызг. Фортепианная музыка льется из окна старой таверны, примостившейся на набережной среди магазинов и ресторанов. Следуя за вереницей ослов, туристы пробираются к вырисовывающемуся впереди холму. Чуть дальше по дороге рядом с грудами свежих фруктов сидит на корточках маленький пожилой мужчина с обветренным лицом. Инжир, гранаты, лимоны, лаймы, абрикосы, персики, грейпфруты и дыня – все выглядит куда более спелым и сочным, чем на полках британского супермаркета. Фрейя практически чувствует сладкий вкус свеженарезанного арбуза. Здесь она будет счастлива.

Звенят колокола церкви, группа гуськом пробирается по узкой тропе, и пусть это не располагает к общению, зато Фрейя наслаждается покоем. Но от мыслей о кипрской кухне ее то и дело отвлекает задница Димитрия, которая оказывает на нее примерно такой же эффект, как покачивания зада Джоковича  [4] перед принятием подачи. Нет, правда, откуда такой всплеск гормонов?

Вечер наполнен стрекотом цикад и шелестом листьев эвкалипта. Два котенка дерутся из-за рыбьей кости на обочине тропинки, но при появлении гостей убегают под крону апельсинового дерева, согнувшегося под весом гигантских созревших на солнце фруктов. Дальше по холму, на заброшенной сельскохозяйственной террасе, по скалам бродит горная коза, ее вымя настолько отвисло, что почти касается земли. Тропинка становится круче, ослы замедляют шаг, взбираясь все выше и выше. Запыхавшись, Фрейя задается вопросом, сколько еще им предстоит пройти, но тут Димитрий сигнализирует, что они прибыли на виллу Катарина. Каменное здание прячется позади ряда оливковых деревьев.

– Добро пожаловать в наш дом, – усмехается он. – Вы сможете насладиться богатством греческой кухни как одна большая семья. Как говорят здесь, в Греции, «галка всегда другую галку найдет». Те, кто любит готовить, держатся вместе. – Верхние пуговицы его рубашки расстегнуты, кожа мокрая от пота. – В прошлом году у нас на «Золотой ложке» были настолько амбициозные гости, что произошла большая драка, и четырех человек пришлось доставить в Пафос на вертолете и поместить в главный госпиталь. Борьба не поможет. Это как пытаться побрить яйцо. Пожалуйста, сохраняйте мир. Уважайте остров и друг друга. Спасибо. А теперь мы должны развьючить ослов.