Кобчик (СИ). Страница 6
До чего же вкусный этот хлеб оказался! Несмотря на несколько попавшихся на зубы песчинок, надо тут поаккуратней с едой — зубных врачей нет, а может вместо песка и камешек попасться. Не сказать, что наелся от пуза, но хоть чем-то заткнул желудок. Напился ещё раз после «ужина» и с чувством, проникновенно — поблагодарил:
— Спасибо тебе Демьян, от всей души!
Тот отмахнулся, впрочем, без особой злобы:
— Да какая у тебя душа, нехристь, иди почивать. Печь закрою и тоже лягу.
— А какой год сейчас, Демьян⁈ — Не удержался я, так и свербило узнать точную дату на кой-то черт.
Тот задумался, пожевал губами, будто считая про себя и выдал ответ:
— Семь тысяч двести девяносто второй! Иди спать, немчик, мне завтра тебя ещё обрить надо, до прихода лекаря…
Глава 3
Глава 3.
Разбудил меня колокольный звон, прямо дежавю какое-то, словно никуда и не попадал. Только переехал чуть пониже и левее, сейчас и пруд городской в шаговой доступности, и Косотур нависает своей громадой рядом. И церковь со мной вместе переехала, словно наказание за все кармические прегрешения — и дома поспать не получалось толком по утрам, и здесь. И сам город, как я вчера успел мельком заметить — скукожился до размеров небольшого поселка. Завод только в глаза бросался, чуть ниже плотины у самого подножия горы, да каменная белёная церковь справа на берегу.
Демьян, как и я, разбуженный колоколом церковным — оказался быстрей и первым вышел во двор. Что он там так долго на холоде делал — непонятно, я даже приплясывать у порога начал, дожидаясь его возвращения. Едва приоткрылась входная дверь, как я тут же метнулся на выход, чуть не сбив его с ног. Не слушая, что он там кричит вслед — добежал до нужника и наконец-то испытал блаженное облегчение. Обратно шел не торопясь, с любопытством осматривая окрестности. Вернее — пытаясь рассмотреть, непроглядную темень разбавляли лишь несколько тусклых огоньков, да на небе высыпали неожиданно крупные и яркие звезды.
Не удержался, пробрался по сугробу ближе к забору и вскарабкался на него, не сколько всматриваясь (что разглядишь в темноте), сколько вслушиваясь в окружающие звуки. Поселок просыпался: то здесь, то там вскукарекивали петухи, перелаивались собаки, а со стороны завода доносились размеренные удары, словно гигантский кузнец бил по очереди по нескольким наковальням. А из нескольких заводских труб вырывались столбы дыма, отчетливо различимые даже сейчас, практически ночью, на фоне звездного неба. Искры, вылетающие вместе с дымом — сразу навели на мысль, что понятия об экологии и охране окружающей среды современным фабрикантам и заводчикам не знакомы.
А там ведь не просто продукты сгорания вместе с вредными веществами в трубу вылетают, насколько я понимаю, а ещё и ценные продукты. Эх, на мое бы место кого-нибудь сведущего в металлургии… На всякий случай сделал зарубку в памяти — вспомнить как можно больше деталей о замкнутых циклах производства, хотя бы в общих чертах. Вдруг да удастся пытливые умы здешнего времени подтолкнуть в правильном направлении. За спиной заскрипел снег и раздался укоризненный голос:
— Барин, што это вы по забору лазаете⁈ Пошли в гошпиталь!
Я от удивления чуть не свалился с этого самого забора — как это я за ночь из немчика в уже барина превратился? И что-то с одеждой надо решать, шубейка эта неказистая хорошо, конечно, но вот в одной рубахе рассекать не айс, яйца подмерзают, извините за подробности. Мне бы штаны какие-то, или как их тут называют. Портки вроде, да хоть кальсоны, и желательно с начёсом!
Пообщаться с Демьяном не получилось, убедившись, что я вернулся в дом — он двинулся на выход, наказав мне сидеть смирно, обещая скоро вернуться и накормить завтраком. На мой вопрос:
— А ты куда⁈ Надолго?
Демьян покосился как на дитя неразумное и на ходу ответил:
— К заутрене поспешаю, благовест не слышал рази, немчик?
Никто, конечно же — смирно сидеть не стал. Снял с полочки перед иконами (вроде это всё божничкой называется) лампадку горящую и принялся обследовать помещение. Из природной любознательности, не шарясь по личным вещам. Так, осмотреть что из себя представляет «гошпиталь» здесь. Сразу же сунулся к полкам, что давно вызывали интерес, я их ещё вчера приметил. Как раз рядом с бочкой с питьевой водой стоят и там что-то лежит интересное. Рассмотрев при слабом колеблющемся огоньке лампадки, что там лежало — всю природную любознательность как отрезало. Вместе с аппетитом.
На полках громоздился в беспорядке различный пыточный инструмент самого устрашающего вида, причем зачастую толком не отмытый. Бурые пятна и подозрительного вида ошметки, прилипшие к поверхности всевозможных пил, кусачек и иных приспособлений для развязывания языков отрезвил, так что лампадка тут же вернулась на место, а я прижал жопу и на лавке возле стола стал терпеливо дожидаться возвращения Демьяна.
Впрочем, несколько успокоившись — догадался, что это скорей всего хирургические инструменты. Сообразно профилю лечебного заведения, а что до антисанитарии — так про микробов просто пока не знают, хотя дрищут как от настоящих. Не говоря уж о осложнениях после манипуляций хирургических. И вот как тут прогрессорствовать, даже при всем желании⁈ В лучшем случае отмахнутся, в худшем — как смутьяна в железо закуют…
От невеселых мыслей оторвали Демьян с Аксиньей, вернувшиеся из церкви вместе. Аксинья раскрасневшаяся, с румянцем во все щеки и Демьян, галантно открывший ей дверь и пропустивший вперёд. Такое чувство, что они не с молитвы пришли, а из кабака, вон какими взглядами обмениваются и словно искрит между ними. Аксинья, потупив взор — положила на лавку довольно увесистый сверток, пояснив:
— Вещи ваши, барин. В богадельне девки отстирали все со щёлоком. Воля ваша будет, отблагодарите сирых и убогих копейкой.
Я растерялся:
— Да я бы с радостью, только не располагаю ничем… У меня из своего только рубаха вот эта, да полушубок с лаптями…
— Всё в целости и сохранности, барин! — Развеял мои сомнения Демьян. — Все ваши и батюшки вашего вещи у лекаря нашего, Антона Сергеича, на сохранении!
Настроение сразу резко пошло вверх: и барином величают, и вещи (украдкой пощупал сверток, принесённый Аксиньей) тёплые принесли, и маячит впереди получение какого-никакого наследства, возможно что и материальных ценностей. Демьян уселся за стол на правах хозяина и возвестил о начале приема пищи, мечтательно заметив, что вчера несколько косточек в чугуне вначале варил пару часов, потом только крупы положил и кусок сала говяжьего. Однако так и остался сидеть за столом, только что хлеб нарезал крупными ломтями, а между печкой и столом деловито зашуршала Аксинья, доставая чугунок из печи и ложки из голбца возле печки.
Тарелок тут не предусматривалось, даже мне, несмотря на недавнее величание барином. Впрочем, раз я дожил до почти что шестнадцати лет и выжил после неведомой заразы, которая других наших попутчиков, включая отца, выкосила напрочь — с иммунитетом у меня всё хорощо. Так что все вместе втроем опустошили этот котелок, сразу после того, как Демьян формально, без особого усердия отбарабанил: