Тактик 2 (СИ). Страница 6

Воррин сдал кому-то повозку, коротко поговорил и уверенно повёл меня по узким, извилистым улочкам, вымощенным неровными каменными плитами, которые то ныряли вниз, в полумрак, то карабкались вверх, к редким прогалинам света. Я едва поспевал за ним и Броком, которые, несмотря на свои короткие ноги, передвигались с удивительной скоростью и сноровкой, словно камень мостовых придавал им сил.

Что-то в том, как Воррин произнес «наш клан», с плохо скрываемой гордостью, и в том, как на меня смотрели другие гномы, которых мы встречали по пути, с нескрываемым любопытством, смешанным с какой-то глубоко запрятанной настороженностью, словно я был диковинным зверем, случайно забредшим в их упорядоченный муравейник, заставило лёгкий холодок пробежать по спине, несмотря на исходящий от кузниц жар.

Этот городок… он был не просто другим. По сравнению с Кайенном он был чужим. Абсолютно чужим. И я здесь был явно незваным гостем, несмотря на формальное приглашение Воррина. А незваные гости, как известно из многочисленных игр и печальных историй этого мира, часто заканчивают очень предсказуемо. И далеко не всегда хорошо. Особенно если они слишком много видят или слишком много знают.

Городок, несмотря на свою кажущуюся компактность, оказался на удивление оживлённым. В той части города, куда мы вошли, людей почти не было. Люди здесь были редкостью, случайными вкраплениями в этом монолитном гномьем мире. Я поймал на себе несколько любопытствующих, изучающих взглядов, но враждебности в них не было. Моя лёгкая тревога, оставшаяся после размышлений у ворот, постепенно улетучивалась, сменяясь таким же любопытством.

Наконец, мы вышли на небольшую, относительно просторную площадь, с трёх сторон окружённую скальными выступами, в которые были встроены массивные, похожие на входы в норы, двери. Четвёртую сторону замыкало несколько приземистых, но невероятно крепких на вид каменных строений, сложенных из огромных, грубо отёсанных валунов. Все здесь дышало основательностью, надёжностью и какой-то первобытной силой.

— Это квартал клана Железного Молота. Мы пришли, человек, — пробасил Воррин, останавливаясь перед самой большой дверью, над которой был грубо высечен символ клана — скрещенные молот и кирка на фоне щита. — Здесь наш дом.

Мы вошли внутрь. После тусклого уличного света просторный общий зал, освещённый множеством жарко горящих масляных ламп и огромным очагом в центре, где весело потрескивали толстые поленья, показался почти ослепительным. Воздух был тёплым, густым, пропитанным запахами жареного мяса, печёного хлеба, того самого кислого гномьего эля и ещё чего-то неуловимо домашнего.

Вдоль стен стояли длинные, грубо сколоченные столы и лавки, а в самом зале собралось несколько десятков гномов — мужчины и женщины, старые и молодые. При виде Воррина и Брока раздались громкие, приветственные возгласы, смешанные с вопросами и шутками.

Моё появление, как единственного человека в этом гномьем сборище, вызвало новую волну любопытства. Все разговоры стихли, и десятки пар глаз устремились на меня. Меня рассматривали беззастенчиво, оценивающе, но, к моему облегчению, без тени враждебности. Скорее, как редкий экспонат в музее.

— Сородичи! — зычно крикнул Воррин, перекрывая гул голосов. — Этот человек — Рос! Храбрый рыцарь, который прошлой ночью спас наш караван от разбойников! Он дрался, как берсерк, и без него мы бы сейчас кормили червей! И он мой гость!

Гномы одобрительно загудели. Несколько крепких бородачей подошли, хлопнули меня по плечу (учитывая их рост, удар пришелся скорее по бедру, но был весьма ощутимым) и что-то одобрительно прорычали на своем языке.

«Кажется, первое впечатление произведено, — отметил я про себя. — „Бонус к репутации у клана Железного Молота +20“. Неплохо для начала».

Мне тут же предложили почётное место у очага, на тёплой медвежьей шкуре, сунули в руки миску с ароматной кашей и большую глиняную кружку с тёмным, почти чёрным, крепким элем.

Я попробовал кашу, навскидку не смог определить крупу, мне показалось, что гномы приправляют кашу чем-то острым и терпким, как дымный порох, зато вкусным и питательным.

Съев кашу (миску у меня без лишней вежливости, скорее очень по-свойски забрала одна из женщин-гномов), я попробовал гномий эль, от которого приятно зашумело в голове.

Пиво своё они варили с яркими травами, оно было не только крепким, но и насыщенными самим вкусом горных троп.

Сделав паузу, чтобы меня «не унесло», я понемногу попивал пиво, свыкаясь с его эффектом и внимательно наблюдал за гномами. Их быт был прост, даже суров, но исполнен какого-то внутреннего достоинства и спокойной уверенности. Они громко смеялись, оживлённо спорили, жестикулируя короткими, сильными руками, но во всём этом чувствовалась нерушимая клановая сплочённость. «Интересный народец, — подумал я, запивая кашу элем. — Упрямые, прагматичные, но, похоже, ценящие отвагу и взаимовыручку. Не самые плохие качества в этом мире».

Когда я почти закончил с кружкой, чувствуя, как приятное тепло разливается по телу, а усталость начинает отступать, к нашему столу подошёл ещё один гном.

Он был заметно ниже ростом, чем Воррин или Брок, но широк в плечах, а его лицо и руки покрывали многочисленные старые шрамы — белёсые полосы, свидетели многих битв или тяжёлой работы в шахтах. Он долго, очень долго и пристально смотрел на меня, слегка наклонив голову, словно пытаясь что-то вспомнить. В его глазах, глубоко посаженных под нахмуренными бровями, медленно разгоралось узнавание. Затем они широко распахнулись от изумления, а борода, такая же густая, как у Воррина, но рыжеватая, мелко задрожала.

— Это… это ты! — воскликнул он, и его голос, поначалу тихий и неуверенный, дрогнул от внезапно нахлынувшего волнения. — Клянусь всеми самоцветами подгорного царства! Ты! Рыцарь из Ордена! Тот… тот, кто разбил нам кандалы на Золотом руднике Хеоррана!

Я от неожиданности поперхнулся элем.

В голове мгновенно пронеслись воспоминания: мрачные, сырые штольни, измождённые, покрытые грязью и каменной пылью фигуры рабов-гномов, их потухшие, полные безысходности глаза… И я, тогда ещё зелёный новобранец, только-только получивший под командование потрёпанную роту, принявший рискованное, почти безумное решение освободить их во время нападения других гномов.

Я с трудом узнал в этом крепком, уверенном в себе воине одного из тех забитых, почти сломленных рабов. Броин… Броин Камнебород, кажется, так его звали. Один из тех, кому я тогда, немного пафосно, но от души, напутствовал искать свободу и лучшую долю. «Вот тебе и „побочный квест“ из прошлого, — мелькнула мысль. — Интересно, какие последствия он принесёт сейчас? Новые проблемы или неожиданных союзников?».

В зале воцарилась мёртвая тишина. Все взгляды, до этого изучавшие меня с любопытством, теперь были прикованы к нам с Броином. На лицах гномов отразилось недоумение, смешанное с напряжённым ожиданием. Воррин и Брок тоже удивлённо переглянулись.

Броин Камнебород, не обращая внимания на воцарившуюся тишину, повернулся к своим соклановцам. Его голос звенел от переполнявших его чувств.

— Братья! Сестры! Этот человек… — он ткнул в меня пальцем, и палец этот дрожал. — Он не такой, как другие служаки Ордена! Те — подлецы, мучители и жадные псы! Они морили нас голодом, избивали плетьми, заставляли работать до смерти в проклятых шахтах! А он… он спас нас! Он и товарищи снабжали нас едой, в том числе безвозмездно, они помогли переправить сообщение, а во время нападения, этот человек рискуя своей жизнью и свободой, совершил преступление против Ордена ради нас, чужой для себя расы! Он нас освободил. Я клянусь своей бородой, я отдал бы жизнь за него! И не только я — все, кто был тогда со мной!

Гул прошёл по рядам гномов. Удивление на их лицах сменилось сначала недоверием, а затем живым интересом. Я почувствовал себя крайне неуютно под этими десятками испытующих взглядов. Ситуация принимала неожиданный оборот.