В Тридевятое царство попаданкам вход запрещен! (СИ). Страница 6

— В дом проходите, там и поговорим, — сказала она, а сама ко мне подошла. — Вставай, милая, не обидят тебя эти охламоны.

И руку мне протянула. А от нее пахло так приятно, травами цветущими и лицо у нее спокойное было, доброе, и улыбка открытая. Я решила довериться и свою руку в ответ подала.

— Ох ты ж, дрожишь вся, — сказала Велизара и приобняла меня за плечи. Ну-ну, напугали, пакостники! Пойдем, чаю тебе заварю.

Она, придерживая меня за плечи, завела в избу. Там усадила на лавку у стола и закутала в огромное покрывало, а я поняла, что у меня и в самом деле зуб на зуб не попадает, трясет всю и морозит.

— Сейчас милая, чай согреется, — хозяйка хлопотала возле печи. — А вы, окаянные, почто девку до такого состояния довели, — она полотенцем шлепнула одного из парней, что теперь, как примерные школьники, тоже жались все вместе на лавке, только у входа.

— Так она… — начала было Милалика, но женщина цыкнула на нее и та примолкла.

Авторитет Велизары подкупал, и я стала украдкой разглядывать, где же оказалась.

Изба внутри была просторной, три окна в горнице, печь, за перегородкой еще помещение есть, но проход занавески закрывали. Много не увидела, свет был только от лампы на столе, зато пахло травами, как и от хозяйки, а когда передо мной чашку такого же душистого чая поставили, я немного успокоилась.

Что же, от того, что я выслушаю, что здесь происходит, хуже не будет, тем более психи-то присмирели.

Но стоило мне пригубить чай, как Милалика все-таки не выдержала:

— И чего с ней возиться? Она на всех нас несчастья навлекла. Леший не простит обиды, и никому теперь в лес хода не будет!

Парни закивали, поддерживая подругу, женщина промолчала, сев напротив меня, и Дарина, поняв, что им рот никто не затыкает тоже поспешила высказаться:

— Она обряд добровольно прошла, согласие дала, улыбалась довольная, а потом сбежала. К ведьме собиралась узы снимать. Если Лесь погибнет, то леший с кикиморой никому житья не дадут, всех со свету сживут! Надо ее до большой луны закрыть, чтобы ничего сделать не смогла.

Женщина слушала, не перебивая, и я снова забеспокоилась. Ладно, малолетки заигрались, но она-то взрослая, адекватная. Я надеюсь. Посмотрела с надеждой, лицо Велизары ничего не выражало, но между бровей залегла морщинка, и это настораживало. На кого она сердиться — на глупых детей, не знающих краев, или на меня?

— Меня втянули в обряд без согласия, — вступилась я за себя сама, а то сейчас напридумывают, что было и не было. — Напомню, я сразу сказала, что прыгать не хочу, но вы мне выбора не оставили.

— Ты сказала “да”, это все слышали! — взвилась Дарина.

Да что такое-то? Почему они никак не остановятся в своей идиотской игре? Взяла себя в руки.

— Хорошо, я сказала “да”, как от меня требовалось по вашему сценарию, но я не давала согласия участвовать во всей этой постановке. Я же объясняю, что забрела сюда случайно, заблудившись в лесу. Возможно, вы вообще меня с кем-то спутали, поэтому, пожалуйста, сейчас мы не на поляне, игры кончились, так что просто скажите, как мне добраться до своей турбазы. Не надо больше никого изображать, просто забудем это досадный инцидент, — Я сама была горда, что сказала все это, проявив спокойствие и благоразумие.

— Чего забудем? — снова громко зашептала Милалика, — Она ведьма что ль, ворожить надумала?

Она попыталась укрыться за одним из парней, но тот и сам вжался спиной в стену. Я закатила глаза, ну точно идиоты, решили отыграть до конца.

— Она точно бесноватая! — опять ткнула в меня пальцем Дарина. — Надо ее на цепь посадить.

Остальные снова согласно закивали и принялись поддакивать, особенно Милалика чуть не подпрыгивала. Вот совсем она и не милая, когда так себя ведет. Хотелось нагрубить в ответ, но я сдержалась. Просто в чашку сильнее вцепилась и еще отхлебнула.

— Как тебя звать-то? — спросила женщина, одним движением бровей погасив перепалку.

— Павлина. Можно Лина.

— Скажи мне, Лина, ты когда через костер прыгала, ничего необычного не заметила?

Хотела сказать, что нет, но… Это же неправда.

— Мне показалось кое-что, — созналась я.

— Что же?

Женщина смотрела по-доброму, участливо, и я, хоть и не хотела, но рассказала:

— Знаете, я с самого утра на ногах, у меня подруга занимается организацией таких вот мероприятий, — кивнула на четверку на лавке. — А тут гости важные, надо принять, сделать все, как следует. Весь день на нервах, сами понимаете. И на праздник я этот идти не хотела совсем, но тут просто деваться некуда, раз уж обещала. Думала уйду пораньше, но куда там, Милана, это подруга моя, потащила цветок папоротника искать. И так получилось, что я от группы отстала и в кучу какую-то свалилась. Наряд вот испортила…

Велизара не перебивала, и я, вздохнув, потому что костюм и вправду было очень жаль, больше чем все остальное, продолжила:

— Мне кажется, я даже сознание потеряла на какой-то миг. Говорю же, усталость, нервы. Потом встретила кота, он меня на поляну привел, я думала это наши гуляют, но даже понять ничего не успела, как она, — теперь я невежливо ткнула в Дарину, — ... меня стала уговаривать через костер прыгать с парнем этим, Лесем. Я отказывалась, потому что и ходила с трудом, ногу, когда падала, сильно подвернула,она отекать начала уже, но тут все стали кричать “давайте жечь ведьму” и я согласилась.

— А что с ногой, болит? — спросила женщина.

— Да нет, вроде… Я компресс из полыни сделала, перестало… — говорила вслух, а сама думала — “А ведь болеть перестало-то, когда меня парень по ноге погладил”.

Теперь я этот момент отчетливо вспомнила, и все остальное тоже как будто проясняться стало. И как через костер мы летели, и огонь нас ласкал, а потом на руках остался. И… Резко дернула рукав вверх, обнажая запястье и выше. Огонь и не думал никуда уходить, он лишь сменил цвет на зеленый и превратился в узкую пылающую ленту на предплечье.

— А это что это? Как это? — потыкала пальцем в пламя и огонь тут же с удовольствием заплясал на его кончике. Поднесла к носу, разглядывая и тут же отодвинула подальше, держа руку вытянутой перед собой.

— Вызовите, пожалуйста, психиатрическую бригаду, у меня опять галлюцинации, — перевела я взгляд на женщину.

Глава 7. Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша...

Велизара покачала головой и подвинула мне глиняную кружку с легким травяным запахом. Вдохнула поглубже над паром и так спокойно на душе стало, хорошо. Ничего, переволновалась я просто, вот и мерещится всякое, сейчас отдохну и все наладится. Надо только Милку предупредить, чтоб не волновалась.

— Пей, — скомандовала женщина и глазами на кружку указала.

Я выпила.

— Пойдем, поспать тебе надо, — Велизара встала, чтоб отвести меня в огороженную часть избы.

А у меня и правда глаза слипаются, сил никаких нет открытыми их держать. Ладно, прилягу ненадолго, отдохнуть и правда надо, что в ночи еще делать-то?

***

Проснулась я на рассвете и с трудом сообразила, где оказалась.

“Миланка! База! Надо возвращаться”, — с этими мыслями оделась, грустно цокая языком, потому что очень уж жаль было испорченный наряд, и двинулась искать хозяйку, чтоб попросить телефон.

Я огляделась более внимательно.

Избушка больше всего походила на музейный экспонат и целиком была выдержана в этнических мотивах — от интерьера до утвари, включающей глиняные плошки и деревянные ложки. М-да, это уже явно перебор. Похоже, что врачу не только мне показаться надо.

— Проснулась? — спросила хозяйка. — Ну, присаживайся, потолкуем в тишине, пока староста не пришел.

— При чем тут староста? Мне бы позвонить, предупредить и я уйду.

“Отпуск возьму и на море уеду! — подумала про себя, — лишь бы поскорее лето кончилось вместе со всеми этими мероприятиями, а то кто-то, похоже, переработал”.

— Так кто ж тебя отпустит-то теперь? Да и не проживешь ты долго, если узы не снять. А коли сниму, то лешачок погибнет, и тогда беда нам всем будет. Деревенскому люду без леса-то тяжко прожить.