Измена. Ты пожалеешь... (СИ). Страница 9

— Принцессы не бранятся так некрасиво.

— А давно ли я принцессой стала? Или все-таки просто принцесска?! — продолжаю пылить, выйдя из себя. — Ты сам хотел видеть рядом с собой принцессу и был против того, чтобы я работала.

— Все так, — кивает. — Убивать мамонта и тащить его в пещеру — работа мужчины. Работа женщины — заниматься детьми, поддерживать огонь в семейном очаге и… в постели.

Влад всегда был против, чтобы я работала.

Даже когда было очень-очень сложно…

И я прекрасно помню, как он сильно был раздражен, когда я решилась открыть небольшой бизнес. Злился, отговаривал, даже кулаком стучал… Я убедила его лаской, улыбкой, вниманием… Всегда это с ним срабатывало, но сейчас я не хочу ему улыбаться и снижать тон тоже не стану.

К тому же этот намек на постель.

Снова.

— Тебе огонька не хватает? Тогда у Евы между ног своим факелом почиркай.

— О как.

— Мудак.

— Браво. И… — подначивает.

— Гондон.

— У тебя все? Или есть еще страшные слова в запасе?

Господи, ему весело. Просто весело…

— Тебе настолько скучно в нашем браке, что даже посраться для тебя предпочтительнее, чем жить мирно?

— Вот мы и до жопной темы добрались. Хоть на словах, и то прогресс, — снова эта пошлая ухмылка с огоньком в глазах.

На что это он сейчас намекает?

О боже, до меня дошло! Фу, какой озабоченный. Фильмов для взрослых пересмотрел?

Еще и намекает, что у нас такого не было. Совсем обнаглел? Пусть у шлюхи своей просит…

Мы как-то были на празднике в доме Евы. Тогда ее муж, Жора, который требовал называть на себя не иначе, как Георг, поднял очень взрослую тему. Я на такие темы открыто говорить стеснялась в компании. Максимум, с мужем, и то… многое для меня до сих пор было табу!

Ева же не постеснялась рассказать, что она многое пробовала и практикует, с веселым пьяным смехом скинула нам в чат разные ссылки на игрушки и смазки для взрослых развлечений… Муж потом еще так заинтересованно пролистал мою переписку с Евой:

— Попробуем? — спросил взбудоражено.

Он всегда знал мои пароли…

Интересно, а у него есть переписки с Евой?

Тьфу, не о том я думаю.

Не о том.

Разворачиваюсь и шагаю в сторону ванной.

— Куда ты? — разочарованно говорит мне вслед Влад. — Мы только подобрались к интересной теме, а ты… снова убегаешь! И вот так всегда! Вместо того, чтобы удивить своего мужика, пойти на эксперимент, ты убегаешь и прячешься среди своих рюшечек и сказочек о высокой любви.

— А тебе в голову не приходило… Что я в этом счастлива? В рюшечках и сказочках, и чистой, красивой любви. Или у тебя нет ни одной мысли о том, что не всем… нужно месить грязь в постели и тащить туда всякие игрушки и прочую ересь…

— Еще крестом передо мной помаши, святоша.

— На это я вообще отвечать не буду, — говорю с обидой.

После выкидыша я ходила в церковь и молилась, чтобы Он подарил нам с мужем шанс еще раз испытать счастье стать родителями.

Не все молитвы и просьбы исполняются быстро.

Вот Он дал нам шанс… Но почему именно сейчас? Когда в каждом слове мужа столько грязи и порочных претензий, что мне тошно и невыносимо даже слушать!

Громко хлопаю дверь и запираюсь внутри.

Через некоторое время Влад дергает за ручку.

— Впустишь?

— Нет! Ни за что! Проваливай! — швыряюс в дверь баночку с пенкой для умывания.

Стеклянный флакон разбивается, жидкость с ароматом розы разливается по кафелю.

— Ты что-то разбила.

— Жаль, что не о твою голову.

— Мне не нравится твое сегодняшнее настроение. Буйное. Будь добра, успокойся. Ты можешь навредить себе. И ребенку. Думай о ребенке, Лиза, ты же не хочешь снова стать причиной выкидыша?

— ЧТО?!

Я пошатываюсь на месте, схватившись за раковину.

От эмоций в глазах темнеет.

Столько лет прошло, почти отболело от той потери.

Влад меня ни разу не упрекнул в выкидыше, но теперь…

Оказывается, что он меня винит в прошлой потере?!

Спустя столько лет… вылезло.

У меня просто нет слов.

Чудовищная боль раскалывает надвое, отстукивая в висках дикой пульсацией: это конец.

***

Он

За дверью ванной комнаты стало тихо.

Так тихо, что грохот собственного сердца стал невозможно громким, назойливым, как барабанная дробь.

— Лиза?

Тишина в ответ.

Даю минуту, чтобы успокоиться. Переварить.

Ей — услышанное, а мне — сказанное.

Вернее, вырвавшееся.

Кажется, я сболтнул лишнего. Вот это, про выкидыш, точно было лишнее…

Но я понял это только сейчас.

И тишина в ответ. Ни звука.

Она там, что, застыла?

Хоть бы всхлипнула или всплакнула, что ли? Дала знать, что жива, что… Не знаю!

Лучше бы и дальше ругались.

Пожалуй, я даже согласен, чтобы принцесса немного поколотила посуду, потом выберем новую.

Но вот эта тишина… Убивает.

Разрывает.

— Лиза. Не молчи.

Конечно, она молчит.

— Лиза! Открой эту чертову дверь!

Психую, выйдя из себя.

Пальцы потряхивает, как у старика с болезнью Паркинсона.

Надо сделать паузу.

Выйти.

Да, одной-двух минут мало.

Я выхожу на балкон, покурить.

Минут пять пережду, пока успокоится Лиза, потом поговорим.

Телефон в кармане вибрирует без конца.

Ева…

Присылает соблазнительные фото…

Пишет, что скучает в самых ярких и откровенных красках. Даже голосовое, соблазнительное, с придыханием и легкими стонами, как будто она уже разогрета…

И я мог бы плыть и плыть по волнам этого голоса долго-долго, если бы не ссора с женой, которая зашла слишком далеко.

Прячу телефон в карман.

Пора бы и вернуться.

Стучу.

Без толку.

В ответ — та же тишина.

Уже не раздражает, но пугает!

— Лиза, открой эту чертову дверь, или я ее вынесу, на хрен!

Приходится постараться, ведь все в нашей квартире сделано на совесть и из дорогих материалов.

Дверь все-таки слетает с петель, и, кажется, я повредил плечо. Но больше всего поражает увиденное…

Глава 12. Он

Ванная выглядит, как в дурном кино. Простенькая зарисовка к дешевенькому триллеру, но ведь вставляет и бьет по нервам. По сему выходит, что триллер не такой уже дешевенький, если задевает нечто в глубине.

Разбитое зеркало напротив. Мое лицо дробится в осколках. В каждом из них — моя уменьшенная или порезанная на неровные лоскутки копия.

И кровь на зеркале.

Еще несколько больших, темных капель на раковине и светлом полу…

Больше ничего.

Лизы нет.

Как испарилась.

Я, словно дурак, ищу окно, которого нет.

Не могла же она испариться, бросает в ледяной пот.

Нет, не могла! Она здесь… просто…

В шкаф?

Понимаю, что я веду себя по-идиотски, но несусь на всех парах к узкому шкафу-пеналу.

Лиза стройная, но не настолько же, чтобы влезть в тридцатисантиметровый шкаф!

Однако я его распахиваю и чувствую себя, однозначно, идиотом, пялясь на горизонтальные полочки, заставленные баночками-скляночками, полотенцами пастельных оттенков, сложенными в ряд, кучей всяких других предметов. Отдельно на полочке лежат всякие массажеры для лица, и даже какие-то стеклянные колбочки с блестками. Как же они… Черт… Лиза называла их. Криосферы, кажется… Словом, это пространство женской красоты и всяких аксессуаров и средств для ее поддержания.

Самой Лизы здесь нет и быть не может.

Но не испарилась же она?

Меня бросает изо льда в жар, в отражении замечаю, как быстро расползлись темные пятна пота в районе подмышек.

Так, нужно мыслить рационально.

Но дверь была заперта…

Я выхожу и бью себя по лбу ладонью. Защелку замка можно прокрутить и снаружи.

Да?

Мчусь в прихожую: сумочки Лизы нет, как и ее обуви.