Операция "Ловец Теней" (СИ). Страница 22

— Нашу или вашу? — Сказал я.

Ковалёв застыл. Карандаш, быстро плясавший у него в пальцах, остановился.

— Долг советского солдата, — громко сказал я и осмотрел всех, кто тут присутствует, — защищать свою Родину! Честь советского солдата — приложить к этому все душевные и физические силы. А если потребуется — отдать жизнь!

В канцелярии повисла тишина. Все, кто был тут, уставились на одного меня.

— Так ведь, братцы? Мы, пограничники, здесь, на афганской границе, только этим и занимаемся. Для нас это — рутина. Так?

— Так, — сказал вдруг Черепанов, туша очередную сигарету в банке-пепельнице, что стояла на подоконнике.

Когда он заметил, что на него смотрят, окинул всех своим взглядом. Повторил:

— Именно так.

— Так, — присоединился Нарыв.

— Так и есть, — согласился Малюга и даже немного глуповато улыбнулся. — Рутина. Самая настоящая.

— Мы для того тут и стоим, — набычился Уткин, шагнув вперёд, — чтобы, если надо, первыми врага встретить.

— Встретить и остановить. Да, — спокойный, словно порыв ветра, прошелестел голос Алима Канджиева.

Я глянул на Ковалёва.

— А в том, что вы голову кладёте на заклание только чтобы оправдать себя, в этом есть честь?

Ковалёв в растерянности показал мне зубы. Стиснул их так, что скрипнуло. Потом дурными глазами принялся зыркать на всех, кто тут был.

— Я воевал! — Крикнул он вдруг, дёрнув на себе китель. — Я ранен был!

Он глубоко задышал, тараща на меня глаза.

— Какое право ты…

— Так сохраните свою честь, — сказал я тише и спокойнее. — Делом сохраните. Ничего не потеряно. Всё как всегда — там враг, а мы здесь стоим. И враг готовит вторжение. А мы…

Я снова обратился к остальным:

— … а мы его остановим. Остановим так, как всегда останавливали.

Все молчали. Но кое-что изменилось. В глазах пограничников не было больше растерянности и страха. Они горели решимостью.

И только на лицах офицеров-ГРУшников застыли маски удивления.

— Вы с нами, товарищ лейтенант? — Спросил я у Ковалёва.

Несколько мгновений он безотзывно смотрел на меня. А потом опустил взгляд в свою бумажку. Сглотнул. И принялся её комкать.

Глава 12

Я глянул на часы.

Холодало. Близилось утро. Еще десять минут — и мне нужно выходить в мой собственный наряд. Время поджимало.

Тем не менее, я невозмутимо глянул на Ковалева.

— Спасибо, товарищ лейтенант, — сказал я. — Это был верный выбор.

— Когда все это кончится, — сказал Ковалев, — все, кто участвовал в этом дебоше, пожалеют.

— Возможно, — кивнул я. — Но задание мы выполним.

Несколько мгновений я оценивающе смотрел на Ковалева. Думал, сможет ли он выполнить свои обязанности в таком состоянии. А выбора, в сущности, не было. Должен смочь. Если нет — это усложнит дело.

Война научила меня многому. В том числе и тому, что безвыходных ситуаций не бывает. Даже когда знаешь, что расстанешься с жизнью, все равно можно выполнить боевую задачу. Или, по крайней мере, унести с собой побольше врагов на тот свет. Что ж… Такой расклад тоже определенный выход.

И пусть наша ситуация была сложной, но совершенно не безвыходной.

— Пойдемте, товарищ лейтенант, — сказал я. — Вы мне нужны. Вы нужны Шамабаду.

Ковалев, опустивший глаза, вдруг поднял на меня взгляд. И взгляд этот был наполнен растерянностью. Непониманием.

И все же зам по бою встал. Потом поправил китель.

— Ребята, товарищ прапорщик, — позвал я. — Подойдите. Есть план, как нам все это дерьмо вычистить.

Нарыв с Уткиным переглянулись, но решительно пошли к столу начальника заставы, рядом с которым я уже ждал. Присоединились и Малюга с Алимом. Только ГРУшники остались на местах. Даже не пошевелились.

Когда мы собрались, я смахнул со стола невпопад разбросанные там бумажки. Потом направился к стене и отдернул занавеску, за которой покоилась большая карта участка Шамабада. Снял ее. Разместил на столе.

Остальные затихли в ожидании того, чего же я им скажу. Даже Черепанов с Вакулиным не спешили подавать голос. Только внимательно смотрели.

Я глянул на ГРУшников.

— Товарищи капитаны, просим к столу, так сказать.

Вакулин глянул на Лазарева. Тот недовольно насупился. Только и сделал, что бросил на меня холодный взгляд исподлобья.

— Вы как, товарищи капитаны? — ухмыльнулся я. — Будете продолжать операцию с нами или отсидитесь?

— Какую операцию? Которую вы сорвали? — наконец подал голос Лазарев.

— «Ловца Теней» готовило много людей, — подхватил Вакулин. — К тому же несколько недель. Все должно было проходить в строжайшей секретности не просто так. На то есть серьезные причины. И самая первая — слежка противника. А она осуществляется постоянно.

Я молчал, глядя на капитанов ГРУ. Остальные пограничники тоже ничего им не говорили.

— Не исключено, — продолжил Вакулин, — что «Призраки» скоро узнают о том, что творится тут, на заставе. И могут просто отменить операцию.

— Мы упустили шанс, Селихов, — сказал Лазарев угрюмо, — шанс, которого может больше не представиться.

— Не нравится мне это название, — сказал я немного погодя. — «Ловец Теней». Больно оно пафасное какое-то.

Лазарев в недоумении приподнял бровь. Вакулин просто уставился на меня. Лицо его не выражало абсолютно ничего. Пограничники тоже все как один наградили меня озадаченными взглядами.

— Мне больше вот какое нравится, — улыбнулся я. — Как вам «Большой переполох на маленькой заставе»?

Малюга глуповато хохотнул. Остальные пограничники снова переглянулись.

— Как-то длинновато, — с полной серьезностью заметил Уткин.

— Зато полностью отражает то, что я хочу вам, товарищи, предложить, — я обернулся к капитанам. Сказал им: — ну что, товарищи капитаны? Будете участвовать в нашем маленьком переполохе?

Несколько мгновений оба ГРУшника сидели в абсолютном молчании. Потом Вакулин вдруг хлопнул себя по бедрам, а потом медленно и даже как-то устало поднялся со стула. Пошел к нам.

— Ты это серьезно? — окликнул его Лазарев.

— Вполне, — Вакулин обернулся и заглянул Лазареву в глаза. — Стоит признать, Селихов повел очень хитрую игру, когда вывел нас на чистую воду. Он тщательно наблюдал за нами. А потом использовал нашего же информатора против нас. Вкинул дезинформацию.

Теперь Вакулин перевел свой взгляд на меня. А потом продолжил:

— У товарища Селихова, кем бы он ни был, блестящий аналитический ум и стальная выдержка. Пожалуй, мне будет интересно хотя бы послушать, чего ж такого он может нам предложить в этой непростой ситуации.

— Будет непросто, — покачал я головой. — Но если мы сделаем все правильно и четко, должно сработать.

— Ты слышал его, Емеля? — Вакулин хмыкнул и снова взглянул на своего коллегу. — Говорит, должно сработать. Не хочешь послушать?

Пожидаев, которого мне уже привычнее было называть про себя Лазаревым, несколько мгновений помедлил. Потом все же встал и нехотя отправился к столу.

Все, кто был в комнате, склонились к карте.

— Ну и что? Что делать-то будем? — спросил наконец старшина Черепанов.

— А вот что, — я улыбнулся. — Попробуем обратить события, что произошли нынче ночью на заставе, в нашу пользу. Смотрите, как мы поступим…

Тогда я подробно и четко стал излагать всем свои мысли — план действий. План этот был непростым в исполнении, но совершенно простым по своей сути.

Пограничники слушали внимательно, почти не перебивали. Изредка кто-нибудь из них вклинивался, задавал какой-нибудь вопрос. Я отвечал.

Капитаны ГРУ слушали в полнейшем молчании. Вакулин иногда кивал. Делал задумчивое лицо. А потом вдруг вовлекся. Стал накидывать и свои идеи. Часть из них отвергалась, а часть пришлась очень даже кстати.

Лазарев, напротив, молчал. Он только все больше и больше хмурился. Становился все темнее лицом и все молчаливее.

— Чтобы все провернуть, — сказал наконец Черепанов, когда я закончил, — нужно оповестить остальных о том, что будет тут происходить. Ну… Ну или по крайней мере большинство.