Император Пограничья 8 (СИ). Страница 25

Помню историю от франкского посла о том, как один Лорд захватил целый город, не потеряв ни одной твари. Кощей появился в окрестностях Руана под иллюзией странствующего знахаря. Месяцами он лечил больных людей, завоевав их доверие, а на самом деле — изучал планировку города, расположение войск, характеры военачальников.

Когда франки наконец раскрыли его природу, было поздно. Половина городской знати уже носила его «благословенные» амулеты, которые оказались проводниками для ментального контроля. В ночь штурма городские ворота открыли сами защитники, а капитаны стражи перерезали горла своим подчинённым во сне. К рассвету Лорд контролировал Руан изнутри, превратив его жителей в армию марионеток.

Франки потеряли город в восемь тысяч душ, даже не поняв, как это произошло. Вот что значит сражаться с противником, который планирует не на дни, а на месяцы вперёд, используя человеческую доверчивость как оружие.

Если где-то среди застывших в лесу Бездушных прячется Лорд, то впереди нас ждёт не битва, а война умов. И я должен быть готов играть против противника, который учился убивать столетиями.

Я отвернулся от окна. Нужно проверить, как переносит острог осаду. Война войной, а людей кормить надо. Особенно теперь, когда каждый боец на счету. В условиях осады, провизия ничуть не менее важна, чем патроны.

Дарья проснулась рано, как привыкла. Муж уже ушёл в кузницу — слышно было, как звенит молот о наковальню даже сквозь закрытые окна. Дети ещё спали, свернувшись калачиками под уютными лоскутными одеялами.

В погребе было прохладно и темно. Она зажгла свечу, спустилась по скрипучим ступенькам. Подошла к полкам, где стояли её запасы. первую банку с огурцами и отшатнулась. Вместо рассола в банке плескалась какая-то мутная жижа с неприятным запахом.

— Что за чертовщина… — пробормотала она.

Дрожащими руками проверила другие запасы. Мешок муки — весь в какой-то слизи, копченое сало — покрыто зеленоватым налётом. Сушёные грибы — превратились в труху. Всё, абсолютно всё испорчено!

Дарья села прямо на ступеньку, пытаясь понять, что произошло. И тут память услужливо подкинула картинку — площадь, первый день Гона, и дружинники с телегами объявляют указание: «Все запасы продовольствия сдать на общие склады! Под воздействием Бздыхов незащищённая еда может протухнуть!»

Она тогда только фыркнула — ну что за бред? Как еда может испортиться от каких-то тварей? Решила, что начальство просто хочет всё себе забрать, контролировать. И припрятала часть — на чёрный день. Многие так сделали… Тем более что по домам никто не ходил и не проверял.

Она еще порадовалась тогда своей хозяйственности и смекалке.

В панике Дарья выбежала из погреба, помчавшись к соседке, благо, та жила через два дома. Уже через минуту она застучала в дверь кулаком.

— Феодосья! Феодосья, открой!

Соседка открыла, ещё заспанная, в ночной рубахе.

— Дарья? Что случилось? Ты белая как полотно!

— Еда… вся еда стухла… — Дарья едва могла говорить. — Пойдём, посмотри у себя!

Феодосья нахмурилась, но повела подругу в свой погреб. Зажгла лампу, открыла первый горшок — и ахнула. Та же картина. Всё негодное.

— Господи… — прошептала Феодосья. — Так воевода же предупреждал! А мы не поверили, дуры…

— И что теперь? — Дарья устало потёрла лицо.

— А что делать? — Феодосья пожала плечами. — Идти к амбарам воеводиным. Когда провизию собирали, сказывали что и выдавать будут, если нужда наступит.

Женщины вернулись наверх, обсуждая, как теперь быть. На том и расстались — нужно было собираться к раздаче, пока очередь небольшая. В том что они не единственные, кто потерял все свои запасы, они уже не сомневались.

Я вышел на центральную площадь, когда солнце уже поднялось достаточно высоко, но жара ещё не наступила. Под навесами из брезента и досок расположились полевые кухни и столовые. Дым от печей поднимался вверх, смешиваясь с ароматами готовящейся еды. Пахло щами, кашей, свежим хлебом.

Люди стояли в очередях — спокойно, без толкотни. У каждого в руках деревянная дощечка, «карточка», как назвал её Арсеньев, покрашенная растительными красителями. Всего цветов было четыре: красная, синяя, зелёная или жёлтая. Я отметил чёткую организацию — никакого хаоса, никакой суеты. Всё работает как часы.

Ко мне подошёл Захар, вид у него как обычно был слегка взъерошенный, однако серьёзный. В руках папка с какими-то бумагами.

— Проверяете нашу кормёжку, Прохор Игнатич? — спросил он с лёгкой улыбкой. — Не переживайте, барин, у нас всё чётко, как в аптеке. Устроено в лучшем виде! — старый слуга залихватски подкрутил седые висячие усы, переходящие в клочковатую бородёнку.

— Сам знаешь, тут самый важный фронт, — ответил я. — На пустое брюхо много не повоюешь. Расскажи, как организовали.

Захар начал рассказывать.

— Система простая. Красные карточки для бойцов — усиленный паёк, разумеется для тех, кто на отдыхе. Дежурным на стенах полевые кухни готовят. Синие для одарённых и тех, кто занят на тяжелых работах, тоже увеличенный. Зелёные — базовые для всех остальных. Жёлтые для тех кому требуется диетическое или специальное питание. Их наши лекари выдают.

— Со складами всё нормально?

— Ни крупинки не пропало, — сказал Захар гордо, словно это его личная заслуга, хотя амбары и склады укрепляли сразу несколько магов разных стихий.

С самого начала я обратил внимание на такую особенность Гона, как порча продуктов. Такая ситуация во время осады могла бы оказаться смертельной.

Об этом рассказывали жители нескольких деревень, которых во время прошлого Гона волна Бездушных миновала и обошла стороной. Все припасы в этих поселениях буквально истлели за несколько дней. В одном случае это случилось почти в самом начале Гона и к исходу все селяне были в состоянии крайнего истощения.

Так что я распорядился дополнительно защитить наши запасы и, как выяснилось, не ошибся.

— Хотя сначала многие не верили, прятали заначки по домам, — усмехнулся Захар. — Теперь вот прибегают — всё пропало, давайте карточки.

Я кивнул. Люди всегда такие — пока своими глазами не увидят, не поверят.

— Возьму-ка обычную порцию, — сказал я. — Хочу попробовать, чем людей кормим.

Захар засуетился вначале, но промолчал. Я подошёл к раздаче, но встать в очередь не получилось, народ расступился пропуская вперед.

Повариха — дородная женщина с красным от жара лицом — наложила мне щей с солониной, гречневой каши, отрезала ломоть хлеба.

Сев за отдельный стол, чтобы не смущать людей, а то ведь язык проглотят от волнения, я взялся за еду.

Щи оказались наваристыми, с хорошим куском мяса. Каша рассыпчатая, хлеб свежий. Просто, но сытно и качественно приготовлено. Поглощая нехитрую снедь, я наблюдал за работой системы — повара накладывают порции, люди получают еду, садятся за столы или уносят с собой в котелках. Всё чётко, без суеты, без давки.

По отмеренным нормам продовольствия в остроге хватало месяца на три, значит уморить нас голодом во время осады не получится. Ещё одна маленькая битва в защите острога выиграна. И случилась она не на стенах, а в погребах и амбарах.

Маша стояла перед матерью, переминаясь с ноги на ногу. Та возилась с младшими — годовалый Петька капризничал, трёхлетняя Аришка требовала заплести косичку.

— На, держи крепко, — мать взяла со стола синюю карточку итри зелёные — Это еда на всю семью, поняла? Потеряешь — останемся голодными.

Маша сжала карточку так, что ногти впились в ладонь.

— Не потеряю, мам!

— То-то же. Ступай, да поторопись.

Девочка вышла из дома, гордо подняв голову. Ей доверили важное дело! Она уже большая, целых восемь лет! Может сама сходить за едой для всей семьи.

Маша шла через площадь, крепко держа карточку в руке. Люди спешили по своим делам — кто на стену, кто в мастерские. Она представляла, как принесёт домой еду, как похвалит её мама, как обрадуются малыши.