Отморозок 5 (СИ). Страница 26

Та прошлая жизнь Сергея Королева, постепенно становится для меня все более зыбкой и туманной, как будто я не прожил ее сам, а прочитал об этом увлекательную толстенную книгу. Даже как то странно, теперь я больше ассоциирую себя именно с Юрой Костылевым — восемнадцатилетним парнем, со всеми присущими этому возрасту достоинствами и недостатками, а не с пятидесятичетырехлетним пожившим мужчиной. Впрочем, молодость это тот недостаток, который быстро проходи, не успеешь оглянуться и тебе снова полтиник. Так что, буду наслаждаться каждым днем так неожиданно подаренной мне юности. А то, что она ближайшие два года пройдет в сапогах, это не страшно, а даже по-своему интересно. Получить новый опыт, которого я в своей прошлой жизни не получил, и попробовать не просто выживать, а еще и развиваться в сложных условиях, это ли не достойный вызов для человека решившего идти по пути саморазвития.

Как я уже говорил, на церемонии принятии присяги все прошло вполне обыденно. Мы по очереди строевым шагом выходили к столу, за которым стояли наш запмполит, ротный и взводный, брали текст присяги, и держа одну руку на автомате, а другой придерживая перед собой красный альбом, зачитывали его вслух. Единственным интересным моментом, этой церемонии, которого ожидали все без исключения, было выступление Бердымухамедова Рамиля — парня призвавшегося из Таджикистана. Он был из какого то далекого кишлака, по русски разговаривал очень плохо и втолковать ему что то стоило больших трудов. Сколько с ним не бился наш «замок» он так и не смог вдолбить в него приемы строевого шага.

В строю несчастный Бердымухамедов постоянно сбивался с ноги, а повороты в движении были для него вообще чем-то запредельным. Не помогало ничего ни внеочередные наряды лично для него, ни коллективные наказания, когда из-за ошибок Бердымухамедова весь взвод десятки раз повторял осточертевшие повороты в движении. Пацаны потихоньку даже били Рамиля, но он только еще больше тупил, во время строевых занятий, потому что еще больше боялся ошибиться. В общем, получился какой-то замкнутый круг.

Поняв, что с Бердымухамедовым, хоть ты ему кол на голове теши, все равно ничего не сделаешь, Козлов, по совету своего приятеля сержанта Мансурова решил попробовать одну хитрую штуку. Для того, чтобы Бердымухамедову не пришлось исполнять сложные повороты в движении, нас выстроили так, чтобы Рамиль оказался точно напротив стола, чтобы когда придет время выходить перед строем, ему нужно было всего-то пройти вперед, взять в руки папку с текстом присяги, развернуться кругом и зачитать текст. Казалось бы, что может быть проще? Но все во взводе знали, что Рамиль, несмотря на простоту стоявшей перед ним задачи, обязательно накосячит. Некоторые даже заключали пари на пайку хлеба с маслом, будет или не будет у него какой-то сбой. Рамиль не обманул наших ожиданий, взяв папку с текстом присяги, он повернулся через правое плечо, при этом, чуть не уронив автомат, что вызвало сдавленные ругательства нашего сержанта и смешки в строю. От испуга, он, читая текст присяги, постоянно сбивался, а его и так достаточно сильный акцент, стал вообще чудовищным.

Это маленькое происшествие, изрядно повеселившее наш строй, впоследствии стоило выволочки сержанту Козлову от нашего взводного. А тот, в свою очередь, на следующий день отыгрался на всем взводе, заставив нас бежать трешку в костюмах РХБЗ и в противогазах. Удовольствие, я вам скажу, получилось ниже среднего. Мы бежали по самой жаре, загребая ногами по пыльной грунтовке, обливаясь потом и задыхаясь внутри непроницаемых прорезиненных костюмов, представляя собой со стороны, наверное, весьма жалкое и даже сюрреалистическое зрелище, похожее на картину пост ядерного апокалипсиса. Я наверное потерял с потом не менее двух кило, а Ромка Бергман, уже придя к финишу, так перегрелся что потерял сознание, хотя он за эти два месяца наших совместных тренировок очень прилично окреп и немного раздался в плечах. А вот, кстати, и он.

— Можно посмотреть?

Рома подошел ко мне и показал глазами на фотокарточку Вики лежавшую на подоконнике, которую та прислала мне в письме. На этой карточке Вика стояла на фоне входа на ВДНХ в легком синем платье, которое открывало ее длинные стройные ножки чуть выше колен. Она была просто великолепна, особенно ее узнаваемый взгляд. Девушка смотрела с фотографии как большая хищная кошка, с явным чувством собственного достоинства и немного лениво, будто оценивая, прыгнуть и оторвать тебе голову прямо сейчас, или поиграть еще немножко.

— Можно, — кивнул я.

Рома осторожно взял карточку в руки и долго рассматривал улыбающуюся девушку. Потом вздохнув, он положил ее обратно.

— Красивая! И даже какая-то опасная. Это сильно читается во взгляде. Это твоя девушка? Та самая, которая тебя провожала у военкомата?

— Да, — кивнул я — Ее Вика зовут.

— Повезло тебе, такую красавицу отхватил, — еще раз вздохнул Рома, — А у меня еще никогда не было девушки. В школе девчонки со мной мало общались. Они смотрели на других парней из нашего класса: высоких, спортивных, или остроумных и харизматичных. А я ни к тем, ни к другим не относился. Я всегда был тощим, смуглым с большим носом и оттопыренными ушами. Учился всегда хорошо, но был трусливым и слабым. В младших классах, более сильные и наглые парни, меня часто били, а потом даже и бить перестали, потому что, им просто стало не интересно. В драках с одноклассниками за школой, я просто закрывал голову руками, и падал на землю, не оказывая никакого сопротивления. В общем, благодаря всему этому, среди девочек из нашего класса я совсем не котировался, да и вообще, среди всех остальных знакомых девчонок тоже. Мне иногда даже казалось, что как меня зовут, мало кто знает. Одноклассники звали меня либо по фамилии, либо кличкой «бергамот». После школы я вообще мало с кем из них общался. Не было желания ни у них, ни у меня. Потом я работал на заводе, чтобы получить запись в трудовой, для будущего поступления. С ребятами из цеха, я тоже не сошелся. У меня было очень мало общего с ними, и они не приняли меня в свой круг. Я ведь не мог одним махом высадить стакан водки, или со знанием дела обсудить грудь нашей буфетчицы Лены, так что и там я оказался белой вороной. По вечерам, после работы, зубрил химию и биологию, и мне на улицу выходить даже не хотелось. Зачем? Чтобы слоняться одному тоскливо наблюдая за гуляющими под ручку парочками? Вот и вся моя жизнь. Может быть, армия хоть что-то во мне изменит, не хочу навсегда остаться изгоем и рохлей.

— Не поверишь Рома, до десятого класса со мной было ровно все тоже самое, — подмигнул ему я. — Меня девчонки не замечали вообще. А одноклассники называли Костылем или издевательски Штангистом, намекая этим на мою худобу и физическую слабость. А школьные и дворовые хулиганы гоняли меня точно так же как тебя. Правда, в отличии от тебя, я еще и учился не очень.

— Да ладно, — удивился Рома. — Не может такого быть.

— Точно тебе говорю. Я до десятого класса был забитым тощим подростком, до которого было дело только матери, да еще паре дворовых друзей. В классе со мной почти никто не общался, и я был почти изгоем.

— А что изменилось потом? — С любопытством спросил Бергман, глядя на меня своими черными глазами. — Как ты смог стать таким как сейчас?

Я задумался на некоторое время, а потом решил немного подбодрить и простимулировать товарища, изложив ему адаптированную версию своей жизни в этом теле. Может для него это станет еще одним стимулом.

— Наверное, все началось тогда, когда после окончания девятого класса, я поехал летом на Северный Кавказ в горы. Дядя по матери работает там начальником студенческого лагеря, и он, по просьбе мамы, согласился принять меня на все лето. И там, в горах, у меня в голове как будто что-то перещелкнуло. В один день я спросил сам себя, что могло бы заинтересовать во мне других людей, и кем я являюсь в жизни? Самое обидное, что очевидными ответами стали: ничего интересного для других во мне нет, и сам я никто в этой жизни. Это было очень отрезвляюще. Я решил изменить все в своей жизни и начать, как ни странно, с занятий физкультурой. Как то утром, встав пораньше, я отправился на пробежку. Было трудно, но я справился. На следующее утро, все тело болело так, как будто меня сильно избили, ужасно не хотелось вообще вставать с кровати, но я сделал усилие и буквально за шкирку вытащил себя из постели. И на следующий день тоже, и на следующий… За лето я сильно окреп и втянулся в новую жизнь, а когда вернулся обратно, то первого сентября меня в классе уже никто не узнал. А мне самому так понравилось новое состояние, что сразу по приезду я пошел в секцию самбо и записался на тренировки. Там тоже поначалу было тяжело, ну а потом уже пошло поехало. Так, увлекшись спортом, я стал посвящать ему все свое свободное время. Кроме того, мне внезапно стало нравиться учиться. Постепенно подтянув все предметы, я закончил десятый класс без троек. И вот, шаг за шагом, я становился другим человеком, но первым, самым правильным, шагом было решение вытащить себя за шкирку на пробежку.