Хранитель времени (СИ). Страница 33

— Интересный персонаж, — Бронский задумчиво почесал небритый подбородок. — Ладно, подождём. Может, и правда что-то сможет сделать этот чудо-лекарь.

Поместье графа Бронского выглядело внушительно и очень презентабельно. Я даже засмотрелся, чего уж говорить о Рите, которая даже рот раскрыла от восхищения. Их род явно не бедствовал, и это наводило на очень приятные мысли. Не знаю пока, кто и чем у них болеет, но нисколько не сомневаюсь, что справлюсь. Ну а уж цену я собирался заломить приличную. Это простым людям можно помогать по доброте душевной почти забесплатно, а с зажиточного аристократа я возьму по полной программе.

На въезде на территорию поместья расположилась самая настоящая проходная, через которую нас пропустили только после тщательного досмотра. Да и то, велели припарковать машину на ближайшей стоянке, сказав, что за мной сейчас приедет машина графа. А Рите запретили идти со мной, предложив скоротать время в специальной комнате для персонала гостей. Как у них тут всё продумано, однако.

Вскоре машина приехала, водитель вышел, поклонился и молча открыл мне дверь. Через пять минут я уже стоял на пороге огромного особняка. Ждать долго не пришлось, стоило мне подняться по лестнице, входная дверь отворилась и навстречу мне вышел, вероятно, дворецкий.

— Максим Сергеевич, добрый день, спасибо, что приехали быстро, — он обозначил вежливый полупоклон, — меня зовут Валентин, позвольте проводить вас в гостиную. Его Сиятельство сейчас подойдёт.

Он проводил меня в большую комнату, где предложил присесть на диван, пока всё было предельно вежливо, и мне даже понравилось такое отношение. Уж не знаю, каким окажется сам граф, но слуга его определённо вызывает уважение.

Практически сразу служанка прикатила тележку с чаем и сладостями, и пока она всё выставляла на стол, появился хозяин поместья. Выглядел он лет на шестьдесят, хотя, я заранее поискал о нём информацию в рунете, и там говорилось, что графу сорок один год. Выглядел он так, что и не скажешь по первому взгляду, что перед тобой аристократ: осунувшийся, сутулый сморщенный, но некая порода в нём всё равно чувствовалась. Видимо, дела у кого-то из его рода совсем плохи. Потому что сам он был здоров, хоть и изрядно вымотан, и истощён.

— Здравствуй, Максим, позволишь на «ты»? — спросил он больше для проформы, так как сам сразу же начал с неформального общения.

— Добрый день, Ваше Сиятельство, как вам будет угодно, — я встал с дивана и слегка склонил голову, как того требовал этикет.

— Извини, Максим, но я сразу перейду к делу, к сожалению, ситуация не позволяет терять время на расшаркивания и соблюдение этикета, — похоже, его действительно прижало. Аристократы очень редко позволяют себе отклониться от общественных норм поведения, во всяком случае, те, которых я знал в прошлой жизни.

— Хорошо, Ваше Сиятельство, у меня тоже не так много свободного времени, — ответил я ему взаимностью, — позвольте узнать, кому здесь нужна моя помощь? И хотелось бы услышать хоть немного подробностей.

— Максим, я вынужден попросить тебя о принесении клятвы о неразглашении, — этой просьбой граф меня удивил, надо сказать, — на других условиях я сотрудничать не готов. Слишком важное дело для моего рода. Не могу допустить, чтобы кто-то посторонний судачил о моей проблеме.

— Это приемлемо, Ваша Светлость, — я отнёсся к его просьбе с пониманием, — только я, в свою очередь, вынужден буду обратиться к вам с такой же просьбой. Некоторые свои методы лечения я предпочёл бы сохранить в секрете.

— Каков наглец! — не удержался слуга, который до этого момента произвёл на меня впечатление очень сдержанного человека.

— Остынь, Валентин, — Бронский сменил меня оценивающим взглядом, и наконец произнёс: — хорошо, я, граф Николай Степанович Бронский, клянусь, что всё, что я сегодня услышу и увижу здесь, останется тайной, которую я унесу с собой в могилу!

Я благодарно склонил голову и тоже произнёс похожую клятву. После чего мы сели за стол друг напротив друга, и граф хотел начать рассказ, но я его бесцеремонно прервал.

— Простите, Ваша Светлость, но уважаемый Валентин не приносил клятвы, и я вынужден попросить его уйти.

Во взгляде Бронского читалось удивление, вероятно, не каждый день простолюдин диктовал ему свои условия, но он вынужден был со мной согласиться.

— Валентин, иди займись делами, мы тут сами справимся.

Слуга сердито посмотрел на меня, но возражать не посмел. Просто поклонился и молча покинул комнату.

— Теперь мы можем говорить? — абсолютно серьёзно спросил граф, на что я вежливо кивнул. — Тогда я перейду сразу к делу. Моя дочь больна, серьёзно больна. Я не стану говорить тебе, чем именно, хочу, чтобы ты сам поставил диагноз. Не сочти за прихоть, но у ты пока даже в гильдии лекарей не состоишь, так что я не могу просто так довериться абсолютно незнакомому человеку.

— Хорошо, Ваше Сиятельство, просьба разумная, я готов её исполнить, однако, хотелось бы заранее обговорить условия нашего сотрудничества, — я его прекрасно понимал. Одно то, что он был готов подпустить к дочке незнакомого молодого парня, уже говорили о его отчаянном положении, но лицо держать он был обязан.

— Я скажу тебе честно, Максим, я не особо верю в твой успех, потому что до тебя ей пытались помочь уже многие лекари, даже один без пяти минут архимаг, но они не смогли, — надо же, интересно, что же с ней такое приключилось, — за то, что оторвал тебя от дел, я в любом случае, независимо о результата, заплачу тебе компенсацию, скажем, тысяч пять, думаю этого будет достаточно. Если же случится чудо, и ты поставишь Викторию на ноги, проси, чего хочешь. И деньгами не обижу, и ты станешь самым желанным гостем в этом доме до конца моих дней. Сможешь рассчитывать на мою помощь в любом вопросе. Дочь — это единственный мой родной человек, и ради неё я готов на многое, если не на всё.

— Такие условия меня абсолютно устраивают, Ваша Светлость, — на подобную щедрость я даже и не рассчитывал, — сделаю всё, что в моих силах, пойдёмте, посмотрим на пациентку.

Мы поднялись на второй этаж и зашли в просторное помещение, где на роскошной кровати лежала молодая графиня, довольно симпатичная, кстати, подключенная к множеству медицинских приборов. Я с разрешения графа подошёл и положил ладонь ей на лоб. Через пару минут мне всё стало ясно.

— Магическая кома, значит, — поставил я диагноз, тяжело вздохнув.

В глазах Бронского проскользнуло удивление, смешанное с робкой надеждой.

— Ты так быстро определил? Видимо, не зря народ судачит о твоём чудесном даре, — он даже немного похвалил меня, надо же. — Ну и что скажешь? Как другие целители? Не лечится?

— Хм, — я почесал затылок, думая, как лучше выстроить свою речь. — Скажем так, теоретически я могу ей помочь, — граф тут же встрепенулся, надежда внутри него разгоралась всё сильнее и сильнее.

— Говори, что нужно, я всё достану, чем бы оно ни было. Любые аномальные ингредиенты, медицинские приборы, лекарства! — резко выпалил он, — Не молчи пожалуйста, Максим.

— Не гоните лошадей, Ваше Сиятельство, сначала выслушайте меня, а потом вы сами примете решение. Всё не так просто, — я почему-то даже и не подумал, что меня сегодня ждёт встреча со столь редким недугом. Признаться, я не быль готов к подобному. И дело не в том, что эту болезнь мне будет слишком сложно вылечить, нет, не сложнее, чем многие другие. Дело в последствиях.

— Говори, Максим, не тяни время, — Бронский буквально сгорал от нетерпения.

— Магическая кома — это очень непростая штука, я бы её даже болезнью не стал называть, в классическом понимании этого слова, — начать я решил издалека. — состоянии Виктории сейчас такое, потому что она не смогла совладать с собственным даром. Чаще всего такое происходит с дарами ментальных аспектов. Если инициированный слишком сильно увлекается магией в первые дни после её получения, то, в редких случаях, дар подобного рода может отреагировать неоднозначно. Он может, условно говоря, посчитать, что носитель готов к познанию и владению гораздо большим количеством магии, чем на самом деле. Отмечу, что подобное может произойти только с ментальными видами даров и крайне редко. Так вот, в такой ситуации дар активируется на полную, когда молодой маг к этому абсолютно не готов, и как бы подавляет собой волю и сознание владельца.