Нефрит. Огонь. Золото. Страница 29

– Ну, разумеется.

Я протягиваю ему свой меч, и священник берет его, не говоря ни слова. Снова надевает маску холодного отчуждения.

Как только мы оказываемся в дворцовых залах, вне пределов его слышимости, я шепчу Линьси:

– Спасибо, что избавила меня от тренировок с этим придурком. Ты здорово придумала прикрыться именем императрицы.

Глаза Линьси широко раскрыты от нетерпения.

– Это не уловка, Ан. Она действительно хочет встретиться с вами.

– Что? Ад меня раз… – я зажимаю рот рукой, – прости. Зачем ей понадобилось меня видеть?

– Не знаю. Но выглядите вы ужасно! Нельзя вести вас к ней в таком виде. – Она хватает меня за руку и тащит за собой. – У нас пять минут, чтобы привести вас в порядок. Поспешим же!

Гибкая и грациозная, вдовствующая императрица Чжэньси не выглядит достаточно взрослой, чтобы иметь сына возраста наследного принца.

Она задрапирована в слои белого шелка, расшитого золотыми фениксами, на шее у нее тяжелое драгоценное ожерелье, на пальцах кольца. Волосы цвета полуночи собраны в высокую прическу, удерживаемую золотыми и фиолетовыми заколками и бирюзовой шпилькой с наконечником в форме зимородка. Удивительно, но на лице императрицы нет никакой косметики, за исключением губ, выкрашенных в кроваво-красный цвет. Все потому, что она не нуждается в улучшении. Красивее женщины я в жизни не видела.

Отведя плечи назад, я сижу прямо, будто железный прут проглотила. Шея натянута словно струна. Мне подносят чай в смехотворно крошечной чашечке. Его так мало, что и вкуса-то не чувствуется.

– Как чай, моя дорогая? – интересуется императрица Чжэньси.

– Очень… – я отчаянно подыскиваю подходящее слово, – ароматный.

Ее фрейлина наливает мне еще и отходит в угол павильона.

– Это моя собственная смесь, которую я приберегаю для особых гостей, – с улыбкой произносит императрица и гладит свою чашку тонким ухоженным пальчиком. – Она называется «Слезы иволги». Надеюсь, ты почувствуешь успокаивающий медовый аромат, скрывающийся под зеленым взрывом свежести.

– Да, он замечательный. – Я делаю еще один торопливый глоток.

В ее манере говорить слышится мелодичная напевность. Интересно, сколько времени у нее ушло на то, чтобы научиться подражать выговору жителей Бэйшоу? Я слышала, что она выходец из низших слоев общества, родилась в семье в одной из Южных Колоний вдоль пролива Нанда. В течение многих лет ходили слухи о том, как она прошла путь от служанки до наложницы, потом жены императора и, наконец, императрицы. Некоторые говорят, что Гао Луна очаровала ее красота, другие – что ум.

– Как тебе нравится дворцовая жизнь? Скучаешь по оставшимся дома друзьям и семье? – спрашивает она.

– Все очень добры ко мне. Я скучаю по своей приемной бабушке, но отец послал за ней.

– Как это предусмотрительно с его стороны. Когда приедет твоя бабушка? Я прикажу приготовить для нее комнату. Рядом с твоей, конечно.

Я встаю и кланяюсь, низко опустив голову.

– Благодарю вас, ваше величество. Но мой отец говорит, что, когда она прибудет, мы переедем жить в поместье Чжао.

– Хотела бы я с ней познакомиться. Вы обе, конечно, сможете задержаться во дворце еще ненадолго?

– Разумеется, ваше величество, – покорно соглашаюсь я и снова сажусь. Не думаю, что смогла бы отказать ей. – Однако я не знаю, когда она прибудет в столицу. В последнее время мой отец был очень занят.

– Он ведь не собирается ехать в твою деревню лично? – удивляется она с коротким смешком.

– О нет, это не так. То есть, я имела в виду… – Я колеблюсь. Неделю назад я спросила отца, не посылал ли он кого-нибудь за амой. Тот ответил, что это вылетело у него из головы, но он немедленно исправится.

– Если у главного министра Чжао не найдется времени проследить за этим делом, приходи ко мне, – твердо говорит императрица. – Я сама со всем разберусь. Нельзя так долго быть в разлуке с семьей.

– Ваше величество, вы не должны думать, будто мой отец… – У меня перехватывает дыхание, когда императрица тянется через стол и берет меня за руку. Кожа у нее гладкая и прохладная.

– Моя дорогая, ты и понятия не имеешь, что твой отец сделал для Империи. Он посвятил свою жизнь служению нашему народу. Мы в долгу перед ним. – Она похлопывает меня по ладони. – Он необычайно занят, и я сделаю все, что понадобится, чтобы помочь.

Императрица тепло улыбается мне, и я не могу не ответить ей польщенной улыбкой. В течение многих лет я считала, что мои родители были обычными крестьянами, но все оказалось совсем по-другому. Меня гложет чувство вины. Нужно усерднее тренироваться, чтобы овладеть умением красть жизнь. Я хочу, чтобы отец гордился мной.

– Я слышала, что ты плохо помнишь свои ранние годы. – Императрица ставит на каменный столик маленький стеклянный флакон с прозрачной жидкостью. – Это настойка, извлеченная из редкого растения, растущего вдоль хрустальных озер севера. Она помогает восстановить память и помогает при амнезии. Я решила, что она может быть тебе полезна. Тяжело, наверное, не помнить собственную мать.

Я кусаю губы, чтобы они не дрожали. Глаза у императрицы добрые, улыбка понимающая. Она нежно касается ладонью моей щеки.

– Я всегда хотела иметь дочь. Но сын… – Ее улыбка становится циничной, даже грустной. Понизив голос, она поясняет: – Сын означает безопасность. По жизни мы делаем то, что должны, чтобы выжить, а если хотим преуспеть, и вовсе приходится прикладывать невероятные усилия. Уверена, что ты меня понимаешь.

Я не нахожусь с ответом. Такое чувство, будто она раскрывает мне какой-то секрет, хотя и уверена, что две фрейлины рядом с нами слышат каждое слово.

– Кстати, о сыновьях, – продолжает она. – Завтра вечером после похорон состоится банкет для почетных гостей. Я не видела твоего имени в списке, но хотела бы, чтобы ты присутствовала. Тай Шунь очень тяжело воспринял кончину отца и пребывает в мрачном настроении. Не сделаешь ли одолжение и не составишь ли ему компанию? Не сомневаюсь, что он сочтет банкет более сносным, если там будет человек его возраста, с кем можно поговорить.

– Я… да, ваше величество. Я приду, – заикаюсь я. Не знаю, удастся ли мне развеселить наследного принца, но попытаться стоит.

– Скажи, дорогая, какие у тебя любимые блюда? Те, чем потчевала тебя твоя бабушка. Я могу распорядиться, чтобы их приготовили к ужину и принесли в твои покои.

Я даже рот от удивления раскрываю, но тут же беру себя в руки.

– Как это любезно с вашей стороны, ваше величество. Я…

– Готова принять мое предложение, – договаривает она с улыбкой.

Я робко киваю.

– Есть одно блюдо: тушеная утка с черным перцем и звездчатым анисом под темным соусом.

У меня слюнки текут, когда я вспоминаю, как ама впервые приготовила для меня это лакомство. Тогда она еще работала и нашу деревню еще не уничтожила пустыня. Тоска в моем сердце растет. «Скоро ты ее увидишь», – напоминаю себе. Отец сдержит обещание.

– Вот и договорились. – Она кивает одной из своих фрейлин, и та немедленно уходит на кухню. Я кланяюсь императрице, радуясь, что в этом величественном месте нашла еще одну добрую душу.

Я на корабле. Во все стороны простирается море – безбрежная гладь сверкающей синевы с зеленым оттенком. Блестящие серебряные рыбки выпрыгивают из воды рядом с судном, точно сопровождают его. Я моргаю, и мир вокруг темнеет.

Сумерки.

Неподвижный воздух вспарывает визг металла и треск костей. Вопль отдается эхом в моих ушах, когда корпус раскалывается и корабль начинает идти ко дну, увлекая меня в жидкую бездну. Я кричу.

В пучине обитает нечто большое и страшное, сейчас оно несется ко мне.