Антибол. Сбитый летчик (СИ). Страница 20

Андромеда, остановив схватку и подбородком указав горгонидам на передислокацию сил, строевым шагом двинулась к центру поля.

Остальные потянулись за ней.

Руперт остался на скамейке запасных.

— Через три дня у нас матч с «Законниками», — сказал я, оглядев по-очереди всех игроков. — Есть мысли по этому поводу?

— Разнесут нас, к белобрысым мухрикам, — буркнул Гефест.

— У законников золота курвы не клюют, — кивнул Мануэль. Был он вальяжный, как породистый кот, и такой же ухоженный. — Они скупили лучших игроков в Сан-Инферно.

— А кого не смогли купить — заставили, — добавил Мефодий.

От волнения он то закручивал, то раскручивал щупальца — так человек в растрёпанных чувствах заламывает руки.

— Мне сказали, что вы — тоже лучшие игроки, — заметил я. — И не только в ЭС-И, но и за его пределами.

Это их смутило. Многие опустили глаза, Гефест принялся бурчать что-то себе под нос…

— Меня что, нахлобучили? — я повысил голос. — Неправильно информировали, и вы не являетесь отличными игроками?

— Нет, тренер.

— Да, тренер.

— В смысле, мы — это они, тренер.

— Мы игроки.

— Отличные.

— Ага…

— ТОГДА ПОЧЕМУ ВЫ ВЕДЁТЕ СЕБЯ, КАК СТАДО ПРИДУРКОВ?

Вздрогнули все.

Немного придя в себя, Гефест схватился за несуществующий меч, Тарара нервно застучал хвостом, Мануэль зашипел и оскалил клыки.

Вот так, ребята. Злитесь на меня, это объединяет.

— Обидные ваши слова, тренер, — за всех впряглась Андромеда. — Мы и правда отличные игроки, и были лучшими в наших командах. Мы любим побеждать.

— Засуньте свою любовь Тараре под хвост! — рявкнул я.

Громко и пронзительно заверещав, Тарара прикрыл основание хвоста передними лапками.

— Ужастские и оскорбительские словоблудни, тренер, — надтреснутым голоском проблеял он. — Несмываемую скорбь наносят они моему жизнеутверждению и самолюбию.

— Да что такого я сказал? — ну прямо дети, честное слово. — Это же обычное распространённое выражение. Вот ты, Гефест, знаешь такое?

— Да, тренер, — кивнул гигант. — Но никогда, ни при каких обстоятельствах я не буду говорить о хвостах в присутствии троглодитов.

— Хвост — надежда и опора всего троглодитского народа, — укоризненно поведал Тарара. — Святая святых. Никто не должен обижать хвост, иначе оскорбление придётся смывать.

Кровью? — хотел спросить я. Но прикусил язык. Не лезь в монастырь со своим самоваром, говорил дед. Знал, о чём говорил, старый пердун…

— Я прошу прощения, Тарара, — как можно более искренне сказал я. Троглодит моргнул.

— Не могу дать, — скорбно вздохнул ящероид. — Есть на этот счёт традиционная традиция. Ритуал. Извиниться перед хвостом моей дорогой мамочки, из-под которого я вышел неоперившимся яйцом.

Бред собачий.

Все их тутошние правила и обычаи — бред и глюки. Как можно здесь жить?

Я скрипнул зубами.

— Хорошо. Я готов принести извинения твоей мамочке.

— Сие невозможно, тренер. Любимый крошка мамулёк остался далеко-далеко. Я кругом сирота.

В этот момент мне захотелось совершить тяжкое преступление. Интересно: если оторвать троглодиту его священный хвост, насколько это потянет? Лет на двести строгого режима?..

А, чёрт с ним. Я готов рискнуть.

— Ты отличный игрок, Тарара, — едва разжимая челюсти, сказал я. — НО если ты меня не простишь — придётся тебя исключить из команды. Конфликт интересов.

Может, и впрямь так поступить, а? Смешной ящероид, грех жаловаться. Но если я начну извиняться перед каждым игроком — на голову сядут и щупальца свесят.

— И кстати… — я обвёл взглядом игроков. — Ко всем относится. Если кому что не нравится — адьос амигас.

— Вижу свет в конце тоннеля, — поспешно заявил троглодит. — Можно покаяться перед хвостом моей дорогой тётушки. Сия благородная особа принимает во мне горячее участие.

Я закатил глаза.

Входит в привычку, нехорошо это. Надо за собой следить.

— Принято. После тренировки сходим к этой твоей тётушке и всё уладим. А сейчас…

Блин, трудно настроиться на нужный лад, когда постоянно сбивают.

— Вы что-то говорили о любви, тренер, — с каменным лицом напомнила Андромеда.

Я чуть не поддался. Но потом тряхнул головой и послал ей обаятельную улыбку.

— Ты права, моя прелесть. О любви… К победе. Так вот: мало любить побеждать. Надо к этому стремиться. Всей душой. Прилагать УСИЛИЯ. Задницу рвать на немецкий крест. И самое главное: никогда, слышите? Никогда не сдаваться!

— А что такое немецкий крест? Вы научите нас рвать задницы правильно, тренер?

— Проехали, Тарара. Это тоже такое выражение, ничего личного.

— Мы готовы, тренер, — сказал Уриэль. — Мы готовы рвать задницы. Научите нас.

И ведь хрен разберёшь под этими его Престолами, издевается он или нет.

— Отлично. Капитаном временно назначается… Гефест. Пойди, забери повязку у Руперта.

Горгонид спал с лица.

— Ох… Может, вы сами, тренер?

— Ёрш твою медь, Гефест, ты в три раза крупнее! Просто пойди и скажи, что ты теперь — капитан.

— Но тренер…

— Капитан должен быть на поле. Пока Руперт сидит на скамейке — он не капитан.

Гигант опустил голову и загребая ногами, пошел к трибунам. Андромеда побежала за ним. Я хотел её остановить, но потом плюнул. Гуртом и батьку бить легче.

И вообще… Поторопился я с Гефестом. Надо было Андромеде повязку отдать.

Но до такого я ещё не докатился, увольте.

Чтобы баба — капитан футбольной команды? Это не в иное измерение надо угодить, а прямиком в ад. По меньшей мере.

— Через три дня игра, — повторил я. — Если мы проиграем — опустимся на самое дно турнирной таблицы. И будем в одном пинке от вылета. В одном!

— У законников отличная команда, тренер.

— Да, Тарара. Я знаю. Ключевое слово здесь «команда», — я немного помолчал. — Пока вы — все вы — не перестанете думать «я», и не начнёте думать «мы» — ничего не выйдет.

— Я уже начал, тренер.

Троглодит пошел лиловыми пятнами — видать, от чрезмерных мысленных усилий.

— Супер. Продолжай в том же духе.

Вернулись горгониды. Андромеда прикрывала чёлкой синяк под глазом, Гефест прятал за спину укус на руке…

Но повязка была у него на предплечье, и я показал ему большой палец.

Твою мать! Здесь этот жест может означать всё, что угодно…

Но кажется, пронесло.

Или моя угроза отчисления из команды возымела таки эффект, и горгонид решил не заострять.

— Тренироваться будем каждую свободную минуту, — заявил я. — Поэтому жить будете на стадионе. Я договорюсь насчёт общежития. Да, Тарара.

— Только после того, как вы поговорите с моей тётушкой, тренер.

— Ещё вопросы есть?

— Я могу попрощаться с семьёй?

— Ты не на войну идёшь, Гефест! Разумеется, все могут предупредить близких.