Тьма. Том 5 (СИ). Страница 23

— Иванов, ты знаешь, который час? — прозвучал в салоне сердитый мужской голос.

— У меня часов семь утра, государь, — отозвался Иванов.

— У меня пораньше… И у меня как раз завтрак в самом разгаре. Ты знаешь, что завтрак — это святое, Иванов?

— Да, ваше величество. Отлично знаю.

— Ну и какого лешего мне звонит патриарх⁈ Что ты со ставленником Царьграда учудил⁈ Какое, к хренам, нападение⁈ Ты что творишь, собака ты сутулая⁈.. Иванов!

— Да, государь? — деловито отозвался опричник.

— А почему я эхо своего голоса слышу? — поинтересовался его собеседник.

— Потому что вы на громкой связи, ваше величество, — ответил Иванов, бросая вперёд плетение и смещая тем самым вправо небольшой грузовик. — Простите, руки были заняты плетением…

— Гхм… А там, кроме тебя, кто-то есть? — уточнил царь, и его интонация мне совсем не понравилась.

— Тут… Да, имеются… — откликнулся Иванов, одновременно разворачивая новое плетение.

— Так… А НУ ЗАТКНУЛИ ВСЕ УШИ!!! ЖИВО!!! — до того грозно взревел царь, что даже я рефлекторно на мгновение потянулся к ушам.

— Простите, государь… Фёдор Андреевич, а ну-ка верните руки на руль! — выводя меня из этого полугипноза, крикнул Иванов.

— Слушай, Иваныч, я тебя прибью! — удивлённо проговорил государь всея Руси и прочих прихватизированных в процессе расширения державы земель. — Ты что, серьёзно мой приказ отменил⁈

— Исправил, государь, — не согласился Иванов. — Скорости уж слишком большие.

— Скорости… Фёдор Андреевич! Ты там слышишь меня? — спросил государь.

— Да… В смысле, нет! — поспешно ответил я. — В смысле, слышу, но сразу всё забыл.

— Смотри, какой догадливый… — удивился царь. — Фамилия твоя какая, Фёдор?

— Седов, — отозвался я.

— Седов… Что, ять⁈ — государь позволил себе ругнуться от души. — Седов⁈ Вот прямо Седов⁈

Я промолчал, вцепившись в руль. Это сейчас было важнее гневающегося государя.

— Он не может ответить, ваше величество! — вмешался Иванов. — Он ведь уже всё забыл.

— Вот пусть он, чтоб его роду пусто было, и молчит!.. — рявкнул царь. — Молчи, Фёдор! Слышишь? Молчи!

— Он молчит… — заметил Иванов, тоже, кажется, удивлённый напором царя.

— Вот и пусть молчит! Седов, етить твою, ты хоть знаешь, что мне твой дед наговорил⁈ — проревел царь. — Молчишь⁈ Не знаешь⁈ Да⁈.. Я тоже ещё не все слова узнал, которые он мне сказал! Так что молчи, пока я все не узнаю… Иванов!

— Я! — отозвался опричник.

— Головка от буя! Перезвони, когда руки будут свободны! — пробурчал царь, и в трубке зашумело.

А я поймал в зеркале заднего вида невозмутимый взгляд опричника и как-то сразу успокоился. Этот жук точно знал, что делает. И гнев монаршьей особы его, похоже, не особо волновал.

— Можно открыть уши! — заметил Иванов, обведя взглядом всех, кто сидел в машине.

— Это царь был? — слабым голосом спросила Покровская.

— Не-е-ет! Что вы, Авелина Павловна! — ехидно отозвался опричник. — Это был тот единственный за всё время после падения Речи Посполитой придурок, который решил выдать себя за него!

Новая трель звонка заставила Иванова снова чертыхнуться и ответить, в то время как все остальные, кроме меня, машинально потянулись к ушам.

— Бубенцов! Ты где?

— В твоей машине! Сзади прицепом две руки! — недовольно проворчал тот. — Куда ехать-то?

— Пока что на южный тракт! — отозвался Иванов, отбивая вызов, а потом спросил: — Мы же на южном тракте, да?

— На нём, — ответил я, чуть расслабившись.

Город остался уже позади, и мы летели мимо предместьев. Трасса впереди была почти пуста, если не считать одиноких грузовиков, которые мы обходили без особых проблем.

— Иван Иванович, мотор долго не проживёт! — предупредил я.

— А сколько ему осталось? — с интересом спросил опричник.

— Да поскорей бы уже сдох! — возмущённо пропыхтела Малая.

— Кто знает… — ответил я. — Авелина, можешь взять мою трубку и найти там Кислого?

— Сейчас… — девушка принялась копаться в подстаканнике, где я хранил устройство, а затем в контактах. — Нашла!

— Набирай, — вздохнул я.

В трубке раздались гудки, а затем бодрый голос Кислого:

— Седой, брат! Чё как?

— «Чё как»? Это что за абракадабра? — шёпотом переспросил Иванов.

— Это на молодёжном! — буркнул Константин.

— Кислый, у вас там есть, чем машину оттащить? — спросил я.

— Найду… — сразу погрустнел очень догадливый Кислый.

— Тогда ищи… У меня тут, понимаешь, огонь! И, кажется, мотор я вот-вот добью! — сообщил я.

— Понял, брат! Бегу, брат! А вы с «соколом» где? — Кислый, судя по хрусту на заднем фоне, и в самом деле уже бежал, прямо-таки по мёрзлому снегу.

— Идём по южному тракту, — ответил я. — Если проедем поворот к тебе, я скажу… И если свернём, тоже скажу. Давай, отбой… Отключай!

Авелина послушно ткнула пальцем в отбой звонка.

— «Чё как»? — упорствовал в желании новых знаний Иванов. — Что это означает вообще, Фёдор Андреевич?

— Привет, как дела и чего звонишь. И всё это одновременно, — пояснил я. — Очень экономит время, как видите.

— Этот мир скатывается в упрощение… — тяжело вздохнул опричник.

— След прямо ведёт, — сообщила Малая. — Стал чётче.

— Это пока ничего не значит, — возразил Иванов. — Мы едем с такой скоростью, что можем его просто догонять. Идём дальше по следу. Стирающее плетение не может бесконечно работать.

Когда мы пролетали поворот на деревню Кислого, я заметил, что оттуда выползает трактор. А через несколько секунд завибрировала моя трубка.

— Авелина, можешь вызов принять? — попросил я, не отрывая взгляд от дороги.

— Седой! Ваще огонь! Это ты пролетел⁈ — раздался восторженный голос Кислого.

— Я! — хмуро ответил я.

— Андрюх! Слышь! Ты спроси, он там взлетать не станет? — раздалось на заднем плане. — А то мой трактор только по земле ездит, ага…

— Со стороны ещё круче, чем изнутри, ваще! — заверил меня Кислый. — Идём за тобой, Седой!

— Андрюх, да ты спроси! А если взлетят? — снова раздался голос.

— Дядь Вань, да сто пудов не взлетят! — отмахнулся Кислый, забыв отбить вызов.

— Авелина, можешь отключить? — вновь попросил я сидящую рядом девушку.

— Ага… — закивала та, обрывая звонок.

— Поворот! Право! — сообщила Малая.

Поворот с тракта на просёлочную дорогу был ещё далеко: Мария Михайловна предупредила сильно заранее. Но что толку? Если в городе я ещё умудрялся как-то вписываться, то здесь даже из полосы боялся смещаться.

— Не впишешься… — заметил Костя, тоже подумав об этом. — Выключить твой «огонь» как-то можно, Федь?

— Можно, — согласился я. — Только потом, чую, эта машина никуда не поедет.

— Я помогу! — пообещал Иванов.

И он помог, хотя в поворот мы входили по ужасающей траектории, с заносом и почти улетев в кювет. Да и дальше машина вела себя, как дикий жеребец. Всё-таки сельская дорога — это уже ни разу не трасса. Как бы Иванов ни раскидывался своими плетениями, удерживая «сокола» на дороге, но теперь под нами даже асфальта не было!

Нас мотало, нас подбрасывало, нас беспощадно трясло… Машину то и дело начинало заносить на ровном, казалось бы, месте. И как бы я ни пытался сбросить скорость, ниже сотни она не опускалась. Так что я просто держал руль и надеялся на лучшее.

А потом что-то громыхнуло под капотом, и наше стремительное движение начало замедляться. Перед лобовым стеклом появился дым, который вырывался откуда-то из недр автомобиля. Мотор гудел, но явно больше не работал. Мы останавливались…

— Приехали, — подытожил я.

И в этот момент передние колёса крутанулись ещё разок. Одно проскочило по снегу, второе что-то зацепило… «Сокола» развернуло и бросило в сугроб на краю дороги. С криками и оглушительном хрустом мы затормозили, зарывшись в снег и придорожные кусты.

— Как след? — невозмутимо поинтересовался Иванов.

— В… Вижу его… Чётко и ясно, — придушенно ответила Малая.