Женщины. Страница 26

— Лейтенант Макграт?

— Да.

— Майор Голдштейн хочет вас видеть.

— Когда?

— Сейчас.

Фрэнки кивнула, медленно встала и обулась.

В административном корпусе она постучала в кабинет главной медсестры и, услышав неразборчивое «Войдите», открыла дверь.

Майор подняла взгляд. Плечи ее были устало опущены, под глазами темнели мешки.

— Вы в порядке, майор? — спросила Фрэнки.

— Тяжелый день, — сказала майор.

Фрэнки знала, что майор никогда не поделится с ней подробностями. Майор Голдштейн была человеком старой закалки. Субординация превыше всего. О панибратстве не могло быть и речи. Ей должно быть чертовски одиноко жить в мире, где женщин и так почти нет, а те, что есть, младше и ниже по званию. Мужчины ее звания, конечно, считали себя важнее.

— Вас переводят в Семьдесят первый эвакогоспиталь.

У Фрэнки скрутило живот.

— В Плейку?

— Да. На границе с Камбоджей. Центральное нагорье. Непроходимые джунгли. — Она секунду подумала и добавила: — Ожесточенные бои.

— Знаю.

Майор Голдштейн тяжело вздохнула.

— Потерять вас — полнейший провал с моей стороны. Но приказ есть приказ, придется заменить вас каким-нибудь новичком. Вы чертовски хорошая медсестра. — Она снова вздохнула. — Именно поэтому мы вас и теряем. Но такова солдатская участь. Убедитесь, что в завещании все верно. И напишите родителям милое письмецо.

Фрэнки была слишком ошарашена, даже испугана.

— Спасибо, майор, — только и смогла выдавить она.

— Поверьте, лейтенант Макграт, вам не за что меня благодарить.

Фрэнки вышла из здания все в том же оцепенении.

Плейку.

Рокет-Сити.

Она шла мимо пляжа. Парни играли в волейбол, пара сотрудников Красного Креста из шезлонгов наблюдали за игрой. Остальные мужчины загорали, развалившись на складных стульях. Кто-то вешал экран и устанавливал проектор для вечернего фильма.

Барб сидела в шезлонге и читала письмо из дома.

Фрэнки села рядом.

— Меня переводят в Семьдесят первый.

Барб машинально приложилась к стакану с джин-тоником.

— Черт, никто не трахает женщину так, как армия.

— Ага.

— Когда мы выдвигаемся?

— Мы? — не поняла Фрэнки.

— Родная, ты же знаешь, я люблю путешествовать. Поедем вместе. Больше никакого пота. Тем более мы обе там нужны.

— Но, Барб…

— Никаких «но», Фрэнки. Пока я в этой богом забытой дыре, я с тобой.

Дверь барака резко открылась. Без стука. Жаркий солнечный луч проник в тусклую комнату, окрасив ее в желтый.

На пороге стояла Барб, она все еще была в шортах хаки, футболке и армейских ботинках, которые надевала в неотложку этим утром. Ее афро отросло. Последние недели она не стригла волосы, называя это личным бунтом.

Рядом с Барб стояла хрупкая девушка в парадной форме с дорожной сумкой и чемоданом в руках. Ярко-голубые тени привлекали внимание к ее огромным испуганным глазам. Фрэнки видела, что бедняжку трясет.

— Я Уилма Коттингтон. Бойс, Айдахо, — сказала девушка, пытаясь не заикаться.

— Картофельный край, — сказала Барб.

— Мой муж служит в Дананге. Я приехала за ним.

— Муж во Вьетнаме. Повезло…

Фрэнки и Барб переглянулись. Они обе знали, что это либо большое счастье, либо самое большое несчастье.

— Я Фрэнки. — Она встала. — Располагайся. Мы покажем тебе территорию, как будешь готова.

Уилма оглядела комнату.

Фрэнки прекрасно понимала, что сейчас чувствует эта девушка.

Все они когда-то были «черепахами», Тридцать шестой эвакогоспиталь превратился в бесконечный круговорот людей. У Уилмы все получится, она станет отличной медсестрой, или Вьетнам ее переварит. Скорее всего, она добьется успеха и без помощи Фрэнки и Барб. Майор Голдштейн наверняка для начала отправит ее в неврологию.

Жизненный цикл в Тридцать шестом.

По комнате пробежала крыса. Уилма вскрикнула.

Фрэнки не обратила на грызуна никакого внимания.

— Это не худшее, что ты здесь увидишь, девочка.

Девочка.

Они, наверное, были ровесницами, но рядом с ней Фрэнки чувствовала себя старухой.

— Воду пей только из специальных мешков, — сказала Фрэнки. — Тридцать шестой — отличное место для начала службы.

Плейку Фрэнки увидела сначала сверху. Она смотрела на густые зеленые джунгли из вертолета. Барб сидела с другой стороны и тоже смотрела вниз.

На зеленом склоне горы был расчищен плоский квадратный участок — огромный кусок красной земли, усыпанный палатками, ангарами и временными постройками. Глядя вниз, Фрэнки вспомнила — или наконец поняла, — почему Семьдесят первый эвакогоспиталь назывался подвижным. Теперь она осознала, что это значит на самом деле. Подвижный. Временный. В джунглях, рядом с границей Камбоджи, где вьетконговцы знают каждую тропинку и каждый куст и маскируют мины, чтобы подрывать ненавистных американцев. Витки колючей проволоки защищали территорию от наступающих джунглей.

Вертолет приземлился. Барб и Фрэнки спрыгнули вниз, к вертолету тут же подбежали несколько солдат, чтобы выгрузить припасы, а заодно сумки и чемоданы прибывших медсестер. Все делалось очень быстро, вертолет нельзя было задерживать — это лучшая цель для чарли.

— Лейтенант Макграт и лейтенант Джонсон? — спросил невысокий коренастый парень в выцветшей форме. — Я сержант Алварес. Идите за мной.

Фрэнки надела армейскую панаму и пригнула голову под жужжащими лопастями вертолета. В воздухе кружила красная пыль, забивая глаза, рот и нос.

Сержант указал на полукруглый ангар рядом с вертолетной площадкой:

— Неотложка. А это предоперационное отделение. — Он шел дальше, так они добрались до следующего ангара, вход был укреплен мешками с песком. — Операционное отделение. Неподалеку большая авиабаза, а еще деревня Плейку. Без сопровождения туда лучше не соваться.

Они двигались в самое сердце лагеря, где сломя голову носился медперсонал. Осмотреть оставалось не так уж много — еще пару ангаров, ряды деревянных хижин и палаток. Все было красным от грязи, вокруг колючая проволока и вооруженные солдаты на сторожевых вышках.