Как приручить дракона – 3. Страница 9

– Алё! – заорал я, включая громкую связь и возвращая телефон на положенное место: на крышку унитаза.

– Ну, ты свиреп, Пепел! – голос главного вышемирского мафиози звучал весело. – Я думал – ты разворошишь муравейник, а ты поджег его, растоптал муравьев и нассал сверху, а-ха-ха-ха! Кстати – если мы откроем официальный бойцовский клуб, ты не будешь против?

– Что?! – я имел право на злость, он ведь форменным образом издевался надо мной! – Не буду ли я против?! Если бойцы будут совершеннолетние и не станут обижать маленьких детей, а еще – вы официально их трудоустроите, оформите страховку и дадите соцпакет – я вам еще и спасибо скажу. Могу даже в ножки поклониться за создание высокооплачиваемых рабочих мест для вышемирцев…

– Однако! – озадачился Холод, вернув мне мое слово-паразит. – Ты же не серьезно сейчас? Мы же не будем с тобой бодаться из-за этой темы?

– Гос-с-споди Боже, знаете, какая у вас сегодня планида в моем отношении? Обламывать! Второй раз уже, второй раз! – сначала – Яся, теперь – ванная… Холод определенно заслуживал звания «великого обломателя». – И вообще – ночь на дворе, неужели у вас других дел нет, кроме как меня драконить?

– Драконить? Какое интересное слово… Ладно, ладно Георгий Серафимович, я тебе потом позвоню, есть еще кое-какая история по твоей части, но пороть горячку я не буду, все разузнаю досконально. Мы ведь продолжим сотрудничать?

– Продолжим, – кивнул я, хотя прекрасно понимал, что он никак через телефон мой кивок не увидит. – Пока вы не переступите границу. Или пока не сочтете меня слишком неудобным.

Он немного помолчал, переваривая услышанное.

– А что будет, когда я сочту тебя слишком неудобным? – уточнил криминальный босс.

– Конечно, вы попробуете меня убить. Но у вас вряд ли получится. А потом вы пригласите кого-то со стороны, и дай вам Бог рассудительности натравить этого кого-то на меня за пределами Вышемира…

– Хм! Ты странный человек, Пепел, – сказал он и отключился.

Кто еще тут странный?! Тоже мне – нормальный нашелся. Это Холод-то!

Я выдернул пробку из сливного отверстия и еще некоторое время лежал, пока уровень воды в ванной не стал критически низким. А потом – вытерся и пошел спать. Супергерои тоже хотят спать, вообще-то!

Глава 4. Олимпиадное движение

Те, кто думает, что учителя на каникулах не работают – категорически ошибаются. Ну ладно, не категорически. В конце концов, в школе на каникулах в двести раз тише, чем во время учебных занятий. В кабинете – прохладно, чисто, стоят ровные ряды парт, на полках аккуратно разложены стопки с учебными пособиями, атласами и картами, доска – без единого мелового развода… Пол – чистый и блестит, без грязных следов и черных полос от резиновых подошв. Можно спокойно разобраться с документами, подчистить хвосты и дозаполнить бесконечные таблички и списки, разобрать папки с планами, раздаточным материалом и бес знает с чем еще.

Время растягивается, рабочий день из сумасшедшей эстафеты от урока к уроку превращается в размеренную прогулку, что-то типа скандинавской ходьбы. Кто-то заходит, рассказывает школьные новости, что-то спрашивает, уходит – ритм замедляется ровно настолько, насколько уменьшается и уровень шума.

Ко мне заходил Джабраилов – математик, чтобы пошутить свои джабраиловские шуточки: про девушек-коллег, зарплату и бесконечные бизнес-планы, которыми он просто фонтанировал и, что характерно, периодически реализовывал. Потом прицокала на каблучках учительница эльфийского, Елена Владимировна – она прямо ртом сказала мне, что ей нужна пара полок для рабочих тетрадей и документации, вот дела! Конечно – я освободил ей эти полочки, почему бы и нет? Сам когда-то был в роли свахи переездной, в начале своей педагогической карьеры там, на Земле. Есть некоторое понимание, да и вообще – копаться в моем столе от широты душевной она перестала. И парня, кажется, нашла – какого-то широкоплечего пожарного. По крайней мере он ее с цветами у калитки поджидал – я из окна видел. Пожарный – это хорошо, это надежно. Пенсия, опять же, льготная. Не то, что всякие учителя. Но за каким бесом ей каблуки на каникулах? Вот это осталось для меня тайной за семью печатями.

После этого я принялся подкручивать плоскогубцами и отверткой расшатанные ребятами столы и стулья и настроился на совершенно мирный лад. Однако пришел Кузевич.

– Георгий Серафимович, я это… – Ваня мялся у входа.

– Заходи, бери отвертку, подкручивай, – сходу взялся за него я.

Парень неплохой, только без царя в голове. Батя у него мужик правильный и зарабатывает много, вроде как даже – горный инженер, но постоянно пропадает на Северах не то в командировках, не то – на вахтах. Может быть, поэтому у сына малость не в ту степь голову и наклонило, похоже – хочет доказать всем, а в первую очередь – себе, что он настоящий мужик. Вот и отвертку взял, и тут же принялся проверять, на каких стульях спинка шатается и сидушка отходит. Деловой подход! Сначала все проверил, отставил в сторону неисправные, оставил на местах прочные, а потом уже принялся подкручивать болты.

– Так что там? – мотнул головой я. – Ты ведь не просто так пришел, потому что по кабинету истории заскучал и только и мечтал, что болтами-гайками заниматься, м?

– Два вопроса, Серафимыч, – он потрогал свежую ссадину на лице пальцем и поморщился. – Что там насчет подработки на автосервисе, и как по поводу олимпиады по географии?

– А? – удивился я. – В каком смысле – олимпиады?

– Ну… Я решил, что буду географию сдавать. Хочу по батиным стопам идти, на геолога, а там география нужна. А если на губернском уровне первое, второе или третье место взять – то это без экзаменов в любой великокняжеский вуз… Вот я и подумал!

– Подумал, что за одну четверть подготовишься к первому этапу, всех победишь в уезде и поедешь на губернию? Ну-ну, – сказал я. – Благородно.

А потом задумался.

Кузевич, конечно, был парнем перспективным. А география – предметом не особенно популярным, по сравнению с той же математикой и даже историей. И эти два пункта собравшись в кучку уже делали такую педагогическую авантюру предприятием довольно заманчивым. Вообще, если говорить об олимпиадах, то от учителя тут зависит процентов тридцать, может быть – сорок. Если ученику не интересно, если он не в восторге, например, от решения математических задач или проведения химических опытов, если не ловит кайф от чтения исторических романов про Цезаря или просмотра телепередач в духе «Моя планета» или «Нэйшнл Джиогрэйфик», то в принципе можно особенно не заморачиваться. Выше местного уровня не прыгнет, сколько его ни муштруй. Нет, бывали исключения, и зубрилки порой занимали первые места на республиканском уровне, но – не в моей земной практике. У других учителей, не у меня.

Но тут ко мне пришел Кузевич! Светлая голова. Пытливый ум. Можно сказать, даже – эрудит! А потому…

– А ну – доставай карту мира. Давай, аккуратно – третья полка, желтая наклейка… Ага! Вешай на доску!

Кузевич расправил физическую карту мира, и я хмыкнул: за редким исключением она повторяла нашу, земную. И я, готовясь к урокам географии, немало десятков минут над ней поползал, выискивая отличия… Но пока учил детей – запомнил сам, так что теперь мог погонять его как положено.

– Давай, погнали: мыс Альмади, мыс Игольный, мыс Рас-Хафун и мыс Бен-Секка! Показывай!

– Черт! – сказал Кузевич и наморщил лоб. – Я помню. Помню. Это что-то такое… Хм-м-м! Ага-а-а! Крайние точки Африки! В восьмом классе проходили.

И мигом показал мне их кончиком отвертки…

– Ого! – сказал я. – Впечатляет. Давай вот что: Денали, Аконкагуа, Винсон. И Таунсенд.

– А-а-а! – он, зараза такая, погрозил мне пальцем. – Конечно, Европу с Азией вы не назвали. Это самые высокие горы на разных континентах, ща-а-ас я…

Короче, карту он знал, и это был уже огромный плюс. Можно было работать. Но для начала мне нужно было выйти из состояния когнитивного диссонанса. Не очень-то я привык к разумным и разбирающимся в теме ученикам. Всё больше – либо к тем, кто вовремя на уроках сориентироваться успевает, либо – к старательным, либо – к откровенно забивающим.