Целители. Тени прошлого (СИ). Страница 4

Поэтому старый дух пошёл другой дорогой. Не стал утешать девочку, которую полюбил. Попытался предотвратить катастрофу, хоть и понимал, что очень вряд-ли Нел послушает его... Вздохнул, скрепил сердце, ведь придётся говорить вещи, отвратительные ему самому... Напялил личину весёлого, немного недалёкого деда и льстиво заглянул в глаза Нелли:

- А, может, того, ласточка?.. Взять и согласиться, а? Он же нравится тебе. И ты ему, как оказалось... Так чего ж лучше, а? Выйдешь замуж, а потом уж разберёшься. Скрутишь красавца в бараний рог. Чтобы плясал под твою дудку. А?..

Последнее "А?" Илевея было и вовсе жалким. Как на дурня на него смотрела не только Нел, но и Элвин. Будто он не понимает ничего! Наоборот, понимает... Насмотрелся он за несколько тысяч лет до чего доходили облечённые властью маги, не получившие своего... Потому и обрёл некоторую "гибкость" в подобных вопросах. Которую, правда, старый его приятель Элвин называл "бесхребетностью".

Это был их давний спор. Элвин считал, что прошлое не должно давлеть над разумными и обществом. Нужно помнить его, конечно, но только для того, чтобы делать выводы и побеждать его. Илевей же, который привязывался не раз и не два к девочкам, которые жили у него под крылом, а потом терял их из-за того, что глупышки пытались что-то изменить в существующем порядке вещей, предпочитал беречь жизни. Любой ценой.

Что за дело ему до высоких принципов, которые всё равно никогда и никому не постичь, если высокородный выбросит Нел из академии и она умрёт потом, не справившись с очередным своим "всплеском"? Или вдруг он решится на что-то похуже? Кто его знает? Насмотрелся он... А Лавиль ни разу не лапочка...

Помнил он рыдания, что раздавались в этих стенах. Сколько раз провожал своих подопечных на эшафот. Чаще всего те, кого он особенно любил, заканчивали так... Старый дух понимал, конечно, что любил он существ высокого полёта, вольных и необычных, а такие как они, никогда не согласятся прозябать ради спасения жизни.

"Какая же это будет жизнь?"- не раз и не два спрашивали они его. Целовали и уходили навсегда. Не хочет он, чтобы Нел ушла. Не хочет! А потому домовой упрямо заладил своё:

- Подумай, ласточка! Ты же мечтала совсем недавно. Ну? Вот! Мечты твои исполняются. Ну, что ж сделать, если не совсем так, как хотелось бы!.. Так в жизни и бывает!

И самый страшный кошмар древнего домового снова ожил... Нел улыбнулась, грустно, понимающе, и негромко ответила:

- Разве это жизнь будет тогда, Илевеюшка? Не жизнь это будет, а мучение. Не хочу так. Не хочу! Пусть будет у меня короткий век. Пусть я, наверное, не увижу мою доченьку взрослой... Но я тоже достойна любви! Как каждый. Я не стану жаловаться, если так и не узнаю, что это такое - взаимная любовь и единение, но на "это" не соглашусь никогда!

Сколько раз слышал Илевей такое? Ой!.. И не упомнишь! Чем заканчивались такие речи?

Это он помнил... Душу тянуло и выкручивало болью, так он помнил...

Бросил игры. Мрачно посмотрел на девушку. И в будущее:

- Он выбросит тебя из академии. Что тогда? Ни твоя сестра, ни её муж не помогут тебе. И мы не сможем помочь. Академия, все мы, живущие здесь, связаны правилами. Он, этот хитрый лис, найдёт, как... Он не просто обойдёт правила. Он сыграет на них. И все мы подчинимся.

- Знаю.

- Знаешь!- пыхнул дух.- А потом что?

Нел нахмурилась:

- Мы уже говорили. Смысл повторять? Я уйду домой. А там посмотрим.

Старики чуть не плакали. Понимали свою бесполезность. Вот тебе и академия! Она и сильна, и бессильна одновременно!

Нел взяла сухонькую руку Элвина, пожала её:

- Простите меня, магистр. Я, наверное, не смогу помочь вам снова увидеть долины Гарнара. Мне очень жаль.

Разговор окончен. Друзья её встали, чтобы уйти. Элвин не говорил больше о больном. Ни о своей мечте, ни о перспективах Нел. Озвучил только самое необходимое:

- Уходи в Гарнар, дорогая. Освобождаю тебя от занятий до самых экзаменов. Появись здесь только для "танцев на площади" и на балу в честь Перелома года. Не стоит совсем уж прятаться... И думай. Мы примем любое твоё решение...

Старики, по очереди, обняли Нел. Домовой был мрачен. Даже страшен. Он словно жил уже в том будущем, что ещё только готовилось наступить. Элвин цеплялся за надежду. Крепко обнял девушку и прошептал, глядя ей прямо в глаза:

- Не сдавайся, Нел. Даже когда нет надежды. Не складывай крылья и борись.

Чуть встряхнул её и потребовал:

- Обещай мне. Нет! Нам обещай! Мне, Илевею, академии и всем, кто любит тебя. Обещай, что будешь бороться до конца!

Как могла она отказать им? Или солгать в ищущие, страдающие глаза "своих" стариков?

Улыбнулась и пообещала. Им и себе:

- Я буду бороться! Обещаю!

***

Лавиль не нашёл Нел. Конечно, нет.

Одно радовало. Когда он увидел ехидные лица подружек ведьмы и безмятежное лицо Элвина, тревога утихла. Всё с ней в порядке. Это хорошо. Значит, из всего калейдоскопа чувств, что вспыхнул в нём, когда Нел снова бросила его и ушла через нестабильный портал, остались только боль и злоба.

Боль правила бал. Играла на струнах сердца неведомые ему раньше мелодии. Струны дёргали сердце и болели так, что становилось натурально дурно. И это он ещё не влюблён! Только нуждается в этой конкретной женщине из-за крови, которую подсуропили ему предки!

Он другими глазами смотрел теперь на людей. Ужаснулся тому, как Мар умудрился выживать без своей Королевы скархов семь лет, и как не убил брата сразу же, когда тот взялся угрожать ей.

Карвина Дина тоже было невероятно жаль. Он держался прекрасно. И учился. Но выражение глаз... Хотелось как-то поддержать беднягу, и Дамиан с ужасом понял, что, в кои то веки, у него появился любимчик среди студентов.

Утешало только одно: парень был хорош, как на него не посмотри: честный, верный, умный и порядочный до крайности. Он никогда не стал бы пользоваться расположением декана, даже если бы понял, как он относится к нему.

Он, кажется, понимал. И, в отличии от других студентов второго курса, смотрел на него с симпатией... и с сочувствием? Остальные студиузы едва не шипели на него на лекциях. Умники сообразили, что между исчезновением всеобщей подруги и любимицы Нелли Тал и деканом целителей есть прямая связь.

Да, и как не сообразить, если он допекал её несколько месяцев? Все "неблагородные" задания и работы в больнице были её. К тому же, Карвин и Ленис Краф знали больше, чем остальные. И если эталон благородства, Карвин, молчал бы, то смазливый прохвост Краф, никогда. Он и смотрел на него так, будто убить готов. И не он один.

Дамиан, когда видел пламенные взгляды студентов, вздыхал:

- Это они ещё не знают, что я устрою их подружке совсем скоро!..

Глава 3.

Нел пробыла дома две недели почти безвылазно. Только и сходила в академию, чтобы танцевать на центральной площади с другими девушками в Темнейшую ночь. И на бал в честь приближающегося праздника Перелома года. Оба раза возвращалась домой сразу же, как праздник заканчивался.

На этот раз никаких вопросов и сомнений в том, как "наряжаться" у компании "отверженных" не возникло. Они, с большего, поняли, что произошло с подругой. На что-то она намекнула в письмах. А на некоторые вещи не намекнула даже. Прямым текстом написала, что вероятнее всего, в ближайшее время вылетит из академии.

Из солидарности с Нел, все четверо оделись по-эльфийски. Единственной уступкой Дормеру были чехлы под тонким сияющим, радужным шёлком эльфийских нарядов. В остальном, не заморачивались. Ни украшений, ни причёсок, ничего. Распустили косы и пошли.

Так и стало понятно, каждому, кто хотел и умел наблюдать...

При одном только внимательном взгляде на четверых девушек становилось совершенно понятно, что все в Дормере, так или иначе, эльфийские смески. Нации перемешались и переплелись кровью так плотно, что достоверно определить: вот дормерец, а это сидхе или оборотень, или ведающая, было бы, наверное, просто невозможно.