Целители. Тени прошлого (СИ). Страница 20

А потом они втроём с Лейном ушли в Гарнар порталом... В ту ночь Мэй снова пришла и забралась в мамину постель, хоть уже и не маленькая. Свернулась у неё под бочком. Густ улёгся с другой стороны. Вздыхал так, что только девочка его слышала:

- Ты теперь у меня престуупница, девоучка моя... И как тебе?..

Плохо! Неприятно сознавать, что ты причинила боль и неудобства, пусть и временные, разумному. Особенно, если ты ведающая и целитель. И в то же время, вспоминая застывшее болью лицо мамы, Мэй чувствовала, что иначе просто не могла бы поступить... Мама и сейчас ещё иногда горестно вздыхала во сне.

Аугусто понимал её. Как всегда. И тихо мурчал на ухо:

- Ничего... Ничего, милая... Спи... Всё образуется... Перемелется, мука будет... Спи...

Мэй вздохнула ещё разок и послушно заснула.

А здоровенный чёрный кот так и не сомкнул яркие очи той ночью. Отдавал силы, и берёг сон своих любимых "девоучек". Пусть спят. Устали они. Замучились.

***

Если бы Мэй знала, что "неудобства и неприятности", которые она устроила декану целителей, оказались несколько больше, чем она рассчитывала, вряд-ли она вообще уснула бы той ночью.

На самом деле, "неприятности" оказались гораздо, гораздо большими, чем вообще можно было бы ожидать... Случилось это потому, что яд тукмар или, наоборот, противоядие от него, вступило в реакцию с зельем Мэйлин. Или у Лавиля оказалась аллергия? Хотя, откуда?.. Или же организм просто не выдержал адской смеси?..

Никто уже не ответит на этот вопрос. Да, и зачем?.. А, может, боги допустили и Лавиль огрёб своё воздаяние в гораздо большей мере, чем могла бы "отвесить" ему добрая девочка? И имел достаточно времени, подумать над своим поведением и ошибками?..

Коллеги нашли декана целителей без сознания в его собственном кабинете, на диване. С лицом и, как выяснилось, когда его раздели, всем телом покрытым просто чудовищными волдырями. Он горел в лихорадке и бредил.

Одежду пришлось срезать потому, что когда её попытались снять, она беспокоила и сдирала волдыри, превращая их в раны. Они сочились сукровицей и, судя по всему, дико болели. Лавиль стонал и пытался вырваться.

Его оставили в покое и не стали переносить. Одежду срезали, накрыли Дамиана простынкой, подпитывали магией, чтобы не окочурился, пока суд да дело, и начали разбираться. Всё, что было на столе, забрали на анализ. Декана привели в себя и спросили, что ещё он пил, ел или принимал.

Лавиль мучительно щурился, пытаясь сообразить, чего от него хотят. Схватил своего заместителя, старейшего и опытнейшего магистра Билье за руку и прошептал:

- Девочка! Где она?

- Какая девочка, друг мой?- участливо спросил старик.

Лавиль собрался с силами и ответил:

- Я принёс её в больницу. Её чуть не сожрала лиана тукмар. Она тоже пила противоядие и чай...

Лавиль отключился а старый лекарь с сожалением смотрел на своего молодого коллегу. Бредит, бедняга. Что, в общем-то, не мудрено... Людей уже опросили. Никакой девочки никто не видел. Декан пришёл в больницу один. И на столе была только одна чашка.

Хорошо уже, что он упомянул про тукмар. Может быть, он влез туда и это влияние яда? Или же, наоборот, противоядие было некачественным? Всё это тут же кинулись проверять. В декана влили ещё дозу противоядия, теперь уже проверенного.

Стало только хуже... Волдыри множились. Выскакивали, как грибы после дождя. Прямо на глазах. Аллергия?!. У эльфийского смеска?! Целители были поражены. Пусть они никогда не болтали об этом, но вполне представляли себе, откуда у их начальника могли быть такие впечатляющие внешность, силы и выносливость.

Понятно, что где-то там в его родословной хорошо так потоптались скархи. И, да... Жизнь удивила их в очередной раз. Что, в общем-то, бывает в жизни лекарей часто. В хорошую и в плохую сторону. У них получилось в плохую...

Аллергия у эльфа?! Они долго ещё были в шоке, но действовать начали сразу же... Декана приговорили к промыванию желудка. А потом и в этом отпала нужда...

Он "промывался" сам. Причём не только сверху, но и снизу. Хорошо, что к этому времени он пришёл немного в себя и мог, пусть и ползком, и с поддержкой, добираться до уборной. Но это тогда, когда "промывало" снизу. Когда сверху, то даже не вставал. Свешивал голову с дивана и "промывался" в тазик, который поставили там и заботливо меняли по мере надобности.

Ужас!.. Остановить "промывание" было попросту невозможно. Никакие средства не брали. И магия не брала. Оставалось только удивляться тому, как, оказывается, много в организме каждого разумного... лишнего, так сказать. Которое можно отдать, при необходимости.

К утру Лавиль будто бы похудел. Сказать, что побледнел нельзя. Просто потому, что волдыри и раны от них не позволяли рассмотреть кожные покровы как следует. На раны пытались налепливать примочки и пластыри. Пациент не давал. Рычал, что так только хуже.

Он вообще был несдержанным сейчас. На коллег не бросался, но матерился почти непрерывно. Особенно тогда, когда приходилось шевелиться или брести в уборную для очередного "очищения". При каждом движении лопались очередные волдыри. Сукровица присыхала коркой к больничным рубашке и штанам бедняги.

Когда её приходилось отдирать, он тихо рычал или скулил. И, в конце концов, заявил магистру Билье, что пойдёт "болеть" домой. Старик покачал головой, но согласился. Они ничего не могли сделать для него в глобальном смысле. Состояние не угрожает жизни. Просто сильное отравление, которое невозможно купировать. А навещать коллегу он сможет и дома.

В домик Лавиля построили портал. Декана проводили и оставили одного. От помощника и сиделки он отказался, хоть парни и предлагали.

Дамиан, постанывая от облегчения, содрал с себя всю одежду. Приготовился. И, с наслаждением, почесался. Взвыл и, кажется, заплакал. Но не почесаться не мог. Свербело так, что он мечтал об этом со вчерашнего вечера как, наверное, мало о чём в жизни. При своих нельзя. Непрофессионально. Могут ведь остаться шрамы.

- Хрен с ними, со шрамами! Хрен с ними! Может, хоть бабы меньше будут на рожу мою залипать!- думал бедняга.

Чесался, стараясь аккуратно, но всё равно задевал корки и раны. Тихонько скулил и матерился. Поминал себя, свои грехи и то, что получил он, как ни посмотри, по заслугам. Нелли Тал не вспоминал. Это было больнее, чем всё волдыри вместе взятые...

Устроил лежбище в своей роскошной уборной. А что? Просторно, чисто, прохладно. Есть куда "очищаться". Ходить никуда не нужно. И полежать есть где. Бросил одеяло на пол и лежи. Камень плитки, даже сквозь одеяло, приятно охлаждает пылающие раны.

Прекрасно устроился. Тем более, что сил ходить куда-то не было. Он слабел. Не критично, но очень неприятно. И худел. Даже через несколько дней его всё ещё регулярно, хоть и реже уже, полоскало. Он смирился. Отслеживал своё состояние, пил воду и думал. О своём поведении.

Мэй оказалась права. У него появилось на это время. И смелость. Разумные вообще склонны задумываться о глобальных вещах и собственных поступках, только тогда, когда припечёт.

***

Элвин навестил молодого мага через несколько дней. Дамиан встретил ректора уже в гостиной, как положено. Но одет был пока в подобие римской тоги. Завернулся хорошенько в простыню, и готово. Элвин поймёт и не обидится. А надеть что-то более привычное, он просто не в состоянии. Да, он просто в обморок от боли упадёт, если попытается.

Элвин внимательно смотрел, как осторожно устраивается его молодой декан на диване. Так, чтобы поменьше беспокоить раны, которые были, судя по всему, по всему телу. Помолчал. И только потом скупо уточнил:

- Шрамы останутся?

Лавиль осторожно пожал плечами и равнодушно ответил:

- Не знаю. Какая разница?

Немного подумал и высказал предположение, лекарь включился:

- По идее, не должны. Регенерация справится.