Шутки богов. Поспешное решение. Страница 4

Её кабинет был продолжением её самой. Просторный, стильный, без излишеств, но каждая деталь была знаком статуса и вкуса. Потолок в этом помещении был высоким, матовым, с мягким светом, не дающим теней. Окна – от пола до потолка, за которыми медленно двигался город – вечерний, с огнями и бурлящим трафиком. Стены – серо-синие, матовые панели, на которых не висело ничего, кроме одной картины – монохромной, тревожной, в духе абстрактного экспрессионизма. Угловой диван из натуральной кожи, массивный, тёмно-бордовый. Стеклянный шкаф с коллекцией редких винтажных книг и миниатюрных скульптур. И в центре – её стол, словно алтарь власти: холодный, стеклянный, с инкрустацией из чёрного обсидиана.

Отбросив свой телефон прочь, она медленно повернулась. Не резко. Как хищник, которого разозлили. И всё же – в каждом её движении чувствовалась сдержанность. Контроль. Только уголки чувственный и чётко очерченных губ чуть дёрнулись. И это явно был не намёк на улыбку, а нечто между раздражением и досадой.

В кожаном кресле у окна, в полоборота к ней, сидела другая девушка. Совершенно иная девушка. Она даже визуально выглядела мягче, чуть младше, но столь же безупречно собрана. Дорогой шёлковый кардиган цвета слоновой кости, белоснежная рубашка, свободные брюки пастельного оттенка. На тонком запястье сверкали лаконичные золотые браслеты, на пальце – кольцо с крупным синим камнем, скорее фамильным, чем купленным. Украшения были просты, но в этом и заключалась роскошь: отсутствие нужды что-либо доказывать.

И сейчас эта красотка держала в пальцах высокий бокал с насыщенно-рубиновым вином. Бургундское. Один из тех редких годов, который не найти в обычных ресторанах. Девушка деликатно обвела ободок бокала пальцем, как будто в поиске ритма, а затем сделала глоток. Вино было безупречным. Но вкус явно её саму сейчас почему-то не радовал. Тем более, что в её глазах сейчас поселилась лёгкая растерянность. Не паника. Не страх. А то странное, тягучее состояние, когда что-то должно было пойти по сценарию – но не пошло. Она смотрела на женщину у стола с вопросом, который пока не решалась озвучить.

На её лице эмоции сменялись, как кадры на плёнке. Сначала это была лёгкая уверенность. Почти полноценная насмешка. Потом она переросла в лёгкий испуг. После проявилось понимание, что что-то пошло не так. Затем – растущая тревога, что выражалась в напряжении бровей, чуть приоткрытых губах. Она всё ещё надеялась, что ситуация под контролем. Всё ещё надеялась, что та, что стоит у стола, скажет: “Мы перехватим его позже.”. Или: “Это не важно. Он нам больше не нужен.”.

Но хозяйка кабинета, всё также стоя у стола, всё ещё молчала. И это молчание было страшнее любых слов.

– Он… Улетел? Обратно? – Наконец, спросила девушка в кресле, хрипло, почти шёпотом, будто бокал внезапно стал слишком тяжёлым. Но ответа не было. Только холодный взгляд. И тонкая, почти незаметная дрожь в пальцах, сжимающих край стола. И всё только потому, что шторм бушевал не только в небе. Он уже начинал сгущаться внутри этих стен.

Немного постояв на месте, хозяйка кабинета сделала шаг в сторону от стола, медленно, сдержанно – но в этом движении чувствовалась та самая опасная граница, когда гнев ещё под контролем, но вот-вот прорвёт изнутри. Она остановилась у окна, взглянув на город, отражающийся в стекле – миллионы огней, машин, жизней. Но сейчас всё это казалось ей бессмысленной иллюминацией. Она не видела город. Она видела провал своих планов и замыслов.

– Проверка… Так ты мне говорила? – Произнесла она, почти беззвучно, но с таким ядом в голосе, что стекло, казалось, могло треснуть. – Это, по-твоему, была проверка?

Она резко обернулась. Волосы, идеально уложенные, слегка дрогнули. Её лицо – как гранитная маска, но глаза пылали холодной яростью.

– Ты устроила весь этот спектакль. Это всё было по твоей инициативе. – Её голос оставался ровным, но в нем сквозила злость, глухая, тяжёлая. – Отменить встречу в последний момент. Отправить то сообщение. Потом, якобы случайно, второе… Всё это было частью твоей… Изящной схемы проверки его “истинных” чувств?

Девушка в кресле не отвела взгляда. Но напряглась. Бокал с вином она поставила на низкий столик рядом – аккуратно, но быстро. Её голос прозвучал негромко, но уверенно:

– Это было твоё решение. Я лишь предложила. Ты сама хотела убедиться в чистоте его помыслов. Сама хотела знать о том, он с тобой из-за чувств или из-за твоего состояния. Ты просила, чтобы я помогла тебе это понять – без прикрас. Без лести. Без купленных признаний.

Хозяйка сделала ещё один шаг, теперь ближе к креслу. Лицо оставалось холодным, но скулы чуть дрожали.

– Я хотела убедиться, но не разрушить всё.

– А в чём разница? – Тут же спокойно парировала та. – Если он тебя любит, он вернулся бы. Искал бы. Просил встречи. Но он ушёл. Без единого звонка. Без попытки выяснить правду. Он не прилип, не начал торговаться, не стал втираться в доверие. Он просто… Ушёл…

Последние слова она сказала медленно, подчёркнуто, как будто пыталась вбить их в сознание своей собеседницы, словно гвозди. Но вместо эффекта они, похоже, лишь усилили её ярость.

– Ты не понимаешь! – В голосе хозяйки кабинета прорвалась эмоция, почти срываясь. – Он добирался сюда через всю страну. Он не знал, что я богата. Не знал о моей фамилии. Для него я была просто… – она замолчала, будто боясь даже произнести это – …девушкой. Не брендом. Не фигурой из списка.

– Именно. – Гостья наклонилась чуть вперёд, и её голос стал мягче, но за мягкостью чувствовалась логическая сталь. – Судя по его реакции, он тебя полюбил без всего этого. И ты решила проверить его как… Собственность. Испытать, как игрушку на прочность. Вместо того, чтобы просто поговорить с ним. Ты выбрала страх, а не доверие.

После этих слов хозяйка застыла. Плечи у неё слегка дёрнулись, как от удара. Но она не позволила себе дрогнуть. Только голос стал резче:

– Ты говорила, это всё безопасно. Что он поймёт. Что, может, даже вернётся раньше, чем самолёт взлетит.

– Я ошиблась. – Слегка пожав, просто сказала та. – Но ты же хотела правды. Вот она… Он не за твоими деньгами гнался, а за чувствами. И когда увидел, что ему в них отказали, ушёл. А не стал искать выгоду. Не стал унижаться и на чём-то настаивать.

После этих слов в кабинете снова повисла тишина. Глухая, тяжёлая. За окнами проносились фары и силуэты вечернего города, но внутри кабинета всё застыло. Лишь на полу, рядом с отброшенным телефоном, мигал синий свет – последнее сообщение, не прочитанное. Оно всё ещё ждало прочтения, как и сердце, которое никто не успел догнать.

Хозяйка медленно села в кресло напротив подруги. Лицо её было теперь другим. Остекленевшим. Бессильно-горьким. И только в уголках глаз – тонкие, почти невидимые трещинки. Не от слёз. От поражения.

– Я просто хотела убедиться… – Глухо прошептала она.

– Ты убедилась. – Ответ прозвучал без злобы. И был правдой.

Хозяйка кабинета снова надолго замолчала. Внутри её души постепенно нарастало холодное, острое, режущее чувство: не просто поражения, но и осознания того, что виновата была именно она. Не случай. Не ошибка системы. Не другие. Она. И теперь, в наступившей тишине, ей пришлось в полной мере столкнуться с последствиями своего выбора.

Её тонкие пальцы резко сжали край подлокотника, аж костяшки побелели. Лицо было всё таким же красивым, собранным, но уверенность исчезла, как вода сквозь пальцы. Она снова встала – теперь не в гневе, а с напряжённой задумчивостью. Медленно прошла к краю окна и опёрлась ладонями о холодную стеклянную раму. За стеклом всё также жил своей жизнью город. Летящий, живой, равнодушный. А где-то в этом небе – он. Один. Раненый. Оскорблённый. Раздавленный. И всё – из-за неё. И сейчас она медленно покусывала губу, всё также напряжённо осмысливая сложившуюся ситуацию. Словно несущиеся галопом лошади, её мысли носились в её голове, натыкаясь одна на другую.

– Вернуть. Как?..

– Позвонить. Но он отключил телефон.