Последний Герой. Том 2 (СИ). Страница 3

— Конечно, кому же ещё, как не им, заниматься? — не моргнув, отозвался Палыч. — Все серьёзные люди города работают только с моей конторой. Надёжность, проверенная годами. А что?

Самой сути моего вопроса он пока явно не понял.

— Да тут информация любопытная проскочила… Будто не совсем чист на руку этот гражданин Вальков, — добавил я. — Что скажешь?

— Ха! Макс… — усмехнулся Палыч и поправил подушку за спиной. — А ты где честных-то видел в крупном бизнесе и политике? Ткни пальцем — покажи хоть одного, в Красную книгу занесём. Рука руку моет. Система, мать ее за ногу. А чего это тебя Вальков вдруг заинтересовал? Уж не из-за него ли ты сюда из Москвы прикатил?

— Нет, — пожал я плечами, спокойно глядя ему в глаза.

— Тогда с чего интерес такой?

— Ты мне показался человеком порядочным, — уклончиво ответил я. — Помог с Рябининым… Да и слухи ползут, что как только Вальков выборы выиграет, весь Новознаменск распродаст по кускам московским воротилам.

Сказал я это наобум, но нутром чуял — не мимо. Не лез бы Вальков в исполнительную власть просто так. Богатому бизнесмену кресло мэра нужно только для одного — шире и глубже залезть в бюджет и в распределение «наделов». Чтобы откаты текли рекой, чтобы стройки, земли, тендеры — всё шло через своих.

— Ну… не знаю, — протянул Палыч, помолчав. — Герман Сильвестрович у нас благотворительностью занимается. Детям помогает, школы там, кружки… Меценат, вроде как. Живёт здесь. Не москвич, так что город ему небезынтересен.

— Патриотом его считаешь? — посмотрел я пристально. — Ты ж сам только что говорил, не бывает честных людей в большой игре…

— Макс, у меня бизнес, — вздохнул Палыч. — Мне платят — я охраняю. А чужим совестным судьёй быть не хочу. Сам понимаешь — бизнес есть бизнес.

— Понимаю… И ещё вопрос. Этот Рябой, то есть Рябинин. Он занимался охраной Валькова? Не лично, конечно. Я имею в виду — как руководитель подразделения.

— Нет. На нём была моя внутренняя кухня. Всякие склады, автохозяйства, обмундирование, документация.

— Ясно. Спасибо…

Либо Палыч лукавит, либо действительно не в курсе. Но я был уверен, что именно Вальков послал Рябого убрать блогера. Характерный почерк — один удар точно в сердце, и нож вытерт о штору. Это не случайность. Это привычка. Стиль. Палычу об этом говорить не стал. Вроде, не скурвился он, хотя как знать. Но связан крепко — с контрактами, с бизнесом, с деньгами. Кто знает, как повернут его внутренний компас после всех этих лет.

В палату вошла медсестра. Перед собой катила передвижной столик — аккуратно, деловито. На нём шприцы, ампулы, пузырьки, всё уже подготовленное.

— Пал Палыч, — отозвалась она. — Пора витаминчики колоть и антибиотики. Ложитесь, оголяйтесь.

— Опять!.. — замахал руками Палыч, глядя на медсестру с деланным страхом. — Ненавижу уколы, Катя. Дай таблетку.

— Надо, Пал Палыч, надо, — хихикнула та, доставая из лотка ампулу, видимо, уже не впервый раз у них такая прелюдия.

— Вот не поверишь, Катюша, — усмехнулся он, — пуль бандитских не боялся, а от шприцов до сих пор мурашки. Эх, старею, видать…

— И ничего вы не старый.

— Вот ты пошла бы за меня? Вот глянь… Точно не старый? А? Нет, когда нога заживет, конечно.

— Хи-хи, — отозвалась медсестра, натягивая перчатки. Корпус ампулы хрустнул в её пальцах.

Я попрощался с Палычем и вышел, оставив их наедине с антибиотиками, разговорами и старостью.

А в голове крутилось одно: про дачу Валета он не сказал мне ни слова. Ни про обрыв, ни про пропажу двух своих «охранников». Значит, либо не в курсе, либо делает вид. Хотя Ибрагим с Лысым — точно не его бойцы, не легионовские. А вот Степаныч, которому я вмазал в челюсть, похож на штатного. Хотя и это не факт.

Всё чертовски запутано. Будем распутывать. Но аккуратно.

— Артурчик, я не догоняю… — Валет сидел в любимом кожаном кресле, нервно болтая ногой. Потом резко встал и зашагал по кабинету, поскрипывая паркетом. — Я тебя правильно понял? Этот малахольный уработал твоих лучших бойцов? Как, Артурчик? Скажи, мать его, как⁈

— Герман, — Савченко, как всегда, держал невозмутимость на лице, но в глазах застыла сосредоточенность. — Хер его знает… Трупы мы не нашли.

— Так ищите, бл*дь! Ищите! Мне уже и это вам говорить нужно? — Валет остановился, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, ослабил галстук, зыркнул на кондиционер. Взял пульт, резкими тычками пальца прибавил обдув.

— Ищем, — продолжал Савченко. — Скорее всего, с обрыва скинул, река унесла. Если в водохранилище затянуло — труба дело. Там такие завалы топляка… под корягу затянет — не выловим и не найдем за сто лет.

— Ладно, хрен с ними, с трупами. Лишь бы менты их не нашли. Скандалы мне сейчас ни к чему. Под корягу — это хорошо. Может, так даже и лучше…

— Герман, родичам погибших компенсацию кинуть? — предложил Савченко. — Чтобы рот не раскрывали.

— Облезут… Своими методами их прижми. Шугани. Чтобы не пикнули, — Валет остановился у окна, стиснул пальцами подоконник. — Но всё равно… Как? Скажи мне, как этот салажонок ликвидировал Ибрагима и Мишку?

Он не спрашивал — он кипел. Слова были, как шум перегретого чайника — вот-вот взорвется.

— Степаныч рассказывал, всё шло по плану, — Савченко говорил спокойно, но в голосе сквозил напряг. — Повели его к обрыву, якобы обход территории. А потом Яровой вернулся один. Степаныча быстро загасил — вырубил. Форматнул носители с видеорегистраторов и слинял. Когда он мне звонил по видеосвязи, Степаныч в углу дежурки лежал, без сознания. Я сам видел. Не врёт дежурный.

— А что за доказательства у него на руках? — Валет зыркнул в упор. — По Лютому? Что он может иметь?

— Не знаю…

— Ты ничего не знаешь⁈ — взорвался Вальков, снова зашагал по кабинету, потом снова стал яростно тыкать в пульт от кондиционера. — Бл*дь!

Ещё секунда, и пульт швырнул с силой о стену. Тот рассыпался на части, выплюнув цилиндрики батареек.

— Герман… — Савченко поднял руки, как бы сдерживая бурю. — Я работаю. Успокойся.

— Успокойся⁈ — взвился Валет. — Вот так просто⁈ Успокойся⁈ У нас, мать твою, выборы на носу! Я уже подряды взял, землю размежевали, перевели в фонд «городского развития» — под благоустройство, понимаешь⁈ А по факту — там уже проект на двадцать таунхаусов с бассейнами. Как только стану мэром — подписываю, и пошли в стройку. Все схвачено, сука!

Он остановился, вскинул руки, зашагал снова, тяжело дыша.

— Ты представляешь, что будет, если этот щенок мне всё сорвёт⁈ Если выдернет кресло мэра из-под моей жопы⁈ А⁈ По миру пойду! Всё, что строил двадцать лет, коту под хвост! И ты, Артурчик, пойдёшь в первой шеренге — с сумкой через плечо, из вонючей мешковины, по переходам милостыню клянчить.

— Не драматизируй, Герман, — глухо проговорил Савченко. — Возможно, он блефует. Нет у него ни черта.

Лицо у него стало совсем недвижимым, будто высеченным из мрамора.

— Мы не можем это ни подтвердить, ни опровергнуть! — гаркнул Валет, ткнув пальцем в воздух. — А значит, будем считать, что гребаный компромат у него есть!

Он подошёл вплотную к Савченко.

— И скажи мне, дорогой мой… Откуда он узнал про первое июня девяносто седьмого? Про тот самый вечер, когда я пустил пулю в лоб Лютому? Своими руками. Сам. А? Ни один человек, живая душа — не знала. За все эти годы — тишина. Ни одна мразь не проболталась. Только ты и я знали. Все, кто тогда рядом был — давно под камнем могильным. Я всех зачистил.

Тишина. Только хруст пальцев Валета, сцепленных между собой в замок.

— Девка… — вдруг сказал Савченко.

— Что? — дернулся Вальков.

— Была же девчонка. Ты рассказывал…

— Дочь стукача. Да… Мы тогда её не нашли. Официально он вообще не был ей отцом, по документам и по записям ЗАГСа — ноль. Тот ещё блядун был, детей по всей стране насеял. Так и что? Думаешь, она объявилась?

— Бес её знает. Но кто-то должен был.