Игры смерти (СИ). Страница 14

Старый, весь в ржавчине вместо прошлой расцветки-камуфляжа, Ми-8П нехотя раскрутил лопасти. Но, вопреки опасениям, довольно бодро поднялся в небо. Пассажирский вертолёт на двадцать восемь мест давал немало простора в кабине. Но некоторые кресла сегодня всё равно отсутствовали, чтобы людям в красных экзоскелетах было комфортнее стоять плечом к плечу.

Часть пассажиров умостилась на креслах, пристегнув ремни безопасности, часть стояла, придерживаясь за кабину у иллюминаторов и больше доверяла сервомоторам.

Зиновий прислушался. Аппарат гудел так, что оглушал, вибрировало всё вокруг. Обилие звуков не давало определить есть ли среди них посторонние. Но походило на то, что вертолёту с более чем полувековой историей, было всё равно, сколько стоять в ангаре законсервированным. Стоило лишь перебрать двигатель, смазать лопасти маслом в местах креплений и зарядить аккумуляторы, попутно заменив десятки метров проводки, и он вновь был готов покорять небо.

— Спокойнее, — заверил всех Григорий. — Надежнее аппаратов не было в Советском союзе. Понимаю, для вас это как будто прошлая эпоха. Но у меня до сих пор «командирские» часы ходят. Хвала автоподводу!

Ребята переглянулись в салоне.

Всего в группу прорыва Зиновий отобрал лишь восемь человек, включая самого Григория и начальника безопасности. Так получилось, что в прошлом отрезке жизни Григорий был пилотом.

Даже Семёныч не собирался уточнять — самолета или вертолёта? Если человек в седом возрасте брался за штурвал, то явно знал, что делал.

И вот глава Хабаровска умело вёл вертолёт через Амур, честно признавшись, что ранее он работал в Малом Аэропорту, обслуживая нужды МЧС. Путь от отставного пилота и старшего по двору хрущёвки в первые дни пост апокалипсиса до нового мэра города его был длиной в шестнадцать лет. Знавал он и Карлова, который, как оказалось, немало пожил в их анклаве и многое довёл до ума.

За шестнадцать лет борьбы с обстоятельствами Григорий сплотил вокруг себя людей, пережил казарменные порядки военной диктатуры, бандитские разборки, рейды роботов, секты фанатиков всех новых вер и заодно пресёк попытки оголодавших людей перейти к каннибализму в самую долгую Зиму разумного человечества.

Благо, гидропоника вовремя дала первый вход, и этой ошибки удалось избежать. Как заметил адмирал, хабаровчане высоко ценили своего предводителя и не задавали вопросов, куда он летит, когда есть вертолёт и полная бочка керосина.

Летит — значит надо.

Также в группу прорыва вошёл Демон. Ему выдали Алую Саламандру из запасников Содружества для большей защиты на важной разведывательной миссии. Теперь первый ботаник спешно налаживал связь со своим ИМИИ, пытаясь ни много ни мало, сразу выйти на Бикин на связь с генералом Стародубцевым.

— Зачем тебе сейчас Бикин? — перекрикивая шум лопастей, обратился к другу Зиновий. — Сосредоточься на задаче,

Он что-то ответил. Никто не расслышал.

Изоляция за годы консервации в салоне явно прохудилась. Гул и вибрация вытряхивали из пассажиров саму душу, закладывало уши. Вертолёт казался хрупким и нестабильным. Но эта винтокрылая машина упрямо оставляла под обшарпанным пузом километр за километром льдов и снегов и на какой-то минуте все расслабились.

Летят, так летят.

Ребята видели в иллюминаторы серый город в грязи и снегу, разбитые дороги, здания по большей части без окон, обожжённые остовы крыш и кострища прямо посреди улиц. Радостного мало. Но кое-где мелькала жизнь. И это было важнее всего.

— Мне важно знать, как ведёт себя то здание под Бикином. Мы оставили бикинцам планер. Пусть полетят, разведают. С них не убудет. А мы узнаем, как они взаимодействуют. Вдруг между зданиями есть связь? Если они одного типа, то должна быть, — наконец, ответил Дементий и вышел на связь с Максимом.

Вертолёт накренился на бок, делая маневр над Большим Уссурийским островом. Могучая река освобождалась ото льда. Многолетние глыбы тесали подорванный мост, ранее перебрасывающий людей на Левый берег.

А вот мост на сам остров уже много лет как не существовал. Его сделали менее прочным, чем мост через Амур. Испытание временем Большой Уссурийский просто не выдержал.

Сам Григорий об этих моментах не рассказывал, мало интересуясь центральным районом города в последнее время. Его сфера влияния в основном распространялась на северный микрорайон, где на сопках бывших коттеджей и дачей у моста и располагались гидропоника. Там же поблизости от моста среди соединенных между собой хрущёвок стояло объединенное строение-«черепаха» — оплот выживших.

Теперь рядом с ней спешно вырастали новые теплицы, бурилась новая артезианская скважина с состава «Содружества», и ставились в ряд солнечные панели взамен устаревших и вышедших из строя.

Но больше мэр радовался новым дронам-разведчикам, заряжающимся прямо от вышек связи. Они успешно заменяли дозорных по всему периметру. У людей развязывались руки, чтобы заняться более полезными делами. Работы было столько, что чем заняться вопрос ни для кого не стоял.

Содружество как организация обещала союзникам, что вскоре эти же дроны займутся опылением, а за клумбами будут следить компьютеры, отмеряя положенное количество полива, создавая надлежащую подсветку в темное время суток и даже контролируя температуру в теплицах.

— Всё, как раньше в умных садах, куда умные люди уезжали из умных домов, чтобы отдохнуть с умом, — сетовал Гриша, но обновлениям был рад.

Небоскрёб вынырнул из низких ретикулярных облаков сразу за Амуром. Явление редкое и красивое, свойственное Дальнему Востоку, завораживало. Вроде облака как облака, а как причудлива их форма.

Но не это интересовало наблюдателей, а загадочное черное строение. «Небоскрёб» походил на дракона, задравшего голову с толстой шеей высоко в облака. Тело его расплылось по земле горой, а хвост тянулся до самого горизонта.

«Если бы это была гостиница, в ней можно уместить тысячи людей сразу», — невольно подумал Зиновий. Адмирал был рад, что строение оказалось настоящим, а не очередной галлюцинацией Дементия или наводкой титанов.

Сам же Демон понял, что эта конструкция заметно меньше той первой, которую видел у Бикина. Этот загадочный чёрный незнакомец явно не был небоскребом под самые облака. Скорее, это было внушительное по размерам строение, выше типичных для Хабаровска панельных десятиэтажек и чуть шире длинных спаренных зданий, но даже не выше жилых высоток, что были в городе.

Выделяло его то, что чужак стоял посреди безжизненной пустоши. Несколько закругленная крыша по краям делала его похожим на гриб без шляпки. Ботаник понял, что именно чёрный вид резко выделял «дом» на фоне серости и грязи. И от того он казался больше, чем на самом деле. Благодаря неизвестному материалу он так ярко отражал солнце, и видимо активно собирал свет.

— Похоже на солнечные панели, — заметил адмирал. — Но издали как шкура дракона. Чешуйки блестят, как будто двигаются.

— Кто не знает, бывшая китайская провинция «Хэйлунцзян» переводилась с китайского именно как «река чёрного дракона», — послышалось по динамикам ИМИИ от Григория. — У монголов и нанайцев Амур тоже назывался «Чёрный дракон».

— Почему это? — не поняла Елена.

Она говорила мало. Больше её молчал лишь Семёныч. Он следил за обстановкой, пока капитан отряда слушала разговоры подземников.

Спрашивая, Смирнова пыталась тем самым поднабраться мудрости у этих странных сверстников. Многие слова переспрашивала, уточняла. Правда не сразу, а у Зиновия при случае, чтобы не казаться совсем глупой. И так пропасть в познаниях довлела над ней, чтобы ещё и подземникам докучать.

Другое дело — ночь. Время, когда можно выведать у Зёма побольше, пока никто не видит и не слышит.

Всё, чему она могла их научить в ответ, это метко стрелять. Или рассказать, что видит её новый глаз. Но об этом никто не спрашивал. А перестрелкам ребята предпочитали разговоры. Так что много себе спрашивать просто запрещала. Другое дело, когда сами рассказывают. Стой и случай, впитывай знания.