"Фантастика 2025-104". Компиляция. Книги 1-36 (СИ). Страница 101

Я лишь надеялся, что она не станет играть в молчанку и испытывать наше терпение. Я человек миролюбивый, но простой, и несмотря на мое практически безграничное уважение к прекрасному полу, колено в случае необходимости я прострелить все равно могу.

Но при Ирине бы не хотелось.

— И что вы будете делать? — поинтересовалась Алла.

Петруха тяжело вздохнул. На мой взгляд, излишне театрально, но черт его знает, чему их там в их КГБ учили. Может, это такое психологическое воздействие, делающее людей более сговорчивыми.

— Времена сейчас лихие, сама понимаешь, — отстраненно сказал он. — Люди пропадают вот просто так. Уходят куда-то, говорят, что на деловую встречу, что дело прибыльное и есть хорошие варианты, а потом их больше никто никогда не видит. Вообще.

Я знал, что он блефует. Я был практически уверен, что он блефует, потому что для данной ситуации угроза была уж слишком людоедской, и за все время нашего с ним общения Петруха ни разу не производил впечатление человека, способного воплотить эту угрозу в жизнь, но Алла знала его недостаточно хорошо и ее проняло.

Она посмотрела Петрухе в глаза и ее снова перекорежило. Не так, как от взгляда в мои зеркала души, но все же. Какое-то мгновение она колебалась, и я увидел у нее на лице отражение внутренней борьбы, которое постепенно сменилось на отчаянную решимость.

— Тебя вообще не должно здесь быть, — сказала она Петрухе. Голос у нее стал куда более глубокий и низкий, нежели во время истерики, и еще в нем добавилось торжественности. Она не говорила, она вещала и пророчествовала. Ну, по крайней мере, так мог бы подумать какой-нибудь простодушный идиот, который верит во всю эту фигню.

— Но я здесь, — возразил он.

— Завтра тебя не будет.

— Ну да, — сказал Петруха. — Завтра я буду у себя, а потом мне по делам в Воронеж нужно смотаться…

Одним взмахом руки дав Петрухе понять, что он ей более неинтересен, она повернулась к Ирине и вытянула в ее сторону указующий перст с несколько облупившимся красным лаком на длинном ногте.

— Ты проживешь долгую и интересную жизнь, — сказала она. — Кто-то назовет тебя великой, кто-то назовет тебя ничтожной, одни будут считать тебя спасительницей, другие — величайшей преступницей. Но счастливой ты не будешь, и сердце твое не успокоится никогда.

— Ну, хоть так, — сказала Ирина.

— Все это безумно интересно, — сказал Петруха и махнул конвертом в мою сторону. — Но вообще-то идея была не в том, чтобы нагнать тут пурги и свалить в туман. Мы хотели бы услышать что-нибудь вот про этого персонажа, и что-нибудь более конкретное, чем дальняя дорога, которая его ждет, и казенный дом, который по нему плачет.

Цыганка перевела взгляд на меня и покачала головой. Палец свой она в мою сторону выставлять не стала и вообще убрала его от греха подальше.

— Будущее твое туманно, — изрекла она.

— Черт с ним, с будущим, — сказал я. — Что там по поводу прошлого?

— Прошлое твое…

— Туманно? — подсказал я.

— Слишком запутано, — сказала она.

— Спасибо, — сказал я. — Это нам очень здорово помогло.

— Я вижу… что-то, — сказала она. — Но я не понимаю, что я вижу.

— Знакомо, да? — спросил я у Ирины. — Наверное, половина твоих учеников может заявить такое, глядя в учебник.

— Ну, я все же не ядерную физику преподаю.

— Ну, лично для меня французский язык и первичный нуклеосинтез одинаково загадочны.

— Нуклео-что? — спросил Петруха.

— Это с теорией Большого взрыва связано, — объяснил я. — Процесс начался через три минуты после него, длился всего около семнадцати минут, и в результате в барионной массе вселенной стали доминировать водород и гелий. Но вопрос в том…

— Так это фантастика, — сказал Петруха и задумчиво посмотрел на меня.

— Физика, — сказал я.

— А ты у нас как раз физрук, — сказал он. — Поэтому тебе такие вещи знать и положено, да?

— Для общего развития не помешает. Никогда не знаешь, что в жизни пригодится, — сказал я.

— Угу, — согласился он. — Что ж, спасибо за эту минутку просвещения, но давайте вернемся к нашим баранам. Алла, скажите мне, как предприниматель предпринимателю, вам нужны деньги?

— Я уже сказала, что никаких денег от тебя не возьму.

— Что ж, это несколько усложняет переговорный процесс, — сказал он. — Тем не менее, мне хотелось бы получить чуть более исчерпывающие комментарии…

— А мне вот уже и не хочется, — сказал я.

Цыганка снова перевела взгляд на меня.

— Ты здесь и одновременно не здесь, — сказала она. — Здесь тебя не должно быть, а там, где ты должен быть, тебя нет.

— Именно это я и имел в виду, — сказал я.

— А где, я стесняюсь спросить, он должен быть? — поинтересовался Петруха.

— Я не знаю тебя, потому что ты и сам себя не знаешь, — продолжала она, не обращая на коллегу-предпринимателя никакого внимания. — Ты сейчас на распутье, но когда ты вспомнишь, кто ты есть на самом деле, ты поймешь, что тебе надо делать.

— Вот с этого момента поподробнее, пожалуйста.

Но, по законам всемирного свинства, как раз в этот момент коса и нашла на камень.

— Ничего больше не скажу, — заявила цыганка. — Вот хоть ножом меня режь.

— А если…

— Режь, — сказала она. — Начинай.

Лицо Петрухи искривила гримаса, словно у него внезапно заболели все зубы разом, но я все равно ни на секунду не поверил, что он всерьез раздумывает над ее предложением. Швырнув конверт с деньгами на стол, он приоткрыл дверь и достаточно громко, дабы быть услышанным охраной в приемной, возвестил об окончании сеанса ясновидения. Увидев, что путь свободен, цыганка сразу же ретировалась.

— Ну и вот что это было? — поинтересовался Петруха. — Честно признаться, я не особенно рассчитывал на успех, но все равно несколько разочарован. Или кто-нибудь что-нибудь понял?

— Там нечего понимать, — сказал я. — Она просто несла какую-то чушь.

— Не сходится, — сказал Петруха. — Чушь они обычно несут, чтобы выманить все твои деньги, а эта оплаты не взяла.

Я пожал плечами.

— Люди странные.

— И это твоё объяснение?

— По крайней мере, оно рациональное, — сказал я.

— А что по поводу того, что Ирина станет великой, а нас с тобой тут вообще не должно быть?

— По другой версии я буду ничтожной, — сказала Ирина. — И в любом случае, проживу долго и буду несчастной.

— И что ты об этом думаешь?

— Я еще могла бы поверить в гипноз, — сказала она. — Но гипнотизер оказался шарлатаном. А это… это просто цирк какой-то.

— Только клоуны в нем не смешные, — сказал Петруха.

— Как и везде.

— Ладно, давайте возьмем паузу на осмысление всего этого, а заодно обдумаем наш следующий ход, — сказал Петруха. — Чапай, вас подвезти куда-нибудь?

— Нет, я на колесах, — сказал я.

То ли причиной подавленного состояния была очередная неудача и отсутствие дальнейших планов, то ли перфоманс Аллы таки сделал свое черное дело и поселил в наших душах сомнение, но из кабинета мы выходили в молчании, и каждый думал о своем.

Заявление цыганки о том, что Петрухи не должно здесь быть, можно было с большой натяжкой соотнести с полученной от куратора информацией о том, что предыдущее покушение должно было стать для него фатальным. Но информация от куратора была непроверенной, и проверить ее не было уже никакой возможности, и совсем не факт, что Алла говорила именно о нем. Это вообще очень удачная стратегия, которую используют многочисленные шарлатаны — говорить как можно более расплывчатыми фразами, чтобы жертва сама их расшифровывала и подгоняла ситуацию под себя, преисполняясь верой в мудрость пророков.

А меня здесь почему не должно быть? Потому что я не из этого времени, и в моем времени меня нет? Предсказание же насчет будущего Ирины было наиболее сомнительным. Что значит «кто-то назовет великой, кто-то ничтожной»? Мало ли, кто там кого как назовет, мало ли, какие у кого представления о величии или ничтожности. Что для одного спасение, для другого вполне может быть и великим преступлением, тут все от точки зрения зависит, а о носителе этой точки зрения Алла нам ничего не сказала. Нет, без конкретных фактов это все чушь собачья…