Тренировочный день 6 (СИ). Страница 8

— Замуж выйду. — отвечает Саша Изьюрева, ни секунды не поколебавшись с ответом: — выйду замуж и у меня будет дочка. И сын. И муж, высокий и красивый, который меня любит очень. А еще я закончу институт заочно.

— Замуж? — глаза у Алены заблестели: — а… уже есть кто на примете? Почему мы не знаем?

— Пока нет, но он меня обязательно найдет. — уверенно говорит Саша: — как иначе. А ты что делать будешь?

— Ну… — Алена снова чешет подбородок: — а я, наверное, тоже тогда замуж выйду. Да! За красивого мулата, вот. И будет у нас большой белый дом и участок с вишнями в палисаднике. Только рожать я пока не буду. Маша, а ты? Ты чего делать будешь через пять лет?

— Не знаю. — отвечает Маша Волокитина: — это так важно? Зачем это все?

— Хорошо. — говорит Виктор: — представьте себе, что после завтрашнего матча пройдет десять лет. Что вы все будете делать?

— Десять лет? Как много… эй, Лилька, а ты чего молчала? Ты чего делала бы через пять или десять лет? — Алена поворачивается к Лиле, которая смотрит вверх с задумчивым выражением на лице.

— Я буду в Африке. — отвечает девушка, продолжая смотреть в далекий потолок: — всегда хотела туда. А через десять лет самое время чтобы туда уехать. Буду животных изучать. Поведение и места обитания павианов, например.

— Чего?

— А что? Буду в пробковом шлеме и бежевой рубашке с гориллами дружить! И трудящимся Африки помогать сбросить иго империалистических колонистов! Надо будет попросить Витьку научить меня стрелять…

— Ну ты даешь… — Алена разочарованно садится обратно на свой матрас: — хотя чего я от тебя ждала, Бергштейн, у тебя все не как у людей. А я вот, наверное, тогда совсем прочно буду замужем и тоже детей рожу… двоих. Мальчика и девочку, как Салчакова вон. А у нее наверное штук пять к тому моменту будет. Да чего говорить, через десять лет все, наверное, замуж выйдут и детей нарожают, ну кроме Бергштейн, она с гориллами в Африке будет тусить как доктор Айболит.

— А я не собираюсь замуж. — твердо говорит Валя Федосеева: — чего я там не видела. Я лучше по миру буду путешествовать. К Лильке в Африку поеду, вот.

— Точно! Приезжай! — улыбается Лиля: — будем вместе горилл изучать!

— Ну Валька если костюм волосатый наденет так, и сама за гориллу сойдет… Ай! Валя! Отпусти! Прости! Прости! Я пошутила!

— Валя, положи Алену обратно. — вздыхает Виктор: — она пошутила. Она тебя любит на самом деле. Я о чем говорю — вот через десять лет вряд ли кто вспомнит чем именно закончился завтрашний матч, верно?

— Это точно. — говорит Алена, поправляя взлохмаченную прическу и одергивая футболку: — тогда уже всем давно пофиг станет.

— Хорошо. — Виктор смотрит на девушек: — а представьте себе, что будет через двадцать лет. Где вы будете, что вы будете делать. Будете ли вы вспоминать как именно вы сыграли завтрашний матч…

— Да через двадцать лет мы будем вспоминать его с улыбкой, даже если проиграем завтра. — говорит Алена: — верно же я говорю, товарищ Кайзер?

— Мы обязательно выиграем. — говорит Лиля: — потому что с нами Маша! С ней вместе мы обязательно всех победим! Правда же? Маш?

— Мушкетеры или двадцать лет спустя. — подает голос Маша и все замолкают: — через двадцать лет я перестану играть в волейбол. А еще я, наверное, умру в сорок, так что меня не будет. Как вы там будете вспоминать завтрашний матч — ваше дело.

— Ты чего, Маш⁈ — вскакивает на ноги Лиля: — как можно так⁈

— Умерла в сорок. Чтобы навсегда остаться в памяти красоткой. — кивает Алена: — понимаю, я так-то тоже не планирую до семидесяти жить, лучше помереть в тридцать пять.

— Погодите, как-то мрачновато это все. — говорит Айгуля: — вы чего, в самом деле? В сорок уже помирать собрались. У меня прадедушка еще живет вовсю, а ему, между прочим, девяносто пять! Он даже курит еще и вино пьет.

— Среднестатистическая продолжительность жизни женщины в Советском Союзе — семьдесят три года. — говорит Синицына и поправляет свои очки: — причины умирать раньше срока я не вижу. Возможно я буду не столь привлекательна внешне, но меня это волновать не будет. Пусть мои внуки страдают.

— Чтобы у тебя были внуки, Синицына, нужно чтобы у тебя были дети. — складывает руки на груди Айгуля: — а чтобы у тебя были дети, нужно чтобы нашелся кто-то, кто тебя трахать будет и от страха не умрет.

— Да, уж. — качает головой Виктор: — мы пришли сюда куда раньше, чем я ожидал.

— А чего ты ожидал? — задает вопрос Лиля: — видишь, как все мрачно стало! Скажи лучше что-нибудь веселое!

— Веселое? Не наш стиль, девчата. Ладно, я согласен с Лилей, умирать через двадцать лет вовсе не обязательно. Да и через пятьдесят, наверное, тоже… но я совершенно уверен в том, что через лет семьдесят-восемьдесят большинство из нас уже не будет топтать землю. А через еще лет десять — никого не останется. Все мы умрем к этому моменту, да.

— Я вот умирать не собираюсь. — говорит Лиля: — найду эликсир бессмертия и вечной молодости.

— Советские ученые наверняка придумают что-то для продления срока жизнедеятельности граждан СССР. — пускает блик стеклами очков Синицына.

— Надеюсь, что так. — пожимает плечами Виктор: — однако пока таких эликсиров не найдено и способов перенести сознание в ЭВМ тоже не открыто… а значит мы можем смело предположить, что через какую-то сотню никого из нас уже не будет. Как я уже сказал — время идет неумолимо и у нас нет способов его остановить. Что бы мы не делали — настанет этот день, ровно через сто лет — неминуемо настанет.

— … ну правда, Вить, мрачновато получается…

— Но в этом есть и хорошая сторона.

— И какая же?

— Всем будет плевать на какой-то товарищеский матч, который состоялся сто лет назад. Нам так уж точно…

— Уж утешил! — Лиля упирает руки в бока, сидя на своем матрасе: — что еще за хорошая новость такая⁈ Ты чего нас пугаешь тут?

— И правда. Что за новости такие хорошие? — хмурится Волокитина: — вовсе не новость и не хорошая. Что всем плевать будет на наш матч через столько лет — разве это новость?

— И даже мы с вами, если все же останемся в живых — вряд ли будем вспоминать с каким счетом прошел этот мачт. Но я уверен — что все же будем вспоминать кое-что другое. В памяти останется самое важное. Знаете, люди перед смертью редко когда жалеют, что проиграли какой-то там матч или там не заработали денег, не прославились, не стали большими начальниками. Перед смертью все обычно жалеют о том, что мало времени проводили со своими близкими людьми. Родными и друзьями. И я уверен, что через сто лет, если кто-то из нас все еще останется в живых — не будет жалеть о счете на табло. В памяти останется только самое важное… то, что в этот день сто лет назад мы вышли на площадку все вместе. Плечом к плечу. В памяти останется то, что мы поддерживали друг друга и сделали все, что от нас зависело, что мы ни на миг не дрогнули и не пали духом. В памяти друг у друга останемся мы. Все мы. — Виктор обводит девушек взглядом: — я не знаю, что будет после смерти, но если и есть потусторонний мир, то я буду помнить всех вас и на том свете. Важно не то, кто выиграл, а кто проиграл. Важно то, что мы играем все вместе. Никто не играет один, понимаете? И завтра, когда на эту самую площадку ступят наши соперники из «Крылышек» — это тоже не будет важным. Ничто не будет важным.

— И пчелы — херня?

— Именно.

Глава 5

Будка теле-радио трансляции над трибунами спорткомплекса «Красный Металлург»

— Уважаемые зрители и слушатели, вот-вот начнется исторический матч по волейболу между местной женской командой от Колокамского, Ордена Трудового Красного Знамени Металлургического Комбината и приехавшей в гости командой из высшей лиги страны! И у нас все еще осталось почти пятнадцать минут до начала матча!

— Трибуны спорткомплекса были заполнены битком еще за час до начала, я еле-еле пробился в будку комментаторов! Все хотят видеть это событие, а с вами в течение всего времени проведения товарищеского матча будет Тамара Каренина, бессменная ведущая всех трансляцией по спортивным и культурным событиям нашего города! Доброе утро, Тамара.