Викинг. Бог возмездия. Страница 57

– Так и есть, – признал Улаф. – Но если уж мы позволим ему воровать у мертвых и он теперь с нами, то и остальным нужно поживиться чем-то достойным.

– Что сделано, то сделано, – согласился Свейн.

Они вернулись в длинный дом и забрали броши, ножи, ремни, пряжки, кольца и костяные гребни, а Асгот нашел дюжину кусочков серебра, вшитых в подол рубахи Овега Греттира.

– Оставь их себе, – сказал Сигурд, когда годи предложил ему серебро. – И используй в те моменты, когда нам потребуется благосклонность богов.

– Или мед, – предложил Свейн, а, когда Асгот сердито зашипел на него, пожал плечами, глядя на Сигурда.

После того как они закончили собирать добычу, сын ярла вместе со своими людьми покинул двор Гуторма, оставив за спиной мертвых и их призраков, и стал спускаться к морю, сиявшему в лунном свете, словно расплавленное серебро. Там, на борту отличного кнорра, их уже ждали Солмунд и остальные – на их лицах сияли довольные улыбки, почти такие же широкие, как лодка, которая им досталась.

Нога Бьярни угодила в пах здоровенного мужчины, тот согнулся и, наверное, завопил бы от боли, если б Бьярни не опустил двухфутовую ясеневую палку ему на затылок, в результате чего она сломалась пополам, не говоря уже о том, во что превратился череп несчастного.

Толпа радостно взвыла, а Бьорн выругался, глядя на брата, который пожал плечами, словно не понимал, что происходит. Впрочем, у Бьорна не оставалось времени на объяснения. Он принял удар на свою палку, заставив противника увести оружие в сторону, сделал шаг вперед и нанес ему мощный удар в челюсть. Его противник попятился, опустился на одно колено и поднял щит, но Бьорн ухватился левой рукой за край, дернул вниз и ударил палкой по руке над локтевым суставом. Мужчина рухнул на оба колена, уронил щит и широко раскрытыми глазами посмотрел на приближавшихся к нему братьев.

– Сдаюсь! Я сдаюсь! – вскричал он, и толпа принялась выкрикивать оскорбления, разочарованно размахивая руками.

Бьярни шагнул вперед и ударил сдавшегося противника в висок обломком своей палки. Тот распростерся на земле и остался лежать неподвижно, как мертвец. Толпа взревела еще громче, и их ярость вызвала улыбку на лице Бьярни – так раскаленное железо оставляет красивый след на носу корабля.

– Он сдался, – прорычал Бьорн, поднимая руку, чтобы успокоить толпу. – И верещал, как поганая кошка.

Бьярни посмотрел на человека, из головы которого на утоптанную траву лилась кровь, и пожал плечами.

– Я не слышал, – заявил он, и его борода не смогла скрыть сверкнувших зубов.

Его брат недоуменно покачал головой.

– Если мы будем убивать их, то не сможем победить в следующий раз, дурачок, – проворчал он и отправился собирать добычу.

Глава 12

Кнорр оказался хорошим судном, длиной сорок пять футов, шириной одиннадцать и осадкой три. У кнорра имелось две полупалубы, на носу и на корме, с несколькими отверстиями для весел, чтобы маневрировать внутри гавани, а между ними находился открытый трюм, устланный хворостяными тюфяками для защиты обшивки. Судно можно было вытащить на берег для разгрузки, а когда оно выходило в море, то оставалось настолько водонепроницаемым, насколько это вообще возможно; впрочем, в волнение кому-то приходилось вычерпывать воду.

– Овег Угрюмый был счастливым человеком, если обладал таким судном, – сказал Солмунд вскоре после рассвета, когда они подняли парус, чтобы поймать свежий ветер, помогавший им плыть на юг вдоль поросшего соснами берега.

– Однако ему не повезло; его убили из-за того, что он водил дружбу с червем Гутормом, – сказал Сигурд, и многие закивали.

Теперь у них уже не оставалось сомнений, что Гуторм и Хромой собирались убить всех во сне, забрать серебро и получить награду от клятвопреступника конунга Горма или ярла Рандвера. Зачем еще гости Гуторма ночью держали оружие под рукой – ведь все они вечером оставили его у входа в зал вместе с людьми Сигурда? Скорее всего Угрюмый проснулся, когда началась бойня, увидел, что на хозяина напал раб, вытащил собственный нож, как поступил бы любой на его месте, но это ему не помогло.

– Лучше я буду думать, что он был с ними заодно, – сказал Хагал, – ведь мы его обворовали и сбежали, захватив корабль, а его родня наверняка где-то ждет, когда он вернется.

– Ты можешь думать что тебе захочется, теперь это уже ничего не изменит, Песнь Ворона, – сказал Улаф, который стоял на носу с закрытыми глазами и наслаждался солнечными лучами, гревшими его левую щеку.

Сигурд часто ловил взгляды, которые бросали его люди на нового члена команды, словно того окутывал сейд, темный, как его волосы цвета воронова крыла. Возможно, они ждали, когда он заговорит о прошедшей ночи, полной убийств. Однако Флоки Черному было нечего сказать по этому поводу – как и по любому другому. Сигурд заметил, что парень привык больше говорить острыми предметами, что его вполне устраивало, поскольку Локер и Гендил и без него прожужжали сыну ярла все уши.

– Ну, и как мы его назовем? – спросил Улаф, переводя взгляд с Сигурда на Солмунда, который стоял на корме, как конунг, потому что в его руках снова было рулевое весло, а ничего большего Солмунд никогда и не хотел.

– Наш корабль довольно широк, почему бы не назвать его «Рагнхильда»? – предложил Солмунд.

Улаф ухмыльнулся, поглаживая ладонью крутой ширстрек кнорра.

– Кораблем слишком легко управлять, чтобы назвать его в честь моей жены, – возразил он, что вызвало смех.

Хороший звук на борту незнакомого корабля.

– А как насчет «Морской свиньи»? – предложил Асгот.

– Клянусь белой задницей Фригг, – выпалил Хагал, – это не самое подходящее имя для моей саги. Вы можете представить, чтобы ярл Рандвер дрожал от страха при упоминании морской свиньи?

– Ну а мне нравится, – сказал Сигурд, потому что корпус кнорра был круглым и глубоким, как живот свиньи, чем заметно отличался от драккаров его отца – «Рейнена» и «Морского орла», а потому имя кнорра, подходящее для саги, могло бы оскорбить их новое судно.

В конце концов Улаф сказал, что «Морская свинья» – честное имя, и, как только Солмунд согласно кивнул, вопрос был решен.

– Мы назовем наш корабль по-настоящему, как только найдем хорошего меду, чтобы плеснуть ему на нос, – сказал Сигурд.

Кнорр не был боевым кораблем, и если какой-то драккар захочет его атаковать, не говоря уже о галерах ярла Рандвера, уйти от них «Морская свинья» не сможет. Вот почему Солмунд повел ее вдоль побережья, что давало им возможность высадиться на сушу и не давать сражение на море. Но благодаря высоким бортам «Морская свинья» обладала хорошими мореходными качествами, и на ней было куда удобнее жить, чем на «Выдре», которую они оставили на песке возле дома Гуторма, и теперь она почти наверняка куда-то плыла, пока ветер играл шерстяным парусом «Морской свиньи».

Когда Асгот, Солмунд, Локер и Гендил спустились к берегу, на борту «Морской свиньи» – или как там ее называли прежде – находились люди Овега Греттира, собиравшиеся выйти в море. Однако, увидев на гальке воинов, вооруженных мечами и копьями, команда разбежалась, как мыши перед совой.

– Ты видел мальчишек, которые за ней присматривали? – спросил Улаф у Локера, кивая в сторону «Выдры», когда они уперлись плечами в корму кнорра, чтобы столкнуть его в море.

– Там никого не было, – ответил Локер, что не вызвало удивления, ведь Сигурд со своей командой находился здесь уже третий день. И все же Улаф был разочарован – ведь любое соглашение следует соблюдать.

– Парни в наше время не имеют чести, – проворчал он в бороду, но сразу повеселел, как только они с Сигурдом подняли парус «Морской свиньи» и взошло золотое солнце – в такие дни кажется, что ты можешь благополучно, ни разу не обернувшись назад, доплыть до конца мира.

– Вы только посмотрите, сколько всего сюда можно сложить, – сказал Свейн, глядя на вместительный трюм, где пока лежал только балласт. Очевидно, Овег Угрюмый приплыл к Гуторму не для того, чтобы торговать с ним. – Серебро и бронза, меха, слоновая кость и хорошие рога для эля. И женщины. – За рыжей щетиной сверкнули зубы.