Викинг. Бог возмездия. Страница 32

Но Сигурд все равно затаил дыхание, когда Гендил, оставив копье, пробрался мимо него и пополз на животе вверх по склону, пока его затылок не начал вырисовываться на фоне серого пейзажа и более темного ночного неба. Они услышали еще один голос; ветерок унес слова, но он прозвучал невероятно громко, и Сигурд не мог понять, как так получилось, что они не слышали их раньше и чудом не налетели на лагерь и костер.

Прошло совсем мало времени, ровно столько, сколько требуется, чтобы заточить нож, когда Гендил вернулся и выставил перед собой ладонь, белую в ночном мраке. Сигурд и Улаф кивнули. Пять человек, вне всякого сомнения, вооруженных до зубов, – это не шутка. Но, судя по тому, как заплетались их языки, стражи, похоже, решили с удовольствием провести время на голой скале, пока их товарищи кувыркались в соломе с женщинами или спали, хорошенько набравшись в медовом зале своего лорда.

Свейн положил сосновое бревно на землю и вытащил из ножен огромный скрамасакс. Гендил передал Сигурду копье и достал меч, Улаф сжал в одной руке меч, в другой – топорик. Никто не произнес ни слова, но все знали, что должны действовать очень быстро – нанести удар одновременно, точно набегающая волна, и убить стражников прежде, чем кто-то из них сумеет сбежать или подать сигнал на другой берег.

«Они нас не ждут», – говорил себе Сигурд, чувствуя, как бушует в венах кровь и дрожат руки. В мышцах бедер возникло странное ощущение, но он не стал с ним сражаться, а позволил ему наполнить все тело, кости и плоть, согревая изнутри, точно приправленный специями мед.

Улаф жестом показал Свейну, чтобы тот обошел холм, который находился слева от них, и Сигурд улыбнулся хитроумной уловке – лодка людей конунга наверняка стоит у кромки воды, и именно туда они побегут.

Свейн двинулся вперед, и целых двадцать ударов сердца Сигурд и его товарищи смотрели ему вслед. Затем поднялся Улаф, за ним Сигурд и Гендил, и они вместе побежали вверх по холму, безмолвные, точно покойники, а когда оказались на другой стороне, Улаф метнул свой топор, и тот вонзился в грудь одного из стражей еще прежде, чем тот понял, что происходит. Другой потянулся за мечом, но не успел его достать, потому что копье Сигурда поразило его в грудь, и он рухнул на колени, вцепившись обеими руками в древко. Третий воин поднял копье и с воинственным криком направил его на Улафа, который быстро повернулся, с огромной силой отрубил древко, снова поднял меч, отхватил им левую руку врага и рассек его лицо пополам – тот даже не успел закричать.

Четвертый стражник побежал – и выскочил прямо на Свейна. Понимая, что у него нет ни одного шанса против скрамасакса, даже с отличным копьем в руке, он повернулся, и Гендил вонзил ему меч в живот. Схватив стражника за бороду и понося его последними словами, он еще сильнее насадил его на меч, который вошел в тело по самую рукоять.

Пятый – и последний – прекрасно понимая, что не стоит тратить силы и просить пощады, с отвращением бросил копье, повернулся к Улафу и упал на колени. Когда он бросил на Сигурда мимолетный взгляд, в его глазах промелькнуло узнавание, но потом он кивнул Улафу, доверяясь острому клинку воина в кольчуге, и склонил голову.

– Дай ему твой меч, Гендил, – прорычал Улаф, и Гендил послушно протянул меч.

Воин сжал рукоять и улыбнулся, а в следующее мгновение клинок Улафа сверкнул в темноте и отсек врагу голову.

Они находились на оконечности острова, и Улаф показал испачканным кровью мечом в сторону воды и другого камня, на расстоянии выстрела из лука.

– Если еще не утонул, он должен быть где-то там.

Но Сигурд нигде не видел Асгота. Сняв сапоги, он повернулся и стал всматриваться в дальний берег, сразу под замком конунга, пытаясь уловить там какое-то движение, напрягая слух, стараясь понять за шумом ветра, не поднята ли тревога, не видел ли кто-то схватку на острове, что было вполне возможно в свете костра, горевшего рядом с ними.

Но ему показалось, что все тихо.

– Давайте привяжем к ним камни и утопим, – сказал Улаф, показав на тело ближайшего воина конунга. – Чтобы все выглядело так, будто они исчезли, как туман над морем.

Сигурд кивнул, и Свейн вернулся к ним с сосновым бревном на плече. Через несколько мгновений они с Сигурдом зашли в воду – и задохнулись от ее ледяного прикосновения. Тут и там виднелись крошечные световые точки – глаза рыб, сияющие в темноте. Сигурд чувствовал под ногами скользкие водоросли и острые края ракушек, прилипших к камням.

– Не вздумайте утонуть, – бросил Улаф через плечо, одновременно вынимая свой топор из груди поверженного врага. – Мне совсем не хочется лезть туда и вытаскивать вас из холодных объятий Ран. Вода испортит мою бринью, а у вас нет серебра, чтобы купить мне новую.

Сигурд промолчал. Они со Свейном держались за бревно, почти касаясь подбородками грубой чешуйчатой коры, пока их тела приспосабливались к холоду. Без единого слова они оттолкнулись ото дна, наполнив легкие воздухом и стараясь держать ноги под водой. Толкая перед собой бревно и работая ногами под поверхностью, поплыли на глубину. Вскоре шорох моря, ударяющего в скалы, и бронзовое сияние костра начали отступать, и их окутал мрак.

Было темно и холодно, волны, поднятые легким ветерком, набегали на левую щеку Сигурда. Прежде чем мужчины вошли в воду, он заметил положение луны на небе, точнее, ее затянутое тучами сияние, и теперь время от времени поднимал голову или оборачивался, чтобы определить, где они находятся относительно костра на острове, и таким образом следил, чтобы они не сбились с правильного курса. Точнее, того, который указал им Улаф.

Они плыли все дальше, отчаянно дрожа, но определить в темноте, как далеко находятся от берега, не могли. Сигурд уже собирался сказать это Свейну, когда услышал плеск весел в воде.

Они остановились и затаили дыхание, пытаясь определить на слух размеры бедствия, но почти сразу их подхватило течение, точно обломок кораблекрушения, и они снова заработали ногами, чтобы не получилось, что все их старания отправились псу под хвост. Через несколько мгновений снова замерли, но постарались удерживаться на одном месте, шевеля вытянутыми вниз ногами и цепляясь за бревно так, будто от него зависели их жизни. Скорее всего, так и было.

И тут Свейн зашипел. Сигурд проследил за его взглядом и увидел лодку, которую они ожидали встретить где-то неподалеку. По ее темному силуэту он определил, что она меньше «Выдры» на фут или два – впрочем, это было слабым утешением, потому что она двигалась прямо на них, и четыре пары весел умело сражались с течением.

– Они нас заметят, – прошептало Свейн.

Сигурд понимал, что его друг прав, потому что их руки бледными пятнами выделялись на более темной коре бревна, за которое они держались. Они не могли ухватиться за него по-другому – Свейн срезал маленькие выступы и обрубки, оставшиеся от веток, – и если б они убрали руки, их могло утащить за собой течение.

Лодка приближалась, и они уже слышали голоса тех, кто сидел на веслах.

– Твой ремень, – прошептал Сигурд, одной рукой отстегивая застежку около рукояти скрамасакса.

Свейн тут же последовал его примеру, когда Сигурд снял ремень и перебросил один конец через бревно и подхватил его снизу. Затем они повернули бревно, чтобы оно их закрыло, и ухватились за ремни обеими руками, практически погрузившись под воду так, что соленые волны жалили глаза. Сигурд отчаянно дрожал и изо всех сил старался сохранять неподвижность, в любой момент ожидая предупреждающего крика с лодки.

В какой-то момент люди конунга оказались на расстоянии длины копья, и Сигурд подумал, что они обязательно услышат, как стучат его зубы, потому что он смертельно замерз и едва держался на плаву. Ему казалось, будто время остановилось, а лодка замерла на месте; он радовался, что вода заливает ему уши, и он не слышит, как боги смеются над тем, что он вот-вот утонет, чтобы избежать удара копьем. Но весла ритмично опускались и поднимались, и постепенно лодка начала удаляться в сторону берега, оставив позади Сигурда и Свейна, отчаянно замерзших, но живых.