Сирийский рубеж 2 (СИ). Страница 23

— Будет приказ, тогда поеду, — ответил я.

— Тобольскому и Клюковкину остаться, — услышал я за спиной голос Медведева.

Как в воду глядел! Хотя, может, и не в Сирию поеду.

— Товарищ командир, слушаю, — подошёл я с Тобольским к Медведеву.

Начальник Центра и Тяпкин дождались, когда все выйдут и начали, разговор.

— Вы тоже поедете. Продолжите работу над В-80. С недавнего времени ему официально присвоили наименование Ка-50, — сказал Геннадий Павлович.

Начальник Центра вытащил из рабочей папки лист телеграммы.

Первым её взял Тобольский и быстро проглядел. Я стоял рядом, просматривая строчку за строчкой. В состав нашей «особой группы» включили не только Ка-50.

— «Две единицы Ка-50 (изделие 800) и четыре единицы Ми-28». А где ж столько взять Ми-28? — спросил Тобольский.

— Как мне сказали, две штуки уже в Сирии. С вами прибудут ещё. И вообще, Олег, это не наша с тобой забота. Место базирования вам ещё не определили пока. Ещё вопросы есть? — спросил Медведев.

Если быть честным, то этих вопросов много. И основной — что мы будем делать в Сирии? Война с Израилем завершилась, а вторжение американцев не предвидится.

— Чего задумался, Клюковкин? — спросил у меня Тяпкин.

— Андрей Фридрихович, основную причину ввода я уяснил. Но хотелось бы подробнее. Война закончилась, а бомбить полигоны мы можем и здесь.

— Всё очень просто — американцы не смогли продавить Совет Безопасности ООН. Поэтому, «совершенно случайно», на юге Сирии начались беспорядки. Под влиянием идеи свержения Асада, демократии и прочей чепухи, из армии дезертировали около 50 тысяч человек. Они называют себя «Армия Свободной Сирии», — объяснил Медведев.

Ох, как мне подобные сценарии знакомы! Вечно янки ищут таких предателей, которые именуются «борцами за свободу». Сначала вооружат, а потом в нужный момент ещё и воевать против них начнут.

— Но и это ещё не всё. Другая часть несогласных, получившая поддержку у Турции, начинает наступать с севера. Эти ребята назвали себя «Сирийская национальная армия». Так что, работы у вас там будет много.

Получается, что Сирию опять, как и в моём будущем, раздирают. И как это обычно бывает, «всю тяжесть мира» вновь берут на себя советские военные.

— Для нашей боевой ударной группы или просто БУГ даже название придумано — «Конус», — показал Олег Игоревич мне в телеграмме.

— Других геометрических фигур не было для названия? — спросил я.

— Клюковкин, а ты думаешь там большой выбор? Не «пирамидой» же вас называть, — сказал мне Тяпкин.

— Мне «Куб» больше нравится.

Вернувшись в штаб эскадрильи, мы начали думать, кого брать с собой в Сирию. Среди лётчиков и штурманов-операторов эскадрильи было много тех, кто уже был готов летать в любых условиях и применять любой тип средств поражения. Но далеко не все прошли Афган.

Войдя в наш кабинет, Олег Игоревич первым делом начал готовить себе чай.

— Ну и задачка у нас с тобой. И всё надо до вечера сделать, как я понял, — размышлял Тобольский, раскрывая упаковку печенья.

— Я бы сказал, предоставить ещё вчера надо было.

Мы быстро налили чай, но внимание привлёк очередной выпуск новостей.

— Продвижение группировок, противостоящих законному правительству Сирии незначительное. За последние дни ни в одном из населённых пунктов в провинциях Даръя и Алеппо боевикам закрепиться не удалось, — сообщал диктор о ситуации в Сирии.

Напряжение в стране растёт. Удивительно, что Хафез Асад не смог удержать в узде мятежных военных и генералов. Налицо предательство в его окружении.

Я сел напротив Тобольского, и мы начали думать над личным составом, кого можно с собой взять.

— Сан Саныч, как я понял, среди военных только два командира вертолёта, кто имеет боевой опыт на Ми-28. И только один из них может поехать — это ты, — сказал Тобольский, отпивая чай.

Олег Игоревич намекал и на Ваню Зелина, который был серьёзно ранен во время боёв в Сирии. Товарища Занина привлечь к операции было уже невозможно. Так что придётся набирать тех, кто ещё опыта боёв на Ми-28 не имеет.

— А как ему по-другому появляться⁈ Надо брать ребят с собой. Желательно полуторным составом экипажей. И пускай работают. Но только с каждым нужно разговаривать. Они морально должны быть готовы.

— Ладно. С этим разберёмся. А со штурманами что делать? Их у нас только пять человек освоивших Ми-28. Вон, Петров опять же поедет за тобой, — вздохнул Тобольский.

Кешу отправлять было не совсем правильно. Его девушка Лена, с которой он даже не расписан, беременная. У Тобольского как раз лежал на столе рапорт от Петрова, в котором он просил его отпустить на бракосочетание.

— У него свадьба. Я бы не рискнул его брать. Мало ли что, — подумал я, не решаясь записывать в список Кешу.

Понятно, что мне бы было легко с моим другом и фактически штатным оператором.

— Саня, твой же девиз — своих не бросаем?

— Он общий. Мне, кстати, нравится.

Тобольский замотал головой, вычёркивая Кешу.

— Скажем командиру, что надо сделать запрос испытателям во Владимирск. Может дадут своих.

К вечеру список из восьми лётчиков и четырёх штурманов, а также 26 специалистами инженерно-авиационной службы был на столе у Медведева.

А через два дня всё было утверждено. Собрав в актовом зале всю нашу группу «Конус», Медведев провёл инструктаж.

Личный состав набрать смогли. Все были готовы к выполнению задач.

Но проблему со штурманами начальник Центра решить не смог. Из главкомата была дана команда работать своими силами.

— Тут ничего не поделаешь. Значит, пока будете справляться одним составом. По-другому никак. В Торске пока ещё подготовим личный состав, — объяснил Медведев, продолжая рассказывать об особенностях нашей работы.

Также Геннадий Павлович объяснил, что с нами согласно телеграмме будут девять представителей конструкторского бюро и серийного завода. Это нужно ещё и для того, чтобы помочь нашим техникам, которые ещё не полностью освоили Ка-50.

— Обстановка в Сирии не самая приятная. Точнее, стабильно напряжённая. И только ухудшается. Так что будьте аккуратны… — продолжил Геннадий Павлович, но его прервал неожиданный стук в дверь.

И это было только начало. В актовый зал буквально ввалился Иннокентий Петров, размахивая книгой коричневого цвета. Чем-то похоже на свидетельство о рождении.

— Товарищ… полковник… я… того… — пытался доложить Кеша, но он слишком запыхался.

— Петров, давай отдышись, а потом зайдёшь, — сказал ему начальник Центра.

— Я готов доложить. Товарищ полковник, сегодня мной был заключён акт гражданского состояния с гражданкой… эм… Сидоровой! — громко доложил Иннокентий, подглянув в книжке фамилию Лены.

— Ай-яй-яй, что ты натворил, — тихо сказал у меня за спиной один из наших штурманов с армянским акцентом.

Хотя по-другому старший лейтенант Рубен Хачатрян и не мог разговаривать.

— Это он не подумавши сделать решил. Вот я бы ещё подумал, а потом погулял. А потом подумал, и ещё раз погулял, — вторил ему коллега Рашид Ибрагимов с кавказским акцентом.

Он же был у Хачатряна командиром экипажа.

Медведев подошёл к Петрову и посмотрел на свидетельство о браке.

— Петров, ну, поздравляю. Желаю, чтобы ты каждое утро, со всей пролетарской сознательностью, спешил на работу. А вечером с полной уверенностью и огромным желанием бежал с неё домой, — поздравил его с этим событием командир.

Вот же друг так друг! И не позвал на свадьбу.

— Товарищ полковник, я в командировку готов ехать. Прошу включить меня в группу подполковника Тобольского.

По залу прокатилась волна удивления. Да я и сам был готов идти и переубеждать Кешу. Но видимо, это было не так уж и возможно.

— Петров, когда я сказал, что желаю тебе бежать на работу, я не говорил это делать в направлении Сирии, — сказал Медведев, которого такая просьба удивила не меньше, чем остальных.

Не мог не прокомментировать этот момент и Рашид.