Новая жизнь (СИ). Страница 41

Хлопнув дверцей, из машины вышли все остальные: высокий худощавый мужчина в фуражке с красным околышем и шинели с погонами капитана — чистый, без всяких звездочек, просвет — еще один полицейский пристав и… старый знакомый — Виктор Иваныч Чарушин из земской управы.

— Ах, господин председатель! Господин исправник! — выскочив из коляски, принялись наперебой кланяться местные. Староста… и кто там еще с ним был…

— Вот, Ваши благородия, пожалте, проходите в больничку! А что же Его высокопревосходительство? Задержался? Ах, ждем, ждем… Потом уж в трактире — обед… Уж постараются! А шофер ваш может и тут отобедать, с больными…

— Вот уж шофер больных объедать не будет! — сняв шлем, водитель вдруг расхохотался с какой-то едкой ехидцей, словно бы знал что-то такое, чего пока не ведало деревенское начальство.

— Так… в больничку? Ваше высокопревосходительство?

К большому удивлению сельских, Чарушин заискивающе улыбнулся шоферу.

— Ну, пойдем, глянем… Раз уж зовут, — махнул рукой тот.

И поднялся по крыльцу первым.

— Ваше благородие, а это кто ж такой-то? — набравшись смелости, Кругликов обратился к офицеру.

Тот усмехнулся:

— А этот, братец ты мой, господин генерал-губернатор и есть! Собственною персоной, действительный тайный советник Федор Алексеевич Парфенов!

— Господи! Господи! — поспешая следом, в стразе закрестились деревенские. — А мы думали — шофер!

— Думали они… — хмыкнул офицер. — Федор Алексеевич, между прочим, товарищ Председателя Всероссийского императорского автомобильного общества!

— Свят, свят!

— А Председатель оного — барон Фредерикс, министр двора Его императорского величества, государя Николая Александровича!

— Ой… Господин капитан-исправник… А нам-то теперь что?

— Так в Сибирь… — довольно хохотнув, исправник неожиданно весло подмигнул слегка ошалевшим от всего мужичкам. — Да шучу ж! Пойдемте, я вас Его высокопревосходительству представлю… Да! А доктор-то где?

— Дак в больничке… Ой, нет! Эвон он — поспешает… Иван Палыч! Давайте уж, голубчик, поскорей! Ну чего там встал? Не видишь — гости уже прибыли.

Между тем, высокий гость уже успел переброситься парой слов с ранеными и теперь осматривал больницу.

— Это кто? — он, наконец, соизволил обратить внимание на представителей местной сельской власти.

— Господин Кашеварин, волостной старшина… Господин Кругликов, староста…

— Ну, что, господа? — недобро прищурился генерал-губернатор. — Как же это вы больницу до такого состояния довели, а?

— Так это… — Кругликов помял в руках картуз и низенько поклонился. — Это управа… земство… мало денег выделяет…

— Ага! Так это вы виноваты, господин Чарушин? — визитер перевел строгий взгляд на земского.

Тот растерянно повел плечом:

— Так сами знаете, Ваше высокопревосходительство… Какие у нас, в провинции, финансы?

— Та-ак… — усевшись за стол, господин Парфенов вытянул ноги.

Тут как на грех, вбежала Аглая с дровами.

— Ой! Я в другой раз…

— Нет уж! Коль пришла… Кто такая? — поманив испуганную девчонку пальцем, грозно осведомился генерал-губернатор.

— А-а-а-а… Аглая я… Санитарка…

— Вижу что санитарка! Небось, ты больницу и спалила! Печку топила… и вот…

— Да, батюшко, как же так-то?

— Нет, она не виновата! Больницу снаружи подожгли. Окно разбили…

Наконец-то в смотровую вошел доктор. Все облегченно переглянулись.

— А вот и дохтур наш, — елейно улыбнулся староста. — Петров Иван Палыч.

— А! Петров Иван Павлович! — Парфенов вдруг хохотнул. — Так это про вас в газетах пишут?

— Так, это, смотря, в каких газетах…

— Ишь, как заговорил, — поднялся на ноги генерал-губернатор. — Ведь пишут-то хорошее! Или не так?

— Так, — Артем спокойно кивнул. Никакого страха перед заезжим высоким начальством он не испытывал — привык еще с прошлой жизни к таким визитам ревизоров.

— Так-то так, — гость прошелся мимо шкафа. — А инструментарий-то у тебя, голубчик, скудный!

— Так… сами понимаете — деньги…

— С деньгами, Бог даст, поможем, — неожиданно заверил Парфенов. — Но! Порядок в учреждении прошу навести идеальный! Документов это касается в первую очередь. Я людишек подошлю — проверят… Да! Раз сам доктор подозревает поджог, то… Ну, вы господин Переверзев, знаете, что делать. Расследуйте!

Капитан щелкнул каблуками и вытянулся…

— Господин генерал-губернатор… — вдруг обратился Артем. — У меня просьба к вам есть…

— Ну, давай, излагай, коли есть, — высокий гость обернулся уже на пороге… и совершенно без гнева.

— Нашу санитарку… как-то не так протарифицировали… — быстро выпалил доктор. — Ведь ставка-то — двадцать рублей…

— Так, господин Чарушин? — Парфенов перевел взор на земского.

Тот от неожиданности закашлялся, но быстро овладел собой:

— Так, Ваше высокопревосходительство! В тринадцатом году, еще перед войной, повысили…

— Так исправьте! Я, что ли всем этим заниматься должен?

— И еще одна просьба… — вновь обратился Иван Палыч.

Парфенов вдруг расхохотался:

— Ну, ты, доктор, хват! Так кушать хочется, что аж переночевать негде. Ну? Что у тебя за просьба еще?

— Выезд, — нагло попросил Артем. — Уезд-то не маленький!

— Выезд? С лошадьми, сам знаешь, нынче туго — война… А впрочем, — генерал-губернатор вдруг усмехнулся. — Коли не забуду, будет тебе выезд! Только уж разбирайся с ним потом сам.

* * *

Сельское начальство — волостной старшина и староста — так и не уговорило доктора пойти с ним в трактир, так сказать — расслабиться. Но, выпить немного «казенки» в смотровой — тут уж невежливо было бы отказаться, уж пришлось мензурку откушать. После чего надоедливые визитеры, наконец, ушли, и Иван Палыч смог заняться бумагами. Правда, недолго.

На крыльце вдруг послышались торопливые шаги и в комнату вбежала запыхавшаяся Аглая:

— Беда, Иван Палыч! В губернатора стреляли! Ну, который к нам…

— Чего-о?..

— Кто в машине — кого ранили, кого убили… — быстро тараторила девушка. — А губернатора, говорят, нет…

Доктор почесал бородку:

— Не убили, говоришь, губернатора?

— Говорят, ни царапины даже!

— Ну так… по шоферу-то зачем, почем зря, палить, пули тратить?

Глава 17

— Не пущу! — голос Аглаи прозвучал неожиданно резко. Она встала у порога, будто вросла в пол, прижав руки к косяку и расправив плечи. — Не пущу, Иван Палыч! Куда вы собрались? Убьют вас там! Кто потом лечить всех будет?

Артём уже тянулся к плащу, в котором он редко ходил — уж больно неудобный, но сейчас словно хотелось хоть какой-то защиты, укрывшись в него. Доктор бросил на санитарку усталый взгляд, поправил несуществующие очки.

— Аглая, отойди. Не сейчас. Мне нужно туда.

— Да зачем? — голос её задрожал, но взгляд был твёрдым. — Зачем вам туда лезть? Зачем вы под пули пойдете?

— Потому что я обязан, — отрезал Артём. — Там раненые. Им помощь моя нужна. Да там уже и не стреляет никто.

— Тогда… тогда я с вами!

— Нет, — жёстко сказал Артём. — Я один.

Он прошёл мимо, мягко, но решительно отодвинув Аглаю за плечо. Санитарка не удержалась и прошептала:

— Иван Палыч, пусть Бог вас хранит! Будьте осторожны.

— Осторожность нам сейчас и в самом деле не помешала бы…

Он шагал по грязи. Шел быстро. Грязь летела из-под ботинок, марая плащ, но доктор даже не обращал на это внимания, весь поглощенный обжигающими мыслями.

Заварский…

«Чёртов революционер! — ругался он про себя, — чего натворил! Уж не думал, что до такого дойдет. Считал, что детские шалости, так, разговорчики только. А Анна… Анна, как ты могла не видеть, во что он тянет? Ведь знаешь же его лучше. Революция, речи, а теперь кровь! Ведь на каторгу пойдет этот Заварский и ты вместе с ним!»

Он злился на её наивность, на веру Анны Львовы в «хороших людей», на себя — за то, что не остановил её раньше. И ведь слышал, что говорит Заварский, но словно бы мимо ушей пропустил. Признаться, не верил в силу его слов, казалось, что парень просто заигрался.