Вернись и начни сначала (СИ). Страница 44

Люк молчал, на него нахлынула тяжелая волна отчаяния. Он проиграл. Они все проиграли. Пара минут — и он выдаст Конечную. Иначе не может. Он не вынесет, если эти черные обидят его малышку. Позади него громко рыдала Элис, всхлипывала Миранда. Люк с ненавистью уставился на Эла и выдавил из себя предательские слова:

— Мы прячем ее на Конечной станции.

Едва слова сорвались с губ, ему стало так худо, что пришлось навалиться на стену. Сердце колотилось, рвалось из груди. Его охватил страх, а следом пустота. Он не слышал, что сказал в ответ Эл. Будто вокруг отключили звук или его уши набили ватой. Увидел лишь, как черный вскинул пистолет и выстрелил в него. Грудь разорвало неистовой болью, и все закончилось.

Он не успел увидеть, как Эл открыл дверь и, злобно ощерившись, бросил охранникам:

— Свидетели не нужны. Этих двоих убейте.

Люк умер и не понял, что все было напрасно. Его предательство в попытке защитить семью, не сработало. Элис и Миранда погибли, так и не узнав, что за работу делал их муж и отец и почему она их погубила.

Глава двадцать первая. Аня

Прошло несколько часов с тех пор, как Люк покинул Конечную. Кристи сидела за рабочим столом и напряженно вглядывалась в экран монитора, на котором мельтешили картинки видео с камер наружного наблюдения. Камеры эти несколько лет назад развесил Иван, чтобы смотреть, не происходит ли вокруг Конечной чего-нибудь подозрительного. Но за все годы существования тайной лаборатории никто в Трущобах так и не узнал, что на заброшенной станции метро теплится жизнь. Постепенно Иван и его друзья ослабили контроль и лишь изредка в свободные часы проверяли записи.

Все изменилось, когда мы узнали, что Буллсмит собирается отправить в Трущобы спецназ. Теперь Кристи часами торчала у экрана. Опасалась увидеть, как нас окружают серые тени с автоматами и ящиками со взрывчаткой. Но пока вокруг Конечной виднелись лишь разрушенные здания, покрытые тонким белым слоем выпавшего снега. Да изредка мелькали крошечные фигурки изгоев. Жизнь в Трущобах текла своим чередом и казалось так будет всегда.

Но скоро все переменится. В Трущобы проникнут вооруженные люди, будут проходить улицу за улицей, проверять каждое здание, каждый подвал. Повсюду станет опасно. До назначенного вторжения оставалось несколько дней, но мы не верили Буллсмиту и считали, что тот намеренно указал более позднюю дату, чтобы захватить изгоев врасплох. Спецназ может появиться в любую минуту.

Все нервничали, а я усиленно готовилась к прыжку в прошлое. Упражнялась на тренажерах Ивана и пыталась добавить хоть немного силы и мускулов своему щуплому телу. Вряд ли от этого была польза. Охрана у Буллсмита — мне не чета. Если наш план сорвется – меня запросто пристрелят. Я отлично понимала это. Но продолжала заниматься. Монотонность упражнений изматывала и отвлекала от тяжелых мыслей о прошлом, настоящем и будущем. Все эти дни я была словно во сне. Пила, ела, тренировалась, общалась с Кристи, Сэмом и Люком. Уговаривала себя, что нужно прожить хотя-бы один день, потом станет легче. Но легче не становилось. Когда наступала ночь, и я шла в комнату Ивана, чтобы поспать, меня накрывали воспоминания.

Здесь повсюду были его вещи, и они бережно хранили память об Иване. Одежда, старинный радиоприемник, планшет с фотографиями, компьютер с рабочими заметками и чертежами. Даже на резиновых поручнях беговой дорожки остались вмятины от его рук: живой и искусственной. Я ложилась на жесткую раскладную кровать, вдыхала его запах и плакала. Передо мной стояло искаженное болью лицо Ивана, в момент, когда его пронзили смертельные пули. Раз за разом я проигрывала в уме тот день, думала, как все исправить. Мне казалось, нужно лишь немного отмотать назад, и все будет по-другому. А потом я понимала, что ничего не выйдет, брала в руки пистолет, прижимала к груди и боль отпускала. Теперь, когда у меня есть оружие, уйти из жизни так просто. Достаточно лишь нажать на спусковой крючок.

В последние дни лишь предстоящий прыжок удерживал меня на гребне жизни. И совесть. Я обещала друзьям убить Буллсмита и должна приложить все силы, чтобы сдержать слово. Чего бы мне это не стоило. Загадывать, что будет дальше, не имело смысла. То, что я собиралась сделать, и так выносило мозг и казалось невероятным, непостижимым. Скажи мне кто раньше, что я прыгну в прошлое и убью человека, я бы сочла его сумасшедшим. Впрочем, с тех пор, как я оказалась на Конечной, все было чересчур. Гений Сэма сотворил машину времени – устройство, которое не способен постичь мой ограниченный разум. То, что задумали мои друзья, выпрыгивало за рамки моих познаний в физике, но я невольно стала причастной к этому. Возможно, в глубине моей израненной души тускло мерцал гордый огонек. Человек подчинил себе время. И я увижу это собственными глазами и почувствую каждой частицей своего тела.

Вечером того дня, когда ушел Люк, я сидела в комнате Ивана и чистила пистолет. Вдруг над дверью замигала красная лампочка тревоги и послышался крик:

— Скорее сюда! Они идут.

Я быстро собрала пистолет, вставила магазин с патронами, пару запасных магазинов сунула в карман куртки и бросилась в коридор. Впереди меня несся Сэм. Мы скатились с лестницы и подбежали к взволнованной Кристи. Она в нетерпении прыгала возле экрана и кричала:

— Они окружают Конечную. У всех оружие. Автоматы, винтовки. Я насчитала пару сотен людей, но, может, их больше. Видела ящики с гранатами и взрывчаткой.

Я пригляделась – на экране чернели фигуры, одетые кто во что горазд. Без военной формы и знаков отличия.

— Это не спецназ, это изгои, — удивился Сэм. – Тот здоровяк возле «хаммера» – Эл Гилрой. Я видел его, еще когда жил в Хоупфул-Сити.

— Как они узнали про Конечную? – не поняла я. – Почему заявились сюда накануне вторжения спецназа?

— Люк, — прошептала Кристи. – Он отправился в бар к Джо предупредить народ. Вдруг его там и прихватили?

— Но Люк и раньше ходил к Джо. Никто не знал, что он связан с Конечной, — возразила я.

— Сегодня утром он сказал мне, что Эл будет защищать Трущобы, — ответил Сэм. — Он был не прав. Эл будет защищать только себя. Спецназ Буллсмита угрожает его власти над изгоями. И Эл сделает все, чтобы предотвратить операцию. Не пустить спецназ в свой район. Не знаю, как он узнал о Люке и что ему сказал наш друг, но, думаю, что-то случилось. Иначе их не было бы возле Конечной.

Мы замолчали. Что может противопоставить жалкая кучка людей паре сотен бандитов с автоматами?

— Они не проберутся внутрь. Я сам заваривал двери и окна толстыми листами железа, — сказал Сэм.

— Есть еще дверь из подвала, — заметила Кристи. – И туннель для поездов. В любом случае взрывчатка легко справится с железными ставнями.

— Они не будут использовать взрывчатку, если им нужна Машина, — возразил Сэм.

— Вряд ли боксер Гилрой представляет, насколько чувствительна электроника Машины, — усмехнулась Кристи. – Взорвет дверь и не вздрогнет.

Меня бросило в жар. Неужели все было напрасно? Сюда ворвутся люди Эла и убьют нас. И я не успею прыгнуть в прошлое и сделать то, ради чего Иван пожертвовал жизнью?

— Сэм, немедленно отправь меня в 2145-й год, — сказала я. – Нам нужно всего семь часов. Если продержимся это время – я убью Буллсмита, и мы все исправим.

— Аня, ты еще не готова. Мы не до конца разработали план операции, не обсудили пути отхода из отеля после того, как ты выстрелишь в Буллсмита.

— Буду разбираться по ходу действия, — отмахнулась я. До того ли сейчас? Главное – совершить прыжок. Об остальном подумаю там, в прошлом. – Сделай мне инъекцию и запусти Машину.

Сэм посмотрел на меня, кивнул и мы бросились в лабораторию. Я заскочила в комнату Ивана, окинула ее прощальным взглядом и вдруг заметила на подоконнике блестящую зажигалку. Иван не курил. Зажигалка – подарок отца. Он повсюду таскал ее с собой. Лишь в тот, последний день почему-то забыл на Конечной. Я взяла зажигалку, поцеловала и убрала в карман.