Вернись и начни сначала (СИ). Страница 42

— Ты, Аня, верно, помнишь годы войны? – он посмотрел на меня. Я кивнула:

— Мне было тринадцать, когда все началось. Нашу семью эвакуировали на канадскую границу. Через два года, когда закончились бомбардировки, мы вернулись в Штаты. От Нью-Йорка, где мы жили до войны, остались одни развалины. Трущобы, как их сейчас называют. Неподалеку, в Нью-Джерси, только начали возводить новый мегаполис — Хоупфул-Сити. Город, полный надежды. Первое время мы жили с бабушкой. Потом переехали в свой дом.

— Когда началась война, мне было сорок два, — вспомнил Сэм. – Мы жили в Бруклине и долго не хотели уезжать. Джулия преподавала в университете, не желала бросать студентов. Элизабет училась в школе. Наш квартал продержался почти до конца войны и, когда мы думали, что уже все закончилось, война нас миновала, в наш дом попал снаряд. До конца войны оставался год. Всего лишь год!

Он крепко зажмурился, словно хотел прогнать из памяти тот день, когда они с женой проснулись от воя сирены и бросились в комнату Элизабет, чтобы вместе спуститься в подвал. Не успели. Мир разорвало на части. И все закончилось. Для Сэма и его семьи тот день стал последним. Ничего не осталось. Кроме жалких осколков памяти, острым жалом терзающей раненое сердце отца, который потерял единственного ребенка.

Кристи вдруг крепко обняла Сэма. Тонкие пальцы гладили его лоб, успокаивали. Словно она была взрослым, а он – несчастным ребенком, которого нужно утешить.

— Не переживай. Все хорошо, — шептала она. — Когда Аня вернется, ты сможешь построить другие машины времени, — предложила Кристи. – И прыгать, сколько понадобится. Исправить прошлое, вернуть семью, сделать мир лучше.

Сэм ласково похлопал Кристи по плечу, моргнул, смахивая невидимые слезы, горько усмехнулся:

— Кристи, ты еще ребенок! Думаешь, все проблемы человечества можно решить прыжками во времени? Ошибся, поступил недостойно — прыгни назад, исправь. Если бы все было так просто! Люди всегда ошибались. Были жестоки и несправедливы. Машина не исправит миллиарды ошибок, которые мы совершили за все существование homo sapiens. Множественные червоточины лишь разрушат ткань мироздания и погубят всех нас.

— Поэтому, как только Аня вернется из прошлого, я уничтожу Машину и все чертежи. Не хочу, чтобы она попала к людям с дурными намерениями.

— Сэмюэль, но что, если ты не сможешь? – голос Кристи был тих и печален. Будто она исчерпала всю свою смелость, порывистость, отвагу. Устала сражаться за справедливость этого мира. – Ты же сказал, что мы забудем наше прошлое и жизнь на Конечной. Как ты поймешь, что должен уничтожить Машину?

Сэм тепло улыбнулся, посмотрел на меня:

— Аня будет помнить все. Она найдет меня и убедит, что это необходимо.

Мои тренировки подходили к концу, и я уже свыклась с мыслью, что стану убийцей или героем – это с какой стороны посмотреть. Я не роптала на судьбу, выбравшую меня на эту роль, и не страшилась последствий. Что меня ожидало, если ничего не выйдет? Одинокая жизнь в Трущобах. Память о том, что все, кого я любила, мертвы и я, пусть даже косвенно, виновна в их смерти. Лучше прыжок в неизвестность и возможность что-то изменить, чем такая жизнь.

В один из последних тренировочных дней, когда мы с Кристи вновь отправились на Десятую станцию, она взяла с собой ноутбук – проверить новостную ленту Хоупфул-Сити. Заодно хотела пробраться в городской архив и подробнее узнать о передвижениях Буллсмита 17 сентября 2145-го года.

Пока я совершенствовала навык стрельбы на дальнее расстояние, Кристи увлеченно бродила по сайтам. Она привезла на Десятую два ящика и складной табурет, подключила ноутбук к сетевому кабелю, сохранившемуся здесь с довоенных времен, и принялась за дело.

Когда я закончила стрельбу и уже собирала расстрелянные гильзы, Кристи вдруг воскликнула:

— Ты не поверишь, Аня! Буллсмит планирует напасть на Трущобы.

— Что?

Гильзы выпали из моей ладони и со звоном рассыпались по плиткам пола.

— Смотри, что здесь написано, — она поманила меня к своему «рабочему месту»:

— «Мэр Гордон Буллсмит на последней встрече с силовиками Хоупфул-Сити четко обозначил свою позицию насчет преступных элементов, именующих себя изгоями и скрывающихся от правосудия в разрушенных кварталах старого города. Через семь дней планируется операция по зачистке Трущоб. Изгоям предлагается сдаться патрулям. В положенное время в Трущобы войдет спецназ и арестует тех, кто остался. Все, кто окажет сопротивление, будут убиты. Трущобы – позорное пятно на светлой репутации нашего города. Их давно пора ликвидировать!»

— Он сошел с ума! – простонала я и схватилась за волосы. – Здесь же дети, старики. Куда они денутся?

— Нужно предупредить всех о грозящей опасности. Скорее возвращаемся на Конечную, — Кристи отцепила ноутбук от кабеля, посмотрела на оставшийся беспорядок, махнула рукой и бросилась к электровозу. – Чего ты ждешь? Бегом отсюда. Мы уезжаем.

Я бросила взгляд на рассыпанные гильзы, черную мишень на стене с выбоинами от пуль. Если патрульные заберутся сюда, они сразу заподозрят неладное. Надо бы прибрать за собой. Но времени не было. Кристи уже махала мне из кабины электровоза. Я поставила «Глок» на предохранитель, сунула его в карман, и бросилась к поезду.

В тот же день Люк отправился в Трущобы с заданием оповестить всех, кого только можно, о надвигающейся беде. Больше на Конечную он не вернулся.

Глава двадцатая. Люк

Когда Аня и Кристи вернулись и сообщили, что Буллсмит собирается отправить в Трущобы спецназ, у Люка зашлось сердце. Он решил, что все кончено, они все погибнут.

— Забирай семью и возвращайтесь в Хоупфул-Сити, — настаивал Сэм.

— А как же проект? – Люк непонимающе уставился на друга. – Ивана нет. Случись непредвиденное, ты не справишься в одиночку.

— Еще пара дней – и мы отправим Аню в прошлое. И останется лишь дождаться ее возвращения. Если все пройдет, как надо, мы успеем до прибытия спецназа.

— Я не хочу рисковать близкими, — мотнул головой Люк. – Однажды я уже пожертвовал семьей ради своей работы, ради Машины. Сейчас, когда нам угрожает опасность, я должен позаботиться об Элис и Миранде. Они без меня не справятся. Я увезу семью к матери Элис и тут же вернусь.

Сэм устало кивнул. Люк посмотрел на друга, наставника и его сердце сжалось от боли. За время, прожитое в Трущобах, полноватый, улыбчивый Сэм превратился в худого, измученного старика. Лицо сморщилось, голова облысела, глаза наполнились тревогой. Много лет Сэм нес на своих плечах тяжелый груз ответственности за других, и эта ноша подтачивала его здоровье и подобно вампиру высасывала из его тщедушного тела жизненные силы.

— Тебе придется заглянуть к Джо и в Центр и предупредить изгоев о планах Буллсмита, — тихо сказал Сэм. — Люди должны покинуть Трущобы.

— Возможно Эл их защитит, – горько усмехнулся Люк. – Он же объявил себя покровителем всех изгоев.

— Элу будет чем заняться, — возразил Сэм. – Не думаю, что спецназ будет разбираться, где изгои, а где бандиты Эла. Ему придется обороняться и, боюсь, в этот раз сила будет не на его стороне.

К вечеру Люк собрался уходить. Кристи и Аня по очереди обняли его. Сэм долго сжимал его руку в сухих, шершавых ладонях. Когда за спиной Люка закрылась тяжелая дверь, ему показалось, что это было в последний раз. Отныне он навсегда отрезан от друзей и, что бы ни случилось дальше, на Конечную больше не вернется.

В тот вечер в баре «Везунчик» собралось много народу. Новость о грозящем нападении Буллсмита добралась до Трущоб, все желали знать, что их ждет и как этому противостоять. Люк окинул бар тревожным взглядом и подошел к барной стойке.

— Тебе, как обычно? – спросил Джо своего завсегдатая. Люк часто перед тем, как идти домой, к Элис, заходил в бар пропустить стаканчик виски и набраться храбрости перед очередной ссорой.

— Нет, сделай кофе, — он покачал головой и придвинул к себе зубочистки. Выдернул одну и принялся нервно грызть острый кончик.