Сжатая спираль (СИ). Страница 31

Интерлюдия

Старая юность

Интерлюдия. Старая юность.

Традиции предписывали представителям касты кшатриев быть праведными, преданными и бесстрашными, но действительность зачастую довольно сильно противоречила древним укладам, создающим некий идеализированный образ благородного воителя, больше похожий на воплощение какого-то божества, чем на обычного смертного человека. И даже те из них, кто плотнее всего приближался к этому недостижимому идеалу и притом был согласен служить властителю княжества Лакхаш, ради которого и во исполнения своих клятв были готовы не только убивать, но и умирать, как правило обладали маленькими человеческими слабостями. Или не очень маленькими и очень разнообразными. И, как искренне верил их господин, Санджит Чатурведи Четвертый, одним из главных пороков его лучших бойцов являлось какие-то воистину дикое желание сплетничать. Понятное дело, гордые кшатрии не шатались по базарам подобно каким-то ленивым служанкам и не шушукались в темных углах…Но если хотя бы парочка из них была занята требующим длительного нахождения в одном месте делом, например охраной подарков, что могли быть вручены Великому Хану джиннов или иным достойным личностям по случаю сотрудничества и дружбу, и в зоне видимости никого постороннего не было, то между ними практически непременно завязывались разговоры, где поднимались такие темы, которые им лучше было не поднимать. Во всяком случае, там, где их могут услышать. Но, по мнению их повелителя, лучше бы вообще нигде и никогда не поднимать.

— Ты уже знаешь последние новости, дядя? Ни один из османских архимагов не согласился на просьбу юного Чатурведи об ученичестве, замаскированном под обмен тайными знаниями… — Санджит Чатурведи Четвертый, в это время находившийся на публичной молитве за многие тысячи шагов от выделенного ему во дворце Самарканда покоев и осторожно подслушивающий речь собственных воинов при помощи маленькой ящерки, висящей под потолком внутри помещения с дарами, едва удержался от того, чтобы не сбиться с давным-давно заученного речитатива священного текста. Ему пришлось приложить немало усилий, дабы не потревожить окружающих его единоверцев, громко заскрипев зубами от злости, поскольку в короткой фразе его бесило решительно всё! То, что он вообще вынужден оказался унижаться перед чужеземцами, поскольку был слишком слаб, дабы править по праву силы подобно своим славным предкам. То, что ему, полноправному правителю княжества Лакхаш, потомку сразу и древнейших махараджей Индии, и величайших султанов Османской Империи, посмели отказать эти покрывшиеся пылью веков затворники, которые были давным-давно вышвырнуты из Стамбула, поскольку слишком глубоко познали тайны своей магии и заметно так рехнулись, не выдержав свалившейся на них мощи. То, что его все ещё называют юным! Да сколько можно, в конце-то концов, сравнивать с его с почившим отцом и намекать на излишнюю молодость своего правителя⁈ Да его старший сын и нынешний первый наследник княжества, Санджит Чатурведи Пятый, между прочим, скоро уже сам дедом станет!

— Я не слишком удивлен этими известиями, племянник. — подумав немного, отозвался тот из кшатриев, что был несколько старше и, вероятно, мудрее. — Поводырь Света известен как затворник, что разочаровался в людях…Вероятно он мог бы снизойти до того, кто доказал свою праведность не только словами, но и делами, а лучше зримым благоволением к юному Чатурведи его бога… Но пока наш князь подобных подвигов не совершал. Эмир Глубин же просто ни в чем не нуждается, дабы его можно было убедить оказать свою поддержку. А просто слова, пусть даже идущие от самого сердца и сколь угодно красивые…Думаю, архимаг слышал их за свою жизнь не просто много, а очень много. Причем даже от тех, кто ни в чем не уступал нашему господину, а то и заметно его превосходил в силе своего дара, богатствах, учености, храбрости, остроте ума или близости к древним фамилиям, что не раз и не два порождали великих воинов и мудрых царей…

Правителю княжества Лакхаш до безумия хотелось прервать молитву, броситься к отведенным его покоям и кулаками разъяснить своим верным воинам, что он не так уж и плох…Но он держался. Во-первых, потому как не собирался портить свою молитву. Во-вторых, потому как не так уж и много у него осталось по-настоящему преданных и способных кшатриев, которым он мог доверить хоть сокровища, хоть собственную спину. А в-третьих, поскольку не хотел, дабы посторонние догадались о его истинных возможностях и стали куда более бдительно следить за собой и своим окружением, даже когда Санджита Чатурведи Четвертого рядом и близко нет. Смерть его отца все ещё оставалось неотомщенной…И нерасследованной. Слишком надежно убил себя нанесший предательский удар исполнитель, и слишком хорошо таились те, кто вложил в рукав его одежды проклятый клинок, что рассыпался бы после первого удара, но этим ударом все же был способен оборвать нить жизни даже истинного магистра. Конечно, самыми очевидными подозреваемыми были те предатели, которые разделяли с его семьей общую кровь, но отказались подчиняться наследнику почившего князя и подняли мятеж…Но правитель княжества Лакхаш в это не верил. Ибо он все ещё был жив. А обладай они подобными возможностями и талантами, то разделались бы с ним быстро. Нет, это почти наверняка сделает кто-то другой. Кто-то очень осторожный, хитрый и коварный, успешно прячущийся от глаз Санджита Чатурведи Четвертого…Но потомок султанов и махараджей был терпелив и умел ждать. Однажды он так или иначе узнает имя своего кровного врага, что либо сам допустит промашку, либо скверных слуг для себя найдет. И тогда глава рода Чатурведи отомстит! О, он воистину страшно отомстит…

— Мой друг, у меня для вас воистину прекрасные вести! — Сразу же после окончания молитвы обратился к правителю княжества Лакхаш повелитель народа джинов. Великий Хан был тем, с кем у Чатурведи лучшего всего получилось договориться о взаимной поддержке…Синекожий нелюдь был готов издать указа, что часть приграничных территорий, на которых сейчас все равно какого-либо нормального правителя не было, переходит под управление Цветочного Бархана и подтвердить сей документ остатками авторитета Османской Империи. Взамен он хотел помощи с парочкой каким-то образом попавших в его руки фамильных реликвий, для снятия защиты которых было мало назваться наследником султана или обладать великой магической силой. Требовалась кровь…Та самая, которая текла по венам Санджита Чатурведи Четвертого в количестве пусть не сильно большом, но все же вполне достаточном. Ну а один из лидеров Северного Союза в обмен на подобную услугу мог бы списать многие долги, которые легли на него перед родичами, пусть формально и проживающими на территории иной державы, но зато оказавшими князю даже в столь сложное время существенную политическую, финансовую и военную помощь. — Кажется, мои воины нашли того, кто узнал нечто знакомее в рисунках, что раздобыли эти странные русские бояре. Я отправил слуг известить всех ещё задолго до того, как настала пора молитвы, а это значит, что нас уже ждут!

— Назвать этих русских странными — это все равно, что назвать воду мокрой. Я знаком с ними уже не первый год, но все равно не могу сказать с твердой уверенностью, кто из них главный. Вроде бы говорит и делает по большей части Коробейников…Но именно повелитель ветра Святослав может позволить себе наслаждаться отдыхом, пока слабейший из этого дуэта работает каждый день, весь день и зачастую неделями без перерывов. — Согласился с лидером джиннов князь Чатурведи, обрывая свою связь с ящерицей, что подслушивала разговор скучающих кшатриев. Молодому властителю было сложно общаться с людьми, прибывшими из далекой северной страны. Не потому, что он подозревал их в убийстве своего отца, собственно эти двое были одними из немногих, кому его гибель была точно не выгодна, да и возможности для обработки предателя у этой парочки вроде бы не имелось, будь они хоть чернокнижниками, хоть жрецами неизвестных языческих богов. И не сказать, чтобы он так уж пламенно ненавидел этих двух за их происхождение или тот досадный инцидент, когда присягнувший ему магистр решил посвоевольничать с теми, кого он полагал легкой добычей. Скорее уж Чатурведи просто делал вид, чтобы оправдывать ожидания своих наиболее близких сторонников, весьма негативно настроенных к русским боярам…Но он этих двух чужеземцев просто не понимал! И они, без сомнения, были опасны, что уже доказывали в бою не раз. А опасное и непонятное рядом с собой терпеть не будет ни один здравомыслящий человек. — Я долгое время считал их не более чем никчемными выскочками, которым повезло иметь хорошее оружие и технику, благодаря чему они побеждали своих врагов, но потом признал свою ошибку, ибо эти двое действительно умели воевать…Однако и тогда их серьезно недооценил, ибо за личинами способных, но все-таки относительно заурядных боевых магов прятались искусные интриганы и правители, сумевшие превратить деревню-переросток в по-настоящему великий город с искусными мастерами, а также осилившие произвести такое впечатление на короля йогов, что тот наградил их великой силой.