Оракул с Уолл-стрит 6 (СИ). Страница 55

— А геополитические соображения?

— Тот, кто контролирует ближневосточную нефть, будет определять мировую политику следующего столетия. Америка не может позволить Британии монополизировать этот регион.

Роквуд медленно кивнул, принимая мои аргументы.

— Что ж, Уильям, вы убедили меня. Готов вложить в этот проект двенадцать миллионов долларов.

Мы обменялись рукопожатием, скрепляя соглашение, которое изменит энергетическую карту мира.

— А теперь практические детали, — сказал Роквуд, доставая календарь. — Когда встречаемся с потенциальными партнерами?

— На следующей неделе. Мои помощники уже предварительно говорили о встрече с представителями Hughes Tool и Bechtel.

— А европейские инвесторы?

— Анри Детердинг будет в Нью-Йорке в этом месяце. Французские представители приедут в марте для участия в нефтяной конференции.

Роквуд сделал пометки в кожаном блокноте золотым карандашом.

— Уильям, последний вопрос. Как поступаем с персоналом и оборудованием наших техасских операций?

— Лучших геологов и инженеров переводим на ближневосточный проект. Буровое оборудование модифицируем для пустынных условий. Создаем тренировочную базу в Техасе для подготовки персонала.

— Превосходно. Тогда считайте меня полноправным партнером в «Arabian American Oil Ventures».

Я допил виски и встал из кресла. Переговоры завершились успешно, но впереди предстояли месяцы напряженной работы.

— Дэвид, спасибо за доверие и поддержку. Уверен, через несколько лет мы будем вспоминать сегодняшний вечер как начало новой эры в мировой энергетике.

— Надеюсь, вы правы, — он проводил меня к двери. — В любом случае, кто не рискует, тот не имеет шансов на выдающийся успех.

Выходя из номера, я заметил знакомую фигуру О’Мэлли, поднявшегося с кресла в холле еще до звука лифта, за месяцы работы мой телохранитель развил почти сверхъестественное чутье. У подъезда стоял не только наш Packard, но и второй автомобиль с двумя бойцами из команды Шона Маллоу, теперь я никогда не передвигался без сопровождения.

— Все спокойно, босс, — тихо доложил О’Мэлли, открывая дверцу. — Маккарти проверил дорогу заранее, никаких подозрительных лиц. Сопровождающая машина будет следовать параллельным маршрутом.

Я чувствовал удовлетворение от проделанной работы. Роквуд оказался еще более восприимчивым к амбициозным планам, чем я ожидал. Саудовский проект обещал стать одной из самых прибыльных инвестиций XX века.

Глава 23

Золотой поток

Я прибыл в главный офис «Merchants Farmers Bank» на Стоне-стрит в половине седьмого утра, на час раньше обычного, чувствуя необходимость лично оценить ситуацию после недавней публикации компромата Элизабет на Continental Trust. Мокрый снег падал крупными хлопьями на мостовую, превращая финансовый район в унылую черно-белую картину.

О’Мэлли, как всегда безупречно одетый в темно-синий костюм с белоснежной рубашкой, сопровождал меня через главный вход. За нами следовали двое охранников из моей личной армии — один в сером костюме и другой в более скромном коричневом пиджаке, оба внешне неотличимые от обычных банковских клерков, но с внимательными глазами профессиональных бойцов.

— Босс, — тихо сказал О’Мэлли, когда мы поднимались по знакомой лестнице с чугунными перилами, — Маккарти доложил, что ночью никаких подозрительных движений возле банка не замечено. Но люди Марранцано явно нервничают после ареста сицилийцев.

Главный зал банка встретил меня приятной суетой. Несмотря на ранний час, за стойками из полированного красного дерева уже работали четверо кассиров в свежих белых рубашках с накрахмаленными воротничками. Новые латунные таблички с названиями отделов блестели под светом электрических люстр, установленных взамен тусклых газовых рожков. Стены, выкрашенные в теплые кремовые тона вместо прежнего унылого серого, создавали атмосферу надежности и процветания.

У стойки микрокредитования уже выстроилась очередь из полутора десятков человек. Ирландские грузчики в потертых шерстяных куртках, итальянские ремесленники с мозолистыми руками, польские портные с рулетками на шеях, каждый с небольшим, но жизненно важным проектом.

— Мистер Стерлинг! — поднялся из-за стола Томас Эллиотт, мой управляющий банком. Худощавый мужчина лет сорока пяти с аккуратными седеющими усиками и внимательными карими глазами за очками в стальной оправе излучал компетентность опытного банкира. Его черный костюм был безупречно отглажен, золотая цепочка карманных часов поблескивала в свете люстры. — Готов доложить о ночных поступлениях и утренних результатах.

Мы прошли в мой кабинет на втором этаже. Как я уже рассказывал, помещение тоже подверглось радикальной реконструкции после приобретения банка. Тяжелая викторианская мебель уступила место современному письменному столу из светлого клена и удобным кожаным креслам табачного цвета. На стенах вместо портретов былых банкиров висели карты Нью-Йорка с отмеченными районами экономического развития и графики роста различных отраслей промышленности.

Эллиотт разложил на столе несколько папок с отчетами, его движения были точными и методичными, как у опытного бухгалтера. Аромат свежесваренного кофе наполнял кабинет, секретарша уже подготовила серебряный кофейник с фарфоровыми чашками.

— За последние сутки открыто двадцать три новых счета, — начал Эллиотт, открывая первую папку и надевая очки, —. Это абсолютный рекорд за всю историю банка.

Я налил кофе в две чашки и протянул одну управляющему. Крепкий аромат бразильских зерен тонизировал не хуже утренней зарядки.

— Каков профиль новых клиентов? — спросил я, отпивая горячий кофе.

— Поразительно разнообразный, — Эллиотт листал документы. — Мелкие торговцы, которые боялись связываться с крупными банками после скандала вокруг Continental Trust. Ремесленники, получившие заказы на восстановительные работы в Бруклине и Квинсе. Несколько фермеров из пригородов Нью-Джерси и Лонг-Айленда, решивших перевести депозиты из Chase Manhattan.

Он показал мне аккуратно переписанный список имен с указанием сумм. Почерк Эллиотта был каллиграфическим, каждая цифра выведена с точностью банковского служащего старой школы.

— Общая сумма новых депозитов составила шестьдесят семь тысяч долларов, — продолжал он. — Это больше, чем мы принимали за целый месяц до вашего прихода, мистер Стерлинг.

Я изучил цифры, отмечая средний размер депозита около трех тысяч долларов. Скромные суммы по меркам Уолл-стрит, но солидные для рабочих семей и мелких предпринимателей.

— А микрокредитование? — спросил я.

— Очередь растянулась на полквартала, — Эллиотт не скрывал удивления. — Люди стоят с пяти утра, несмотря на снег. Семья Розетти из Литл-Итали просит кредит на открытие пекарни. Даже польские портные с Орчард-стрит прослышали о наших условиях.

За окном кабинета открывался вид на главный зал первого этажа. Я видел, как кассиры работали с удвоенной энергией, обслуживая непривычно большой поток клиентов. Атмосфера была деловитой, но дружелюбной, полная противоположность холодной официальности традиционных банков.

— Сколько заявок на микрокредиты поступило с утра? — уточнил я.

— Восемнадцать письменных заявок, еще дюжина людей ждет консультации, — Эллиотт открыл вторую папку. — Суммы от ста пятидесяти до двух тысяч долларов. Средняя заявка восемьсот долларов под восемь процентов годовых.

Я уже спорил с другими банкирами и финансистами, о том, что восемь процентов это слишком низкая ставка для 1930 года, когда большинство банков требовали пятнадцать-двадцать процентов от мелких заемщиков. Но я действовал с прицелом на далекое будущее, работая не на прибыль от процентов, а на создание лояльной клиентской базы и репутации «народного банка».

— Расскажите о конкретных случаях, — попросил я, откидываясь в кожаном кресле.

Эллиотт достал отдельную папку с подробными досье заемщиков: