Оракул с Уолл-стрит 6 (СИ). Страница 50

— Хороший вопрос. Пока полагаемся на их охрану, но собственная безопасность важнее. Если между ними начнется война, мы должны быть готовы действовать самостоятельно.

Я посмотрел на часы, половина десятого вечера. Время ужина прошло, но аппетит пропал. Слишком много информации, слишком много планов, слишком много рисков.

— Господа, — сказал я, обращаясь к Маккарти и Маллоу, — отличная работа. Завтра хочу видеть детальные планы операций. Томми, твоя разведка приоритет номер один. Шон, проверь готовность людей к боестолкновению. Может, стоит провести учения?

— Да, я уже запланировал, — кивнул Маллоу. — Завтра ночью на заброшенном складе в Джерси. Отработаем тактику уличного боя, защиту зданий, эвакуацию под огнем.

О’Мэлли проводил меня к двери:

— Мистер Стерлинг, как себя чувствуете? Понимаю, нелегко осознать, что теперь вы не просто финансист, а военный командир.

Я остановился на пороге, оглядываясь на казарму. Люди чистили оружие, изучали карты, готовились к войне. Все это ради того, чтобы защитить человека, которого большинство из них видело впервые. Ради денег? Частично. Но я чувствовал что-то большее. Преданность, готовность следовать за лидером.

— Патрик, — ответил я тихо, — в мире моих прежних знаний власть измерялась цифрами на банковских счетах. Здесь власть это ответственность за жизни людей. Странно, но это кажется более реальным.

— Добро пожаловать в реальный мир, босс. Здесь каждое решение имеет последствия.

Я вернулся в особняк, где меня ждал накрытый стол и бутылка шотландского виски. Но вместо ужина я налил себе двойную порцию алкоголя и сел у камина, размышляя о произошедших переменах.

Еще утром я считал себя финансовым гением, использующим знания из будущего для накопления богатства. Теперь я командующий частной армией, ведущий войну против сицилийской мафии. Цена безопасности оказалась выше, чем я думал. Но выбора не было.

Глава 21

Крыса под полом

Ледяной февральский ветер пронизывал до костей, когда наш кортеж из трех автомобилей осторожно маневрировал по заснеженным улицам промышленного района Бруклина. Стрелки часов на приборной панели Packard показывали без четверти шесть утра, время, когда порядочные люди еще спали в теплых постелях, а честные рабочие только готовились к смене.

Я сидел на заднем сиденье между Томми Маккарти и Шоном Маллоу, крепко сжимая в руках кожаный портфель с документами. Через запотевшие стекла виднелись мрачные силуэты заброшенных фабрик и покосившиеся вывески компаний, которые не пережили кризис. Дым из труб нескольких работающих предприятий смешивался с туманом, поднимающимся от ледяной воды Ист-Ривер.

— Босс, — тихо сказал Маккарти, поправляя воротник шерстяного пальто, — наблюдение не обнаружило никого подозрительного в радиусе трех кварталов. Место чистое.

Маллоу проверил револьвер Smith Wesson.38, убедился, что барабан полностью заряжен, и спрятал оружие обратно под мышку:

— Мистер Стерлинг, два наших человека заняли позиции на крышах соседних зданий. Еще четверо патрулируют периметр. Если что-то пойдет не так, у нас есть три пути отхода.

Я определенно перестраховывался. Но по-другому никак. После смерти Джо Босса ситуация стала слишком непредсказуемой. Марранцано объявил охоту на всех, кто не вписывается в его представления о «традиционных ценностях». А мы, определенно, не вписываемся.

Наш автомобиль остановился у служебного входа в здание бывшей текстильной фабрики «Mohawk Mills». Выцветшая вывеска едва читалась на фоне кирпичной стены, покрытой инеем.

Второй Packard остановился в пятидесяти ярдах позади нас, третий впереди. Из машин не выходили, но я знал, что под темными пальто моих людей скрываются пистолеты Colt.45 и автоматы Thompson.

— Джентльмены, — сказал я, застегивая пуговицы на двубортном пальто из шерсти кашемир, — если через полчаса я не подам сигнал, действуйте по плану «Красный код». Никого не щадить. Хотя, шучу конечно. Это федералы, с ними нельзя шутить. Просто ждите.

Маккарти кивнул, его серые глаза оставались невозмутимыми:

— Понятно, мистер Стерлинг. Харрис тоже прибыл с охраной?

— Федералы предпочитают действовать по-своему, — ответил я, открывая дверцу автомобиля. — Но агент Харрис понимает серьезность ситуации.

Узкая лестница с облупившейся краской на перилах вела на четвертый этаж. Мои ботинки из телячьей кожи скрипели по металлическим ступеням, а дыхание превращалось в белые облачка в холодном воздухе. Запах машинного масла, сырости и угольной пыли напоминал о временах, когда здесь кипела работа и сотни швей создавали ткани для всего Восточного побережья.

На площадке четвертого этажа я постучал условным сигналом в потертую дубовую дверь, три коротких стука, пауза, еще два.

— Входите, — раздался знакомый голос с легким акцентом Среднего Запада.

Помещение представляло собой бывший административный офис с высокими потолками и чугунными батареями, которые уже много лет не давали тепла. Единственное освещение обеспечивала керосиновая лампа на деревянном столе и слабый свет, проникающий через оклеенные газетами окна.

У дальней стены, спиной к двери, стоял мужчина в темно-синем пальто и черной фетровой шляпе. Когда он повернулся, я увидел знакомое жесткое лицо специального агента Роберта Харриса.

Квадратная челюсть, пронзительные серые глаза за стальными очками, тонкие губы, сжатые в привычную линию сдержанности. Левая рука в кожаной перчатке лежала на столе, на ней недоставало двух пальцев, напоминание о войне. Военная выправка чувствовалась в каждом движении, от поворота плеч до четкого шага при движении.

— Мистер Стерлинг, — произнес он, не протягивая руки для приветствия, — вижу, вы приняли серьезные меры предосторожности. Три автомобиля, охрана. Впечатляет.

— Мистер Харрис, — ответил я, снимая шляпу и кладя ее на единственный стул в помещении, — после смерти Массерии ситуация стала критической. Марранцано объявил охоту на всех «ненадежных элементов», и я возглавляю этот список.

Харрис достал из внутреннего кармана пальто пачку сигарет, извлек одну и прикурил от металлической зажигалки. Глубоко затянулся, выпустил дым через нос:

— Расскажите подробности. Что именно изменилось за последние дни?

Я открыл портфель и достал папку с документами, разложил их на столе под светом керосиновой лампы:

— Сальваторе Марранцано намерен провозгласить себя боссом всех боссов. Он хочет реорганизовать весь Синдикат по старосицилийским образцам времен его молодости.

— Что это означает практически?

— Жесткая иерархия, беспрекословное подчинение, возврат к феодальным методам управления. Никакой демократии, никаких переговоров. Только приказы сверху вниз, — я указал на один из документов. — А главное, зачистка всех, кто не вписывается в его представления о «чистоте крови» и традиционных ценностях.

Харрис подошел к столу, внимательно изучил бумаги. Его глаза быстро сканировали строки, отмечая ключевые детали:

— И вы попали в этот список?

— В первые строчки. Марранцано считает, что у меня слишком много влияния для «простого финансиста». Подозревает связи с федеральными органами, слишком тесные отношения с американизированными элементами вроде Мэддена и Лучиано.

Я достал из портфеля еще один документ, машинописный лист на бланке одного из ресторанов Марранцано:

— Это список людей, подлежащих «устранению в первоочередном порядке». Мое имя стоит третьим после Оуни Мэддена и Мейера Лански.

Харрис взял список, пробежал глазами по именам, нахмурился:

— Откуда у вас этот документ?

— У меня есть источники в организации Марранцано. Томми Маккарти создал отличную разведывательную сеть. У нас есть информаторы среди официантов, поваров, водителей. Люди, которых старые сицилийцы не замечают, считая их «невидимой прислугой».

Агент затушил сигарету в стеклянной пепельнице, оставшейся со времен работы фабрики: