Оракул с Уолл-стрит 6 (СИ). Страница 26

В кармане пиджака нашли письмо от жены с адресом пансиона на Спрус-стрит. Миссис О’Хара опознала жильца и предоставила адрес семьи в Нью-Йорке.

Мэри Вестфилд получила телеграмму на следующий день: «СООБЩАЕМ О ТРАГИЧЕСКОЙ ГИБЕЛИ МУЖА ТОЧКА НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ УЛИЦЕ ТОЧКА ТЕЛО ФИЛАДЕЛЬФИЯ МОРГ ТОЧКА СОБОЛЕЗНОВАНИЯ».

В то же время о смерти Вестфилда узнал и О’Мэлли.

Глава 11

Золотая жила

Холодный январский ветер пронизывал до костей, когда я поднимался по ступенькам Нью-Йоркской фондовой биржи. Монументальный фасад здания с его коринфскими колоннами выглядел особенно мрачно в серое утро 1930 года. Я хорошо помнил, когда был здесь в октябре прошлого года, в те безумные дни, когда рушился мир, а я зарабатывал состояние на чужих несчастьях.

Тяжелые дубовые двери распахнулись передо мной, и я оказался в главном торговом зале. То, что я увидел, заставило на мгновение остановиться.

Привычный гул тысяч голосов превратился в приглушенное бормотание. Огромный зал, обычно набитый до отказа брокерами и клерками, теперь напоминал театр после окончания спектакля.

Много пустых мест, редкие группки людей, нервно переговаривающихся у тикерных аппаратов. Меловые доски с котировками заполнялись гораздо медленнее, чем раньше. Объемы торгов упали в десятки раз.

— Мистер Стерлинг! — знакомый голос заставил меня обернуться. Пожилой клерк Сэмюэль Томпкинс, работавший на бирже уже тридцать лет, направлялся ко мне. Его обычно румяное лицо осунулось, седые волосы поредели. — Не ожидал вас здесь увидеть. Большинство наших клиентов… ну, вы понимаете.

— Здравствуйте, Сэм. Как дела на бирже?

Томпкинс горько усмехнулся:

— Треть брокерских мест пустует. Многие фирмы закрылись после октября. А те, что остались, торгуют копейками. Вчера общий объем сделок составил всего четыреста тысяч акций. Раньше за час проходило больше.

Мы медленно прошли по залу. В углу несколько молодых клерков разбирали горы бумаг, документы закрывшихся фирм. Один из них, парень не старше двадцати, методично складывал сертификаты акций в картонные коробки.

— Бумага теперь стоит дороже акций, — заметил Томпкинс, заметив мой взгляд. — Особенно акции автомобильных компаний. «Дженерал Моторс» упала с восьмидесяти двух до восьми долларов за акцию.

У тикерного аппарата № 7 столпилась небольшая группа брокеров. Бумажная лента медленно выползала из машины, показывая редкие сделки. Я подошел ближе, изучая котировки.

— «Ю. Эс Стил» четырнадцать долларов, — прочитал вслух один из брокеров. — Год назад стоила сто сорок семь. Кто-то покупает по триста акций.

— Наверное, Дэвид Роквуд-младший, — мрачно пошутил другой. — Он вчера объявил, что вкладывает миллион в избранные акции. Единственный оптимист в Америке.

Я достал из внутреннего кармана пиджака сложенный лист бумаги с заранее подготовленным списком. Там значились компании, чьи акции упали до абсурдно низких цен, но которые переживут депрессию: «Coca-Cola» по шестнадцать долларов вместо прежних ста девяноста четырех, «IBM» по семьдесят три вместо двухсот сорока одного, «Procter Gamble» по тридцать девять вместо ста двадцати восьми.

— Сэм, мне нужно разместить несколько ордеров на покупку, — сказал я Томпкинсу. — Небольшие объемы, разные компании.

— Конечно, мистер Стерлинг. Какие именно?

— Двести акций «Coca-Cola», сто пятьдесят «IBM», триста «Procter Gamble». Рыночными ордерами.

Томпкинс записал заявку в потрепанную записную книжку:

— Это займет минут пятнадцать. Объемы небольшие, продавцы найдутся. А как ваш банк? Слышал, были некоторые сложности?

— Все улажено, — коротко ответил я. — Федеральная проверка не выявила нарушений.

На самом деле мой визит на биржу имел гораздо более серьезную цель.

Согласно документам от Вестфилда, Continental Trust планировал в течение месяца приобрести контрольные пакеты акций четырех компаний: металлургического завода в Питтсбурге, текстильной фабрики в Бостоне, судостроительной верфи в Балтиморе и нефтяных месторождений в Техасе. Общая стоимость сделок около полумиллиона долларов, что в докризисные времена не покрыло бы и трети стоимости одного завода.

— Мистер Стерлинг, — Томпкинс вернулся с исполненными ордерами. — Ваши акции куплены. «Coca-Cola» по пятнадцати семидесяти за штуку, «IBM» по семидесяти двум, «Procter Gamble» по тридцати восьми пятидесяти. Общая сумма одиннадцать тысяч четыреста долларов.

Я выписал чек и передал его клерку. В докризисные времена такой портфель стоил бы свыше пятидесяти тысяч долларов.

— Сэм, еще один вопрос. Слышали что-нибудь о «Allegheny Steel Corporation» из Питтсбурга? Их акции торгуются?

— Конечно слышал, — Томпкинс опустил голос. — Компания на грани банкротства. Долги превышают активы в три раза. Акции упали с сорока пяти долларов до девяноста центов. Никто не покупает, все только продают.

Именно «Allegheny Steel» значилась первой в списке целей Continental Trust. По информации Вестфилда, планировалось приобрести контрольный пакет за сорок тысяч долларов, сумму, которая год назад не покрыла бы и одного процента стоимости компании.

— А если кто-то захочет купить крупный пакет акций Allegheny? — поинтересовался я.

— Думаю, владельцы продали бы и за полцены, — честно ответил Томпкинс. — Компания производит сталь для железных дорог, а сейчас новых дорог не строят. Рабочие уволены, заводы простаивают.

Я понимал, что Allegheny переживет депрессию. Когда экономика начнет восстанавливаться, потребность в стали для инфраструктурных проектов возрастет многократно. Компания, купленная сейчас за копейки, через пять лет будет стоить миллионы.

Но важнее всего опередить Continental Trust. Если я приобрету контрольный пакет первым, их планы рухнут.

— Сэм, можете ли вы связаться с крупными держателями акций Allegheny Steel? Скажите, что у меня есть серьезный покупатель, готовый рассмотреть приобретение значительного пакета.

Томпкинс заинтересованно поднял бровь:

— Сколько акций вас интересует?

— Пятьдесят один процент, — спокойно ответил я. — По справедливой рыночной цене.

— Это… это около двадцати пяти тысяч акций по нынешнему курсу, — Томпкинс быстро подсчитал в уме. — Двадцать две с половиной тысячи долларов.

— Именно. Организуйте встречу с основными акционерами на завтра. Готов обсуждать немедленную сделку.

Пока Томпкинс записывал мои указания, я заметил знакомую фигуру у входа в зал. Джонсон из «Chambers, Delano Fisk», фирмой, уцелевшей во время бури благодаря поддержке аристократических семей и с многочисленными связями в Вашингтоне, внимательно изучал котировки на главной доске.

— Билл! — окликнул он меня, подходя ближе. — Не ожидал встретить тебя здесь. Большинство наших клиентов избегают биржи после октября.

— Привет, Фред. Просто изучаю возможности. Кризис создает и новые шансы.

Джонсон понимающе кивнул:

— Да, некоторые активы торгуются по абсурдно низким ценам. Но кто знает, не упадут ли они еще ниже? Многие эксперты предсказывают дальнейшее ухудшение.

— Возможно. Но история показывает, что рынки всегда восстанавливаются.

— Как твои дела? Слышал, у твоего банка были проблемы с проверкой?

— Все улажено. Федеральные инспекторы не нашли нарушений, — я старался говорить уверенно. — Более того, банк получил рекомендацию для работы с правительственными депозитами.

Глаза Джонсона расширились от удивления:

— Правительственными депозитами? После проверки? Это же знак высшего доверия!

— Именно поэтому я здесь, Фред. У банка появились дополнительные средства для инвестирования. Ищу недооцененные активы.

— Понимаю, — Джонсон оценивающе посмотрел на меня. — А что скажешь насчет промышленных облигаций? Доходность некоторых достигает пятнадцати процентов годовых.

— Интересная идея. Но я предпочитаю акции. При нынешних ценах потенциал роста выше.

Мы еще несколько минут обсуждали рыночную ситуацию. Джонсон рассказал, что «Chambers, Delano Fisk» сократила штат на треть, многие клиенты ушли, объем операций упал в десять раз.