Оракул с Уолл-стрит 6 (СИ). Страница 2

Директора переглянулись с беспокойством. Миллион долларов против моих девятисот пятидесяти тысяч, существенная разница для людей, балансирующих на грани разорения.

— Пригласите их через десять минут, — распорядился Хэмилтон. — Мы должны завершить текущие переговоры.

Когда секретарша ушла, я понял, что Continental Trust играет ва-банк. Они готовы переплачивать за банк, лишь бы не дать мне его получить.

— Джентльмены, — сказал я спокойно, — готов поднять предложение до миллиона пятидесяти тысяч долларов. Окончательное решение.

Сумма вызвала новую волну шепота среди директоров. Адамс быстро подсчитывал что-то на клочке бумаги, Уоткинс нервно барабанил пальцами по столу.

Хэмилтон встал и подошел к окну, за которым падал снег. Минуту он молчал, обдумывая предложения.

— Мистер Стерлинг, — произнес он наконец, — дело не только в деньгах. Вы предлагаете сохранить банк как живой организм. Ваши конкуренты хотят превратить его в пустую оболочку.

— Это правда.

— Тогда я голосую за принятие вашего предложения, — он повернулся к коллегам. — Джентльмены, ставлю вопрос на голосование.

Доктор О’Брайен поднял руку первым:

— За.

Уоткинс колебался, но тоже поднял руку:

— За.

Макгрегор кивнул:

— За.

Адамс оказался единственным сомневающимся:

— А что, если «Metropolitan Financial» поднимет ставку еще выше?

— Сэмюэль, — терпеливо объяснил Хэмилтон, — мы голосуем не за максимальную цену, а за будущее банка и наших клиентов.

— Тогда тоже за, — неуверенно согласился Адамс.

— Единогласно, — констатировал Хэмилтон. — Мистер Стерлинг, банк ваш.

Мы пожали друг другу руки, скрепляя сделку. В этот момент дверь снова открылась, и секретарша провела в зал двух мужчин в дорогих пальто.

Первый высокий блондин с холодными голубыми глазами и аристократическими чертами лица. Его верблюжье пальто от лучшего портного и безупречные кожаные перчатки выдавали принадлежность к высшим кругам. Второй полный мужчина средних лет с тщательно уложенными темными волосами и золотыми очками. Его черный костюм и платиновая цепочка карманных часов говорили о солидном достатке.

— Господа, — произнес блондин с легким британским акцентом, — надеемся, что не опоздали. Ричард Кембридж, «Metropolitan Financial Corporation».

Его спутник раскрыл кожаный портфель:

— Артур Вестфилд, юридический консультант. Мы готовы немедленно оформить покупку банка за миллион двести тысяч долларов наличными.

Миллион двести тысяч — сумма, которая могла поколебать решение совета директоров. Но было уже поздно.

Хэмилтон поднялся из-за стола:

— Джентльмены, благодарю за интерес к нашему банку. Но сделка уже заключена с мистером Стерлингом.

Лицо Кембриджа потемнело. Он переводил взгляд с директоров на меня, явно пытаясь понять, как его опередили.

— Но наше предложение существенно выше…

— Дело не только в цене, — вежливо, но твердо ответил Хэмилтон. — Мистер Стерлинг гарантирует сохранение банка и рабочих мест.

Вестфилд попытался переломить ситуацию:

— Мы готовы пересмотреть условия. Сохранить половину персонала, один филиал…

— Решение принято окончательно, — перебил его доктор О’Брайен.

Кембридж окинул меня ледяным взглядом. В его глазах читались злость и удивление от неожиданного поражения.

— Мистер Стерлинг, — произнес он с плохо скрываемой ненавистью, — поздравляю с приобретением. Надеюсь, справитесь с управлением проблемным активом.

— Благодарю за пожелания, — ответил я с улыбкой. — Уверен, что банк будет процветать под новым руководством.

Представители Continental Trust покинули зал, не скрывая раздражения. Кембридж хлопнул дверью так, что задрожали стекла в окнах.

— Неприятные люди, — заметил Уоткинс, когда их шаги затихли в коридоре.

— Просто расстроены неудачей, — дипломатично ответил я. — В бизнесе такое случается.

Хэмилтон достал из ящика стола бутылку шотландского виски и разлил по небольшим стаканчикам:

— Джентльмены, предлагаю отметить начало новой эпохи «Merchants Farmers Bank».

Мы подняли тост за успешное партнерство. Виски согрел горло, но настоящее тепло исходило от осознания выполненной миссии. Банк спасен, рабочие места сохранены, клиенты получат поддержку.

— А теперь практические вопросы, — сказал я, доставая записную книжку. — Кого из персонала вы порекомендуете на должность управляющего?

— Томаса Эллиотта, нашего главного кассира, — без колебаний ответил Хэмилтон. — Двадцать лет в банке, знает каждого клиента лично, пользуется всеобщим уважением.

— Отлично. А проблемные кредиты?

Доктор О’Брайен открыл папку со списками:

— Большинство заемщиков добросовестные люди, попавшие в трудную ситуацию. Фермер Джонсон должен восемь тысяч, но его ферма стоит двенадцать тысяч. Торговец Маккейн задолжал пять тысяч, но его магазин может восстановиться при поддержке.

— Значит, реструктуризация долгов вместо взыскания, — кивнул я. — А новые клиенты?

— У нас есть связи в деловых кругах Бруклина, — сказал Адамс. — Многие опасались вкладывать деньги в проблемный банк. Но под вашим руководством ситуация изменится.

Макгрегор поднял юридический вопрос:

— А статус банка? Остаемся коммерческим банком или планируете изменения?

— Никаких радикальных изменений, — заверил я. — Традиционное банковское обслуживание, но с современными методами управления рисками.

Через час все формальности были улажены. Договор подписан, документы переданы юристу для регистрации, первый транш денег переведен на счета банка. «Merchants Farmers Bank» официально стал моим активом.

Покидая здание банка, я ощущал удовлетворение от успешно проведенной операции. Continental Trust наконец потерпели поражение в борьбе за стратегические активы. А у меня появился собственный банк, инструмент, который откроет новые возможности для финансовых операций.

Прошло всего десять дней с момента приобретения банка, но «Merchants Farmers Bank» преобразился до неузнаваемости. Я стоял в обновленном главном зале, наблюдая за утренней суетой, и с удовлетворением отмечал, что атмосфера безнадежности сменилась деловым оптимизмом.

Рабочие в белых комбинезонах заканчивали покраску стен в теплые кремовые тона вместо прежнего унылого серого. Новые латунные таблички с названиями отделов блестели под светом электрических люстр, заменивших тусклые газовые рожки. За стойками из полированного красного дерева сидели кассиры в свежих белых рубашках, а на их лицах впервые за месяцы появились улыбки.

— Мистер Стерлинг, — подошел ко мне Томас Эллиотт, новый управляющий банком. Худощавый мужчина лет сорока пяти с аккуратными усиками и внимательными карими глазами за очками в стальной оправе излучал компетентность опытного банкира. — Готов доложить о результатах первой недели новой политики.

Мы прошли в мой кабинет на втором этаже, который тоже подвергся радикальной реконструкции. Тяжелая викторианская мебель уступила место современному письменному столу из клена и удобным кожаным креслам. На стенах вместо портретов умерших банкиров висели карты Нью-Йорка и графики экономического развития районов города.

Эллиотт разложил на столе папки с отчетами, его движения были точными и методичными.

— За неделю открыто тридцать семь новых счетов, — начал он, листая документы. — Общая сумма депозитов составила восемьдесят две тысячи долларов. Это больше, чем за предыдущие три месяца.

Я налил кофе из серебряного кофейника в две фарфоровые чашки и протянул одну управляющему.

— Каков профиль новых клиентов?

— Разнообразный, — Эллиотт отпил кофе и открыл первую папку. — Мелкие торговцы, которые боялись доверять деньги крупным банкам после краха. Ремесленники, получившие заказы на восстановительные работы. Несколько фермеров из окрестностей Бруклина.

Он показал мне список имен с суммами вкладов. Средний размер депозита составлял около двух тысяч долларов — скромно по меркам Манхэттена, но солидно для рабочих районов.