Милый чудак для вспыльчивой Бурой (СИ). Страница 12

Только ближе к полуночи они добрались до общежития, в закрытые двери которого ещё и долбиться пришлось. Комендантша выскочила к ним в очаровательной пижаме с сердечками. Начала что-то лепетать о том, что предупреждала о закрытии дверей в десять вечера, после чего якобы никого не впускают внутрь, но встретилась с Люцей взглядами и гораздо тише добавила, что для них, впрочем, может сделать исключение.

Как только они зашли в прямоугольную комнату с тремя одинаковыми односпальными кроватями, стоящими в ряд, Тихон первым плюхнулся задом на постель по центру, недвусмысленно давая понять, где будет спать. Им же остались на выбор две крайние койки.

По большей части Люце было всё равно. Как ни крути, у неё сосед будет один и тот же. Поэтому, когда Данияр изъявил желание занять ту кровать, что ближе всего стояла к двери, она легко согласилась и направилась к дальней. Раскрыла сумку и замерла, смотря на кофту, под которой лежало её нижнее бельё. Вот уж чем ей точно не хотелось светить перед мужчинами.

— Что ж, перед отбоем полагается освежиться, — заговорил Данияр, массируя свою широкую шею. — Кто первым пойдёт в душ?

— Мы, — ответил Тихон и достал полотенце.

— Мы? — Светлые глаза старшего коллеги впились в напряжённую Люцу. — Хорошо, я не против.

Глава 9

Грандиозный провал

Оставшись в одиночестве, она спокойно вытащила вещи, завернула нижнее бельё в полотенце и дождалась своей очереди. Вроде и мылась недолго, но когда вернулась в полутёмную комнату, то все уже спали. Одна лишь её лампа на тумбочке продолжала тускло освещать путь к постели.

Неудивительно, денёк выдался тяжёлым. Сначала пятичасовая дорога, потом суета с поиском гостиницы и непосредственно сама работа. Люца тоже здорово устала, оттого и сон её накрыл, кажется, даже раньше, чем голова успела коснуться подушки.

Проснувшись утром от стука в дверь, она обнаружила, что рядом стоящие кровати не просто пустовали, но и были аккуратно заправлены. Надо же, какие галантные соседи попались, аж непривычно было. У неё в семье мужчины вели себя совсем по-другому, за исключением Дамира. Мелкий горланить начинал, как только глаза продирал.

— С добрым утром, — бодро поприветствовала Люца коллег, сидящих на общей кухне с чашками чая. По центру стола стояла большая тарелка со свежими плюшками и пара вазочек с вареньем. — Давно встали?

— С добрым утром! Нет, где-то полчаса назад, — тут же отозвался Данияр и погладил себя по гладкой щеке. — Я даже побриться успел. К слову, вы, барышня, довольно крепко спите. Хорошего сторожа из вас не выйдет.

— Крепкий сон — залог здоровых нервов, — парировала она и улыбнулась, после чего посмотрела на продолжающего молча есть Тихомира. Его лицо сегодня утром не могло похвастать такой же гладкостью, что и вчера. Бритву дома забыл? Или это очередной ход в его хитроумной игре?

— Решил сменить стиль, — сказал он.

— А я ничего и не спрашивала!

— Спрашивала.

Они переглянулись, и Люца вдруг поняла, что он улыбается. Но не как все нормальные оборотни, а исключительно глазами. Взгляд стал таким мягким. Ещё чуть-чуть и греть начнёт как солнышко. Она почти попала в этот ласковый капкан, но вовремя одёрнула себя, напоминая о необходимости всегда сохранять бдительность рядом с коварным интриганом. И как же была права…

Первый день командировки пролетел незаметно. Первую половину дня они обучали персонал музея пользоваться программами на компьютерах, а во второй отправились расклеивать объявления и раздавать листовки, информируя о новых возможностях главного культурного центра в городе.

— Там у нас памятник Беловолоду Победоносцу на малой улице щенки не пойми во что его превратили. Лазают на нём, как мартышки, итить твою за ногу! — жаловался седобровый дедушка с неправильным прикусом из-за отсутствия почти половины зубов. — В наше время такое себе никто не мог позволить. Мы уважили память о предках. Носили цветы к памятникам. А эти что? Тьфу… Не медведи, а не пойми что растёт. Как эти шемуанские обезьяны чёрно-белые. Не чувствуется в них нашего духа, понимаете? Вы бы как-то на них повлияли. Мозги им там вправили.

— Дедушка, мы с командой приехали, чтобы рассказать, как теперь легко направлять в Департамент культуры предложения и жалобы, используя современные технологии, — попыталась в который раз объяснить Люца, чувствуя, что её нервы уже на пределе. — Вы можете прийти завтра в краеведческий музей, и я вам покажу, как пользоваться системой, чтобы подать свою жалобу касаемо памятника.

— Дык, я вот сейчас подаю свою жалобу. Сделайте уже что-то с этими засранцами!

— Нет, мне не надо подавать жалобу, я никак не могу решить вашу проблему.

— Чего там мочь, пошла, за ухо оттаскала, по сраке надавала и всё, — пробухтел он, махнул рукой, выкидывая листовку, и пошёл дальше по аллее, продолжая ворчать: — Придумали опять какую-то ерундистику, лишь бы не работать.

Шумно выдохнув, Люца присела на корточки, чтобы поднять брошенную распечатку с земли, и посмотрела в сторону Тихона, который стоял на месте и механически раздавал проходящим мимо оборотням листовки. Ни один не останавливался, чтобы начать его грузить какой-нибудь хренью! Почему же ей попадались исключительно ворчливые стариканы и бабки, требующие немедленно бежать что-то исправлять или кого-то перевоспитывать?

— Почти все сотрудники музея Тихона отметили в обратной связи, — сказал Данияр, протягивая ей бутылку сока. — Он за сегодня заработал ещё десять баллов.

— Впереди два дня консультирования местных, я успею отыграться. Спасибо. — Люца открутила крышку на бутылке и сделала один большой глоток. Нельзя опускать руки, у неё всё ещё оставался шанс.

Она натянула улыбку и рванула навстречу бабушке с собачкой, протягивая листовку.

Как остальные борются с жаждой убийства, работая в сфере обслуживания? Люце хватило всего три неполных дня, чтобы проникнуться и в полной мере осознать, как сильно она ненавидит других оборотней. Притом всех возрастов! Абсолютно все, кто приходил к ней, проявлял феноменальное тугодумие. Такое ощущение, что они между собой были знакомы: где-то заранее договорились, что будут по очереди специально ей нервы мотать и теперь воплощали свой план в жизнь.

Нет, Люца ещё с натяжкой могла понять, почему бабушка не в состоянии найти на экране курсор. Старалась со снисходительностью смотреть, как очередной дедушка искал полчаса на клавиатуре одну букву. Она правда старалась войти в положение и всех вокруг понять. Однако, когда спустя полчаса упорных трудов Люца слышала: «Ой, не, это слишком сложно для меня, я лучше по старинке письмо напишу», — в ней просыпалось что-то по-настоящему свирепое. Её охватывала настолько жгучая злость, что даже накануне выпитое зелье не помогало.

— Да просто вот сюда нажми, — прорычала она, тыкая пальцем в стекло пузатого монитора, когда очередная девица, чуть старше Люцы, вдруг объявила, что больше не хочет пытаться запомнить элементарную последовательность действий.

— Нет, не буду я никуда нажимать! — с истеричными нотками в голосе возразила она. — Дайте мне уйти!

— Вот же вымя дохлого шакала! — в унисон ей заорала и Люца, сжимая кулаки. В груди мощно бухало сердце, разгоняя адреналин по жилам. — Да гори всё синим пламенем, я больше не могу! Пошло всё в жопу! В жопу себе засуньте эти грёбаные баллы!

Она отшвырнула стул, стоящий у неё на пути, и устремилась к выходу из кабинета, специально несмотря на придурка, источающего спокойствие удава. Его сейчас за компанию придушить хотелось. И что в нём такого прекрасного, что к нему аж сраная очередь выстроилась⁈ Как же бесит!

Люца выскочила на улицу и замерла под козырьком, смотря на стену из дождя. Небо затянуло настолько плотной завесой из грозовых туч, что казалось, оно вот-вот рухнет ей на голову. Длинные капли, подобно гвоздям, врезались в землю, создавая гулкий, неумолимый шум, который заглушал все остальные звуки задремавшего города.