Тень (СИ). Страница 17

Как Алексей совершил родственный обмен, поменяв дом одной бабушки в Журавлевке, на двухкомнатную квартиру в самом центре Города, мне неизвестно, но, уверен, что было непросто, так как городская жилая площадь числилась государственной, подлежащей сносу, а дом в Журавлевке, как ни крути, был домом частным.

В общем, Алексей с женой и детьми стал городским жителем, ожидающим переезда из, вонючего креозотом, барака с удобствами во дворе, в светлую квартиру со всеми удобствами, в новом доме. Дом Алексея стоял в самом центре-центре, власти долго тянуть не стали и уже через пять лет после объявления дома аварийным, жильцов пригласили в районную администрацию, за получением просмотровых ордеров. Через месяц жильцы дома –ветерана, собрав немногочисленные пожитки, выехали в новые и светлые квартиры, правда на самой окраине Города, с видом на полузатопленный остров Ледокол и грузовой железнодорожный мост, где бесконечными эшелонами сновали поезда, набитые углем с Кузбасса.

Жильцы выехали все, кроме Алексея, а на вопрос представителей районной администрации «Доколе?», мужчина вытащил из-за пазухи… нет не камень, а постановление городских властей, что жителей центральных микрорайонов города можно переселять только в дома, находящихся в пределах этого же района. Чиновники замерли, превратившись в соляные столбы, ведь таким нехитрым маневром Алексей увеличивал стоимость жилья, которое ему должны дать, как минимум, в два -три раза. Естественно, давать квартиру в центре этому нищеброду никто не собирался. Стороны обменялись исками, которые зависли в суде, после чего началась битва коммунальных ресурсов. Свет и воду в доме отключили, но в соседнем дворе обнаружилась действующая водонапорная колонка и Алексей стоически выдержал удар. Дом несколько раз поджигали — половину квартиры борца занимали ведра с водой, а спал Алесей в половину уха и половину глаза, засунув в нагрудные карманы паспорт с деньгами и остро отточенным ножом, готовый в любой момент вступить в схватку. Алексей уволился, подсчитав, что разницу в стоимости квартиры не окраине и в центре Города он заработает, дай бог, лет за десять. В глубине души я преклонялся перед непоколебимой решимостью этого мужика, но попытку меня объегорить я простить не мог.

Глава 9

Глава девятая.

Ниже не куда.

Июнь 1994 года.

Сердце Города.

Главное для человека — это вода. Вода нужна всем и каждый день, причем помногу. Хитроумный Алексей, специалист по выживаемости и осаде, осторожно выглянул из двери подъезда, обвел глазами опротивевший двор, заросший сорняками, остатки туалетной будки, которую, державшие в осаде его семью, строители «случайно» сломали трактором первым же делом? Спросите, как справляли нужду члены семьи Алексея? А очень просто. Один из бывших жильцов, проживавших когда-то на первом этаже, а сейчас, вполне счастливо, обживающий новенькую «двушку» с видом на картофельное поле, устав бегать во двор, прорубил дыру в полу, вырыл яму, сверху поставил унитаз и вполне себе наслаждался теплой уборной.

Правда, по прошествии времени, доски «туалета» сильно подгнили, и Алексей с семейством, пользуясь наследием бывшего соседа, рискуя каждый раз провалиться в зловонный подпол… Но Алексей рассчитывал навсегда покинуть обреченный дом, до того, как пол в «уборной» или сам дом, завалится.

Не заметив ничего подозрительного, Алексей энергичным шагом, помахивая эмалированными ведрами, двинулся в сторону перекрестка, где, во дворе дома сталинской постройки, по чьему-то недосмотру сохранилась водопроводная колонка.

Только обостренное чувство опасности, натренированное во время осады дома, спасло Алексея — он обратил внимание на густую тень, а, приглядевшись понял, что за водосточной трубой пятиэтажки прячется человек. Это было так дико — среди белого дня, в центре Города, затаившись в тени человек ждет другого человека, чтобы сделать ему больно… У Алексея похолодело под сердцем — происходящее казалось немыслимым. Алексей чувствовал зло, исходящее от этой темной тени и чувствовал себя героем какого-то романа Стивена Кинга, которому сейчас оторвут голову или отпилят ногу…

Движимый иррациональным страхом, Алексей изобразил, что что-то внезапно вспомнил, чуть не хлопнув себя по лбу, зажатым в руке, ведром, после чего двинулся назад. Подходя к дому, он обернулся и невольно ускорил шаг — из-за здания «сталинки» в его сторону спешил тот самый юрист с мертвыми глазами, что несколько дней, в присутствии многочисленных свидетелей, жестко избил его за невинную шутку. Мужчина поежился — нога, куда пару раз безжалостно пнул «юрист», еще саднила. Но ничего — если эти люди не поняли его шутки и избили его за, то, что он не собирался делать, то именно так он с этими людьми и поступит, все равно, в их глазах он уже плохой.

Алексей относился к тому типу людей, которому важно было, хотя бы в своих глазах, поступать «правильно», даже если этого «правильно» в его действиях было всего на грош.

Вот и сейчас, он успел убедить себя, что лишь только в шутку поддержал заявление неприятного уголовника, который сразу после судебного заседания заявил. Что не собирается исполнить никакие договоренности с тем, первым юристом.

Ну а сейчас, когда его молча и безжалостно избили, возможно, даже нанесли вред здоровью, он не собирается ничего выполнять, во всяком случае, бесплатно. Если предложат, в качестве компенсации, «настоящую цену», он еще подумает. Честно говоря, что такое «настоящая цена», Алексей не знал, просто чувствовал, что надо потребовать её столько же, ведь не могли эти жулики предложить хорошие деньги сразу? То, что бабкин дом не был Алексею нужен, он, после смерти бабки там не появлялся, и появляться не собирался, так как картошка и прочие овощи, что одаряла его престарелая родственница сами по себе не растут, а Алексей с детства испытывал глубочайшее отвращение к ковырянию в земле. И если бы тот, первый представитель, несколько месяцев назад его не нашел и не сделал предложения о выкупе недвижимости, возможно Алексей никогда и не вспомнил бы о бабкином наследстве.

Перед самым подъездом Алексей еще раз обернулся — его преследователь безнадежно отстал, хотя старательно перебирал конечностями. Сейчас Алексей закроет дверь, задвинет могучую щеколду и…

Алексей обернулся, шагнул в подъезд и застыл — из темноты лестницы к нему шагнул тот самый, первый юрист, все время забываю, как его зовут… Правда, человек, с налитым яростью лицом, совсем не напоминал того вежливого представителя, что несколько месяцев с ними, со всеми, встречался…

Дверь подъезда распахнулась, и на пороге появился «оборонщик» Алексей. Выглянув куда-то за спину, мужчина торжествующе улыбнулся, переложил два ведра в одну руку, задвинул массивную щеколду, повернулся к лестнице, ведущей на второй этаж и…

— Ненавижу баб с пустыми ведрами…- вместо «здрасьте», сообщил я своему визави и подло ударил по сокровенному, что скрывалось под растянутой тканью трико.

Алексей ойкнул и звеня пустыми ведрами, согнулся, борясь со спазмом ниже пояса. Его затылок так соблазнительно подставился под удар… Честное слово, в последний момент я придержал руку, поэтому лицом о ступени мой доверитель не вмазался.

Кто-то зловеще дернул дверь подъезда снаружи, и я отодвинул щеколду…

Когда Алексей, немного отдышавшись, поднял глаза и увидел застывшего над ним, Сашу Яблокова, у коварного наследника в глазах плеснул ужас… Я даже не знаю, что там у них произошло после суда, но Алексей явно панически боялся моего коллегу…

— Сейчас мы с тобой поднимемся к тебе в квартиру, и ты отдашь мне все документы по дому в деревне, и свой паспорт, и не дай Бог, ты через неделю не придешь в БТИ и не подпишешь все бумаги…- я склонился к бледному лицу «комбинатора»: — Кивни, если понял?

Да, Алексей явно боится молчаливого Сашу и сейчас просто не способен к какой-то провокации. Интересно. что там в действительности, произошло? Завтра надо взять бывшего коллегу с собой в Журавлевку, проведать запертого в погребе жулика. Дать ему что-то пожрать и пить. Огуречный и помидорный рассол в банках многолетней закатки — это конечно хорошо, особенно с похмелья, но обрекать человека на голодную смерть… До такой степени я еще не озверел.