Тень (СИ). Страница 10

— Григорий Андреевич, у вас по договору практически бесконечный ценный ресурс — сотни тонн шлака, которые вы обязались убрать. Помните? Мне кажется, что нам материала хватит на три этих болота. Нам сейчас этот участок предлагают почти бесплатно. Если м уже в это этом году начнем там строительство, потому что город по новому строительству показатели все провалил. В конце концов, мы можем не все болото застраивать. Просто засыпаем его шлаком, с этого бока начнем строить для себя, а что останется, можно будет территорию другим застройщикам уступить. За деньги, естественно. Главное, чтобы сразу все правильно оформить.

— Паша, ты вообще, хоть что-то в строительстве понимаешь? Ты даже близко представить себе не можешь. что значит дом построить. Бриль…- от упоминания фамилии бывшего директора на лице директора нынешнего пробежала судорога: — Чтобы достроить наше общежитие, вынужден был почти треть квартир строительным организациям отдать, а ты говоришь…

Аполитично рассуждал товарищ нынешний директор, не понимая политической ситуации. Строительство общежития проходило аккурат на последние годы советской власти, когда капризные строители кривили губы, так как незавершенных объектов капитального строительства было множество, а вот строительных организаций было недостаточно, да и строительные материалы были жёстко лимитированы. Поэтому, в крепкой строительной организации, простой каменщик или бульдозерист мог получить отдельное жилье лет за пять. А сейчас ситуация кардинально изменилась. Объёмы строительства в стране упали раза в три, по сравнению с последним годом существования Советского Союза. Заводы строительных материалов были завалены грудами нераспроданной продукции, а строители не знали, куда наняться, чтобы немного заработать.

— Григорий Андреевич, нам надо выделить шлакоблочный участок в отдельное юридическое лицо…

— Зачем? Производство же убыточное…

— Это пока оно убыточное. Вы помните, что мы пытаемся под энергосистему уйти. Как только производство шлакоблоков станет прибыльным, если мы войдем в энергосистему, участок у нас заберут, скажут, непрофильный актив и мы ничего сделать не сможем.

— Да что-ты придумываешь, какая прибыль?

— Если м продолжим торговать шлакоблоками на трассе — конечно никаких денег не будет. Если мы заберем участок под застройку, отсыпаем его,

Наберем строителей и будем строить вот такие домики — я показал разворот импортного журнала с фотографией симпатичных таун-хаусов. У нас в Городе такого пока никто не строил, и эта картинка из заграничной жизни просто завораживала.

— Донесем до работников, что бесплатного жилья уже не будет никогда, предложим покупать, будем на этом деньги зарабатывать. Сейчас полно архитектурных бюро насоздавали, вот только они без работы сидят. Закажем им проект типового дома и начнем строить. Стены из шлакоблоков если выкладывать, а плиты, лестницы и прочие конструкции на ЖБИ по зачетам на электроэнергию получим. Коммуникации там недолго тянуть, до школы метров пятьсот — шестьсот. На третий этаж воду подавать — давления водопроводной сети будет достаточно, никаких подпитывающих насосов устанавливать не надо.

— Короче, одна выгода, только деньги греби лопатой. Да, Павел? — заулыбался директор.

— Нет, конечно. Это был идеальный вариант развития, но я прекрасно понимаю, что такое бывает только в сказке. — я пожал плечами.

— И кто будет этим всем заниматься? Мы не строители…

— Давайте, я займусь этим и всего за пятнадцать процентов.

Торговались мы с директором минут пятнадцать, а через пять дней я стал владельцем десяти процентов в уставном капитале товарищества с ограниченной ответственностью «Закатная слобода». В качестве гарантии, чтобы впоследствии партнеры не уменьшили мою долю до ничтожно малой величины, я вставил в устав парочку строк о том. Что моя доля уменьшена быть не может.

Переуступку прав аренды золоотвалов на новое юридическое лицо провели через управляющего энергосистемы Томского без всяких проблем, главный энергетик области наслаждался тишиной за окном и был доволен.

Презентацию нового поселка я провел на ежегодной профсоюзной конференции, на которой трудовой коллектив и администрация подписывала новый коллективный договор.

Я напросился выступить в первом отделении, так сказать, на разогреве публики, выставив несколько картинок таун-хаусов из заграничных журналов, и огорошив собравшихся делегатов от цехов что дом, сданный энергосистемой три года назад, и в котором Завод тоже получил десяток квартир был последним приветом развитого социализма, а теперь за все придется платить. Сначала народ безмолвствовал, мрачно глядя на мои ужимки, но постепенно я втянул из в обсуждение лучшего архитектурного решения, тем более, что фотографии заграничных домов выглядели так притягательно, так завораживающе. Особенно жаркие споры возникли, когда мужики, которые на конференции присутствовали в большинстве, сошлись в жесткой схватке. Споря, что лучше — гараж и мастерская на первом этаже, или более дешёвое место для стоянки и мастерская на первом этаже трехэтажной жилой секции, сотрудники уже забыли, что за эти чудо –домики придется отдать свои кровные.

Ко второму отделению конференции, где директор урезал кое-какие трудовые льготы, уставший народ реагировал вяло, проголосовав, в числе прочего, и за взимание полной оплаты за посещение ребенком заводского детского сада, невзирая, сколько дней посещал ребенок дошкольное учреждение, но это были мелочи, касающиеся лишь небольшой группы сотрудников. Главное, что на пятидесятипроцентную скидку по оплате за тепло и электрическую энергию, предусмотренную отраслевым трудовым соглашением пока никто не покушался.

Районный суд в восстановлении мне отказал по причине моей неявки в судебные заседания, так как от меня не поступало заявление о рассмотрении дела в мое отсутствие и так как в деле имелись вопросы, разрешение которых судом без моего участия невозможно. Я в течение десяти дней обжаловал определение суда в областной суд, указав, что судебные повестки приходили по моему старому адресу места жительства, а я сейчас проживаю в другом месте, о чем суд уведомлялся. В общем, все шло, как задумывалось — сейчас мне было не до работы в милиции, я носился по маршруту между районной администрацией, городским земельным отделом и парочкой архитектурных бюро, из которых должно было остаться только одно. А пока десяток «КАМАЗов», не дожидаясь решения о выделении земли по договору аренды, начали отсев торфяного болота на окраине Закатного поселка, и я с ужасом узнал, сколько стоит аренда тяжелой техники. Слава Богу, заводской трактор «Беларусь», за который платили по минимальной цене, пока справлялся с погрузкой и мне не пришлось искать экскаватор, эксплуатация которого стоила вообще безумных денег. А пока я готовился к майским праздникам.

Кабинет директора Завода.

— Паша, вот это что такое? — директор хлопнул по столу парой бумажек, сцепленных скрепкой.

— Я вас предупреждал. — пожал я плечами. Ну да, последние две недели мне в спину еда только не ржали. Я с боем добился, чтобы дежурные бригады, которые еще дежурили на тепловых и гидростанциях, переодели

Энергосистемы, переодели в красные спецовки из плотной защитной ткани. На фоне дешевых хлопчатобумажных костюмчиков, из почти прозрачной ткани, наши работники выглядели как члены команды «Формулы один» или космонавты из какой-то фантастической саги о космической станции. С учетом того. что разница в цене с серым или черным угребищем, в которых ходили сотрудники электростанций и ремонтного предприятия, составляла почти десять раз, работники Завода меня, мягко говоря, не поняли. Смех за спиной был обиден, но безопасен, но я часто ловил на себе полные злобой взгляды людей, которые не получали заработную плату почти шесть месяцев. В такой ситуации, сгоревшая машина на стоянке напротив заводоуправления была вполне логичной реакцией на непонятные сотрудникам действия мутного мажорчика, что непонятным образом втерся в доверие директору и тратил деньги на непонятные капризы (если кто не понял, то это обо мне). Хорошо, что последние месяцы я передвигался я не пользовался автомобилем, предпочитая передвигаться общественным транспортом. Где отсутствовали вездесущие гаишники, так как я до сих пор пребывал в оперативном розыске областного УВД.