Магнат Пушкин (СИ). Страница 43

Основное различие между судами заключается в разных воздушных подушках. На первом СВП гибким ограждением служит эластичная юбка из ткани, пропитанной пластмассой. На другом эту роль выполняют надувные скеги из того же материала. Обе концепции хороши, но каждая для своих целей. Так, если СВП с юбкой юркий и менее требователен к поверхности, над которой парит, то тот, что на скегах устойчивее и более быстроходен, особенно над водой и льдом. Понятное дело, что материал гибких ограждений изнашивается, но в этом случае перлы из ветви Материи рулят и выправляют ситуацию.

— Ну что, барон? На каком корабле желаешь полетать над озером? — в шутку толкнул я плечом Дельвига.

— На том, что быстрее, — почему-то смутился Антон и поправил на переносице очки.

— Тогда занимай место на этом, — кивнул я в сторону СВП со скегами. — Кстати, а чего ты в очках ходишь? Напомни мне потом, чтобы я тебе зрение исправил.

— А это разве возможно? — опешил приятель.

— Конечно, возможно. Более того — нужно. Не веришь — у моего управляющего поинтересуйся, какая у него раньше дальнозоркость была, и какое теперь зрение стало, — пожал я плечами.

— Чудеса-а… — покачал Антон головой и полез в салон СВП.

В самый разгар покатушек мне пришёл вызов от дяди.

— Александр, со мной один из пилотов связался. Спросил про погоду у нас и запросил посадку через полчаса. Император на обратном пути из Аахена решил Велье посетить.

— Принял. Подготовь своих учеников к смотру, а я с охраной свяжусь, — коротко ответил я, так как времени на подготовку осталось мало.

Шевелиться пришлось крайне быстро. Помнится, я когда-то пошутил, что с появлением гидропланов прилёт царственных особ может оказаться настолько же неожиданным, как выпадение снега для чиновников коммунальных служб. Вот, сейчас на своей шкуре ощущаю, что такое — «как снег на голову».

Но мы успели.

Дядька с женой взлетели на двух Катранах и составили почётный эскорт императорскому самолёту ещё на подлёте.

На воде к ним присоединились оба СВП, в каждом из которых было по четыре охранника.

На берегу Императора ожидали шестнадцать курсантов лётной школы и почётный караул из двенадцати конных служак моей охраны, находящиеся поодаль. Около подогнанной кареты и пролётки.

Отчего пролётка? Так это мой первый опыт с обрезиниванием колёс. Да, пока сплошной резиной, а не пневматикой, но и то — шаг вперёд.

— Ваше Императорское Величество, рад вас приветствовать в своём имении Велье. Даже представить себе не готов, чем вызвана столь высокая честь, — вроде бы неплохо начал я знакомство поближе.

— Мне не только матушка о вас все уши прожужжала, но и братец описывал и вас, и имение сплошь в восторженных тонах, чего я прежде за ним не замечал.

— Если бы я знал, что вы нас посетите, то поверьте, сумел бы лучше подготовиться, — поддержал я разговор, отметив, с каким живым интересом Император осматривается.

— Это было бы не так познавательно, — вполне справедливо заметил государь, вдоволь наевшийся показушными смотринами, — А что это у вас там на помосте за диковинное орудие сооружено? Я его даже в подзорную трубу пытался рассмотреть, но так и не догадался о предназначении.

— Всё расскажу, мой государь, — склонил я голову, — Но в приватной беседе.

— Я запомнил. Ладно, показывайте, чем матушку и брата удивляли.

Мы пошли вперёд, но Александр несколько раз останавливался около какого-то из пилотов, задавая им самые разные вопросы, и лишь потом шёл дальше. Въедливый.

Когда подошли к конвою, я позволил себе подсказку:

— Рекомендую выбрать пролётку. Будете удивлены, — вполголоса посоветовал я Императору.

Мне уже было подали оседланного Орлика, но тут государь, оценив ширину дивана в пролётке, пригласил меня к себе.

Хех… Плюс сто к карме! Увидев меня сидящим рядом с Императором… Даже не готов сказать, как и чем проникнутся мои пейзане. Но по Псковской губернии это в легенды пойдёт.

— Григорий, на козлы! — крикнул я, меняя возничего, — И прокати-ка нас, братец так же, как мы с Её Величеством ездили.

Понятливо кивнув, Григорий повёз нас на экскурсию по имению. Вот и славно. У меня в усадьбе сейчас аврал. Заполошно готовят блюда и гостевые покои.

Стоило нам выехать на дорогу, приведённую в порядок, как Император изумлённо уставился на меня:

— Князь — это магия? Я не слышу стук колёс.

Так-то, Александр Первый — известный путешественник. Пожалуй, ни один из Российских Императоров не исколесил столько дорог, сколько он.

— Абсолютно никакой магии, Ваше Величество. Всего лишь хорошие дороги, которыми нынче стала богата Псковская губерния, и нововведения в колёса.

Император прикрыл глаза, прислушиваясь к своим впечатлениям, а я понял — вот он момент! Мне теперь даже убеждать его в чём-то особо не нужно. Он мои нововведения прочувствовал на уровне ощущений, с которыми ни один рассказ не сравниться. Осталось его придержать до завтра, и можно будет брать тёпленьким.

Глава 19

Уговорить Императора на ночёвку в Велье оказалось не сложно. Достаточно было сказать, что завтра мы будем испытывать самодвижущуюся мину для флота. Какой нет ещё ни у одной державы мира.

Собственно, за время нашей экскурсии у Александра Первого и другие вопросы появились.

Очень его удивило, к примеру, как я со знанием дела про посевы и пятиполье рассказываю, тут же иллюстрируя рассказы цифрами про наши урожаи. А уж когда я ему про лён и пеньку начал вещать, упирая на то, какие деньги на нас Англия наживает, он мне поначалу не поверил, что и высказал не совсем деликатно.

— Вот теперь верю, что вы с Великим князем Николаем Павловичем родные братья, — сумел я ответить необычно, заинтересовав его, — Он мне тоже сначала не поверил. Даже теперь, уже перепроверив мои слова раз на пять, Его Высочество до сих пор проверяет мои цифры, не в силах понять, зачем Россия Англию кормит, когда ей самой на реформы денег недостаточно.

— Вы и про это знаете? — удивлённо изогнул он бровь.

— Всё благодаря вам, Ваше Императорское Величество.

— В каком смысле?

— Я выпускник царскосельского лицея, который вы учредили. Поверьте, базовые знания нам преподавали превосходно.

Александр I замер на мгновение, его лицо выражало смесь удивления и любопытства.

— Царскосельский лицей… — протянул он, будто пробуя это название на вкус. — И чему же вас там научили, кроме цифр и сельского хозяйства?

Я улыбнулся, понимая, что император начал подозревать нечто большее, чем просто удачное образование.

— Нас научили мыслить, Ваше Величество. Анализировать. И… задавать правильные вопросы. А вот сельскому хозяйству не обучали, о чём я сильно пожалел. Но вопросы есть.

— Например? — в его голосе прозвучал лёгкий вызов.

— Например, почему мы продаём лён и пеньку Англии за гроши, а покупаем у неё же готовые ткань и канаты втридорога? Или почему наши крестьяне, кормящие половину Европы хлебом, сами живут впроголодь?

Александр нахмурился, но не от гнева — скорее, от внезапного осознания.

— Вы говорите так, будто знаете ответы.

— Знаю. Но боюсь, они вам не понравятся. Поэтому я и с советами никуда не лезу.

— Продолжайте, — наконец сказал император, и в его глазах вспыхнул тот самый огонь, который я надеялся увидеть — огонь реформатора, заглушенный годами войны и интриг, но не потухший до конца.

— Хорошо. Но сначала — самодвижущаяся мина. Завтра вы сами увидите, что Россия способна на большее, чем быть сырьевым придатком Европы. А потом… потом я готов поговорить о том, как сделать так, чтобы англичане платили нам — а не наоборот.

Император усмехнулся:

— Пушкин… Вы либо гений, либо безумец.

— История рассудит, — поклонился я.

Предстоящий ужин обещал быть интересным.

Торжественный ужин в честь прибытия Его Императорского Величества в Велье провели у меня дома. Казалось бы, собрались только свои — дядя с тётей да одноклассники, а личная столовая начала казаться мне маленькой. Сделал себе отметку, что при случае нужно обязательно расширить трапезную. Даже отец Пётр из местного храма и тот пожаловал. Ещё бы он не явился, если его сам Император на ужин пригласил, когда мы во время экскурсии по селу нагрянули в церковь Воздвижения Креста Господня.