Хрустящие булочки от попаданки (СИ). Страница 23

– Что скажете, господин Бирек? – вдруг обратился к Леопольду молча наблюдающий за всем этим балаганом Рейвенн. Его лицо выражало живейший интерес, словно он смотрел очень интересный фильм.

Вот зараза! Я всё это не ради его развлечения затеяла!

– В правилах нет чётких указаний на то, какие ингредиенты можно использовать, а какие – нет, – выдавил Бирюк, избегая встречаться со мной глазами, – думаю, госпожу Лави можно допустить до испытания.

Есть!

Я не сдержалась и торжествующе хлопнула по ладони Эрнеста, которую он мне протянул; от меня не укрылось также, с какой ненавистью на него взглянул Орландо.

– Я тебе это припомню! – прошипел Казимир, но я не удостоила его ответа.

– Раз уж мы всё разъяснили, – деловито обратилась я к Бирюку, – что вы скажете насчёт моего возражения?

Леопольд с шумом выдохнул и, словно ища поддержки, жалобно посмотрел на Рейвенна.

– Ваше Сиятельство, правила Гильдии нерушимы… – промямлил он.

И тут Орландо меня удивил. Он небрежно махнул рукой, и Бирюк тут же умолк.

– Я тоже хочу кое-что сказать вам, госпожа Лави, – вкрадчиво произнёс он, в упор глядя на меня.

Ох, чую, не к добру это!

Глава 28

Рейвенн, словно нарочно, выдержал небольшую паузу, с прищуром глядя на меня с высоты своего гигантского роста.

Я молча смотрела на него, чувствуя, как от напряжённой тишины, повисшей в лавке, у меня начинает дёргаться глаз.

Умеет же нагнать драмы, скотина!

– До этого дня я думал, что хорошо знаю тебя, Милена, – наконец, сказал он, и в его глазах мелькнул опасный огонёк, – но сегодня ты показала мне, что это совсем не так. Признаюсь, не ожидал от тебя подобной прыти. Я-то думал, что моя женушка только и умеет, что тихонько сидеть с вышивкой в углу и едва слышно пищать что-то…

– Бывшая! – громко поправила я его, кое-как справившись с возмущением. Внутри всё клокотало и от обиды на Милену, и от негодования на самовлюблённого герцога, который вообразил себя невесть, кем!

Пищать Милена только может, глядишь ты! А не пойти ли тебе самому в этот угол? Индюк напыщенный!

Орландо на мгновение умолк, видимо, не ожидая, что я подам голос. Я воспользовалась моментом, вклинилась в образовавшуюся паузу, и отчеканила, обведя взглядом всех собравшихся:

– Я бы хотела, чтобы мы все уяснили это себе раз и навсегда. Я – бывшая жена вот этого самого Сиятельства. Я пришла на испытание не как Милена Рейвенн, а как Милена Лави, абсолютно свободная женщина!

Услышав это, Рейвенн на мгновение стал похож на человека, увидевшего привидение – настолько раширились его глаза. а на лице промелькнуло потрясённое выражение. Однако он моментально взял себя в руки, и усмехнулся.

– Будь по-твоему, – вкрадчиво сказал он, и в его голосе пророкотали далёкие раскаты грома, – в любом случае…

Он обвёл взглядом комиссию.

– В любом случае, я считаю, что госпожу Милене Лави, – он явно нарочно произнёс девичью фамилию Милены с таким нажимом, – надо выслушать и отнестись к ней серьёзно! Кто знает, может, она так сильно поверила в себя, что сейчас предложит вам нечто, что перевернёт привычный уклад Гильдии к лучшему?

Ого. Он что же, встал на мою сторону?

Но почему я всё равно интуитивно чую подвох?! Может, потому, что он говорит таким насмешливым тоном, в котором так и сквозит: “Ну-ну, поиграйся во взрослую девочку, всё равно приползёшь обратно ко мне!”

Как же это бесит!

Кажется, Грейхаунд тоже это почуял. Краем глаза я заметила, как напряглись его кулаки, а в глазах загорелся нехороший огонёк.

Члены комиссии зашептались. Казимир кинул на меня взгляд, полный чистой незамутнённой ненависти, а Бирюк с выражением крайнего ужаса таращился на Рейвенна.

– Ну хорошо, – выдавил он, – мы готовы выслушать вас, госпожа Лави. Что у вас за возражение такое?

Ура!

Несмотря ни на что, я почувствовала прилив вдохновения. Выдохнула и громко сказала:

– Как вы уже, наверное, заметили, я принесла на испытание хлеб, который испекла сегодня ночью. Однако прошло уже немало времени после того, как я достала его из печи, поэтому он явно потерял тот непередаваемый вкус и аромат, который бывает только у свежеиспечённого хлеба!

Орландо вздёрнул бровь, а Бирюк дрожащей рукой оттёр пот со лба.

Ему явно хотелось сейчас оказаться подальше отсюда, но отступать было некуда.

Я вооружилась ножом, ловко порезала хлеб и продемонстрировала всем его нежно-лиловую, слегка влажную мякоть – именно такой оттенок и текстуру придал ей свекольный сок.

По лавке разнёсся сладковатый овощной аромат, и от меня не укрылось, как комиссия задёргала носами.

– Я не могу понять, к чему вы клоните, – сглотнув слюну, проскрипел Казимир, – то, что вы показываете, выглядит слишком необычно для хлеба. Я хочу сразу сказать, что отказываюсь засчитывать такое…

– А мне нравится! – встрял Эрнест. Он с любопытством разглядывал нарезанные куски, – Цвет, конечно, необычный для хлеба, но мне кажется, что вкус будет отменным!

– Спасибо за доверие, – улыбнулась я, – однако есть нюанс. Откуда вы знаете, что этот хлеб приготовила именно я?

Повисла тишина.

– Что вы имеете в виду? – недовольно спросил плотный коренастый мужчина с квадратным лицом, заросшим бородой.

– А то, что я могла преспокойно купить этот хлеб где угодно и принести все необходимые расписки, – деловито пояснила я, – это несложно провернуть, было бы желание!

Похоже, такая схема не приходила до этого в голову никому. Все принялись ошарашенно переглядываться и перешёптываться.

– Это звучит невероятно, но, вынужден признать, такой риск действительно есть, – хмуро буркнул Бирюк, сверля меня неприязненным взглядом, – но я никак не могу понять, чего вы хотите добиться!

Вот он! Момент истины!

– Я хочу, – спокойно и твёрдо заявила я, – чтобы вы прямо сейчас дали мне возможность испечь хлеб прямо на ваших глазах! Я хочу воочию продемонстрировать вам своё искусство и убедить вас в том, что я достойна лицензии, как никто другой!

Повисла тишина, и на этот раз напряжения в ней было столько, что можно было бы смело достать лампочку и положить на стол – уверена, она бы загорелась без всякого электричества!

– Это недопустимо! – вдруг взвился Казимир, – Чтобы какая-то девчонка шла наперекор…

– А я считаю, что Милене надо дать такую возможность, – перебил его звучный голос Орландо, и Грубер испуганно поперхнулся и умолк.

Плохое предчувствие взыграло во мне так сильно, как никогда прежде.

“Вот он, подвох!” – так и завопило оно.

И не обмануло.

Рейвенн окинул меня пылающим взглядом, и я буквально почувствовала этот жар.

– Вы выделите Милене все ингредиенты, которые она попросит, – небрежно велел он комиссии, – а она продемонстрирует нам всем, на что способна, – вкрадчиво сказал он, – но с одним условием.

– С каким? – хрипло спросила я. Сердце колотилось бешено, как набат.

Ответ Рейвенна придавил меня к полу неподъёмным прессом.

– На приготовление хлеба у тебя будет ровно пятнадцать минут! – насмешливо бросил он, и у меня внутри всё оборвалось.

Как это возможно?!

Глава 29

Пятнадцать минут на выпечку хлеба – это просто невероятно, удушающе мало! Да там пятнадцать минут понадобится только на то, чтобы тесто подошло!

Если бы мне дали полчаса, я бы прекрасно успела, но пятнадцать минут?!

Кинула уничтожающий взгляд на Рейвенна. Он стоял с непроницаемым выражением лица, но уголок его рта подрагивал в неприкрыто издевательской усмешке.

Взять бы сейчас что-нибудь и залепить в твою аристократическую рожу!

Ладно. Ладно. Ничего. Есть способы ускорить подъём теста! Я их отлично знаю.

– Вы принимаете это условие, госпожа Лави? – обеспокоенно спросил Леопольд, опасливо поглядывая на Орландо, – Если нет, то я буду вынужден вас дисквалифицировать и аннулировать вашу заявку на лицензию. Мы и так пошли вам на уступки, приняв во внимание авторитет Его Сиятельства.