Это ужасное поместье. Страница 23

Аккордеон, серебряная чаша, ржавый меч, подставка для шляп.

Мальчик остановился вытереть лоб и перевести дух. Оглядываясь назад при мерцающем свете свечи, он видел, что прокопанная им дорожка змеится через ту часть подвала, где потолок ниже всего. Возьмись Альманах сейчас строить догадки, то предположил бы, что этот участок находится непосредственно под башней в центре крестика на карте Этты – там, откуда в своё время вообще начали строить подвалы. Тайное сердце особняка. Стормлей.

Вытащив из кармана список, он прочёл, что ещё остаётся найти: рисунок в рамке, ваза, блокнот, карниз. Всего четыре пункта перед загадочным последним указанием: «Право правое, когда слева нет левого».

И всё же даже сейчас он понятия не имел, что эта последняя фраза значит.

Сгорая от нетерпения добраться до конца списка, он принялся рыть дальше, пока наконец в руке у него не оказался обломок старого карниза. Ну а теперь что?

Впереди простиралось море хлама – такое в один день не расчистишь. Если он не сумеет понять смысл последней фразы, останется только один вариант: рыть наугад.

Право правое, когда слева нет левого.

Звучит как загадка, но сколько бы Альманах ни ломал голову, разгадки придумать не мог. Может, это что-то простое – вроде очередного набора направлений? Право правое – имело бы смысл, если б он искал дорогу по надземным этажам дома. Свернуть вправо было бы правым, ну то есть верным, когда слева сворачивать некуда, то есть слева – нет. Но тут-то, внизу, никаких коридоров не было. И никаких углов и поворотов. И даже Этты, которая могла бы помочь с разгадкой, и то не было.

Подняв повыше подсвечник, свеча на котором, как он заметил, почти догорала, Альманах забрался на гору мусора и огляделся по сторонам. Вроде бы ничего необычного – всё тот же полусгнивший хлам, и только.

Вот разве что… кое-что необычное и правда нашлось. Из одного особенно сырого участка торчала семейка грибов – на тонких ножках и с серыми шляпками. Совсем небольшие грибы – шляпки меньше ногтя у него на мизинце, да и всего-то пять штук, но до сих пор Альманах тут ничего подобного не видел. Оказывается, даже здесь, в этой зловонной помойке, есть жизнь.

Недалеко от этих пяти грибочков Альманах заметил вторую семейку, а потом ещё и ещё – точки, складывающиеся перед ним в линию.

Скрючившись в три погибели, точно нищий в поисках обронённого грошика, опираясь на лопату, как на клюку, Альманах двинулся по этой линии, пока она не разделилась на две: одна шла вправо, другая влево.

Право правое, когда слева нет левого.

Наконец-то хоть что-то ясное! Тут возможность свернуть налево оставалась, так что Альманах туда и повернул. И не успел и двух шагов пройти, как на него нахлынула волна дурноты.

Однажды Альманаха вместе с другими приютскими мальчиками возили на море – поездку оплатил богатенький благотворитель, некоторое время пытавшийся ухлёстывать за попечительницей. Джошу и всем остальным понравились и песок, и наступающий на него прилив, а вот Альманаху – ничуть. Раскалённый песок на пляже колол ноги, а когда Альманах попытался поплавать, его стукнуло по голове. Он до сих пор иногда испытывал во сне это вот ощущение полнейшей беспомощности пред лицом непредсказуемой мощи океана. В тот миг он был лишь щепкой во власти силы, которую даже вообразить не мог.

Вот и сейчас он испытывал примерно то же самое. Земля словно бы уехала из-под ног, а потолок над головой заходил ходуном. Утратив всяческую ориентацию в пространстве, он рухнул на одно колено и завалился бы набок, если бы случайно не зацепился взглядом за огонёк свечи и не сумел бы на нём сфокусироваться.

Яркое пятнышко света стало центром всей его вселенной. Альманах глядел на огонёк так пристально, что внезапное головокружение чуть ослабло и он сумел удержаться и не упасть. Приложив руку к виску, он потёр голову. Это что, такая странная мигрень? Или что-то иное – например, что-нибудь магическое? Поэтому он себя так и чувствует?

Альманах знал, что магию можно использовать против людей. Чародеи иногда воевали друг с другом. Знаменитая София Фронезис, например, как-то вырастила деревья в форме букв, чтобы наложить заклятие издалека и заставить двух соперников сражаться за никчёмный гримуар, пока сама она хозяйничает в их несравненно более ценных библиотеках. Чары её были такими могучими, стойкими и способными защищать сами себя, что потомки тех двух соперников по сей день настаивали, что гримуар был настоящим сокровищем.

Вспомнив эту историю, Альманах твёрдо велел себе вернуться к тому, чем ему положено заниматься. Дом. Заклятие. Вот путь вперёд. И он не повернёт назад, какими бы иллюзиями его ни забрасывали. Пол подвала больше не ускользал из-под ног, потолок не кружился, и он прекрасно мог идти дальше по грибной цепочке – куда бы эта цепочка ни вела.

Головокружение ослабело настолько, что Альманах сумел выпрямиться и нашарить взглядом следующую семейку грибов. И ту, что за ней, и следующую. И следующую. Он не пытался разглядеть конец лабиринта. Не оглядывался. Сосредотачивался лишь на том, что находилось непосредственно перед ним.

Так, шаг за шагом, он добрался до следующей развилки – и снова повернул влево.

Медленно, но упорно он продвигался по лабиринту – взад-вперёд по грудам мусора, то чуть вперёд, то куда-то вбок. Даже без всяких заклятий он бы никогда не нашёл тут пути сам по себе. Оставалось только надеяться, что загадка ведёт его куда нужно. Надеяться и двигаться дальше. Влево, влево, всегда влево… пока наконец никакого «влево» не осталось.

Альманах остановился, стараясь восстановить равновесие. Головокружение усиливалось. Он не знал – десять шагов ли остаётся ему пройти или десять миль. Два раза его рвало, в голове звенело, он был близок к обмороку.

Однако теперь грибной лабиринт предоставлял новый выбор – вправо или прямо – наконец-то! Альманах свернул вправо, медленно и с усилием переставляя ноги и опираясь на лопату, как на трость. Ещё раз направо, и ещё, и вот тогда-то… грибы закончились. Просто так закончились, ничем.

Примерно двенадцать долгих вдохов и выдохов Альманах растерянно всматривался в пустое пространство, гадая, что отличает мусор тут от всего остального. Выглядел этот участок совершенно так же, как и везде кругом… вот только поверхность, пожалуй, была чуть более неровной – словно что-то утягивало её внутрь – как водоворот, образующийся на поверхности воды, когда сливаешь ванну. Или это лишь игра его воображения?

– Ну, Олив, – промолвил он, выпрямляясь, насколько мог выпрямиться, не рискуя опрокинуться навзничь, – вот тебе и ничего.

И, покрепче перехватив лопату, принялся рыть.

Глава 23

Этта набросила ручки развёрнутого мешка себе на шею, чтобы толстая ткань свисала спереди, как передник, похлопала рукавицами Сайласа, словно в знак одобрения своего плана, и подняла ногу, собираясь лезть на ворота.

Но вдруг заколебалась. Злость её успела изрядно остыть. Теперь девочка уже не собиралась бежать из поместья и не оглядываться. Нельзя же бросать Альманаха одного в доме, где кишат призраки! А не то совесть будет терзать её до скончания дней.

Нет, она побежит и приведёт подмогу. Ну должен же найтись хоть кто-нибудь, кто сможет хоть что-нибудь сделать! Она вспомнила про стадо овец, которых распугала чуть раньше. Где есть овцы, там и пастухи должны найтись. Вдруг они знают волшебника, который сможет освободить дом от заклятия? И желательно такого, который работает забесплатно, поскольку денег у неё не было.

Она сейчас как Согоро, волшебник из сказки Уго, сказала она себе. Это не бегство. Это спасательная операция. Но сперва надо перебраться через ворота. И хорошо бы до темноты. Вспоминая, как она исцарапалась при предыдущей попытке, она понимала, что и в этот раз легко не будет. Ухватившись покрепче, Этта полезла вверх.

Задача оказалась сложнее, чем она себе представляла. Очень скоро и так уже натруженные ладони вспотели, отчего их стало немилосердно саднить под перчатками, а толстой кожи и мешковины не хватало, чтобы как следует защищать от острых граней декоративных львов. Каждая деталь украшений заканчивалась колющим, режущим или царапающим остриём. Длинные руки и ноги девочки давали ей преимущество, когда надо было дотянуться до очередной зацепки, но подтягиваться оказалось труднее, чем она ожидала, да и все эти дни, проведённые в библиотеке, очень быстро начали сказываться. Знай она заранее, какое испытание её ждёт, хотя бы зарядку изредка делала, что ли.