Умоляй, ведьма 1,2. Страница 17

И сейчас Эйвина я воспринимала как такого же сироту, какой и сама являлась. Разница лишь в том, что теперь у меня появился свой дом. Но зачем нужен дом, если в нем не будет жить тот, кому он действительно необходим?

– Конечно, я весь внимание, – посерьезнел парень, явно приготовившись услышать нечто важное.

О да, это было очень важно!

– К этому жилищу ты уже привык, но теперь оно мое, – твердо сказала я, стараясь не замечать, как парень побледнел. Несмотря на то, что я блефовала, на страдания подмастерья было больно смотреть. – Однако мне очень нужен помощник. Одна я с таким большим хозяйством не справлюсь, а, признаться, денег на то, чтобы кого-то нанимать, у меня нет, – добавила я спокойно. – Поэтому я бы хотела нанять тебя в качестве… моего подмастерья. – Теперь уже я покраснела.

А как иначе: я даже не колдунья, зачем мне подмастерье? Смешно же…

Но Эйвин не смеялся, наоборот, на его лице появилась счастливая улыбка, но он все же ждал, пока я закончу.

– В общем, ты будешь помогать мне ухаживать… за всем «этим», – добавила я, указывая на все вокруг так, словно это была не старая халупа с тремя комнатушками, а целое поместье, – также будешь кормить Лягурмеллу и Шалю, иногда приносить Хмуре яблоки. Ну… и все вроде. А я взамен предоставляю тебе комнату для проживания.

– Я согласен! – излишне быстро проговорил Эйвин, словно едва сумел дождаться, пока я договорю. Казалось, что он весь аж светился от счастья.

Глядя на него, даже я почувствовала себя хорошо.

Однако, как только прозвучало это его «я согласен», случилось нечто странное. По дому словно прокатилась легкая ураганная волна. Стены задрожали, занавески на окнах колыхнулись, а люстра на потолке дернулась, звякнув старыми каменными каплями из желтого агата.

Через секунду все затихло. Я оглянулась по сторонам, но вроде бы ничего другого больше не происходило.

– Это что было? – не поняла я.

– А это какая-то глупая недоведьма впустила в избу домового, – мрачно прокомментировал Хмуря, неожиданно появившийся на окне.

– Почему же глупая, очень даже умная и распрекрасная почти-ведьма, – подмигнул мне Эйвин, вставая из-за стола и убирая тарелки с чашками. – Кстати, самое время сказать твоему фамильяру, что ты от него хотела, Мартелла. Уверен, он справится с поставленной задачей.

– Что это вы там замыслили, я не понял? – прищурился Хмуря, а я только и успела, что подумать: разве вороны умеют прищуриваться?

Кажется, у Хмури были брови. Маленькие перьевые брови. Нет, ну точно были!

– Сперва ты скажи мне, что за способ добыть искру Солнца из принца, – покачала головой я, переводя взгляд на Эйвина. Обрадовать ворона-то я всегда успею. А вот самого важного пока так и не узнала.

– Добыть искру Солнца из принца? – переспросил Хмуря и вдруг так громко засмеялся, что едва не вывалился из окна, на карнизе которого сидел.

Я нахмурилась. Уже привыкла, что ничего хорошего смех этого нахала не сулит.

– Не обращай внимания, Мартелла, – неожиданно спокойно ответил Эйвин, улыбаясь с легким превосходством, пока подставлял грязные тарелки под умывальник. – Вроде умный фамильяр, а ржет, как жаб с болот.

– Лучше смеяться от большого ума, чем от его отсутствия, – резко оборвал Хмуря и жестко посмотрел на Эйвина. – Говори давай, чегой-то вы еще там удумали, пока меня не было?

– Тебе это не понравится, – покачал головой парень, вытирая руки полотенцем и опираясь о столешницу бедрами.

Как только прошла та странная волна по дому, а у меня появился новый подмастерье, Эйвин, казалось, даже выглядеть стал лучше. С лица исчезла привычная бледность, щеки перестали казаться впалыми, как у скелета. А в глазах и вовсе появился озорной блеск.

– Очень не понравится, – добавил он тем временем, ухмыльнувшись.

А я вдруг поняла, что парень насмехается над Хмурей, и ворона это страшно злит.

Ой, как мне неожиданно сделалось хорошо!

– То, что не понравится, я уже понял… – проворчал фамильяр, и его колдовские зеленые глаза опасно сверкнули. – Спелись дармоед и недоведьма. На мою голову…

Глава 8

Примерно 18 лет назад.

Месяц Золотых листьев, 13 число.

– Ты уверен, что хочешь того, что сейчас произойдет? – звучал шипящий, пронизывающий до дрожи голос, в котором слышалось щелканье жвал и ощущался голод смерти.

– Уверен, – негромко ответил мужчина, не поднимая головы.

Он чувствовал на себе взгляд сотен блестящих фасеточных глаз, которые буквально мечтали узреть его разодранным на части. Жаждали его гибели.

Самый древний и сильный монстр Костлявой пади стоял перед ним, ожидая его ответа, а сотни его детей из рода Трясинных пауков хрустели конечностями поблизости.

Это должно было быть страшно.

Это было… никак.

– Хорошо, Дрейгон, твой ответ меня устраивает. Но мне не нужна жертва, смысл которой тебе не ясен. Я хочу знать, что ты осознаешь, кем станешь после того, как я тебе помогу. Ты должен понимать, что превратишься в чудовище, которое будет гораздо хуже, чем любой из моих детей.

Мужчина повернул голову, краем глаза замечая бесконечность шевелящихся тел, покрытых блестящими волосками. Их огромные ноги перебирали по земле, будто в нетерпении, словно надеясь, что «отец» вот-вот позволит им полакомиться свежей плотью.

Лашкарахест – Гнилая пасть болот и Проклятье Костлявой пади – и вправду считался отцом Трясинных пауков. Он был самым старым их представителем из всех известных. Даже Дрейгон не знал, сколько ему лет. Но молва гласила, что эта тварь, которую, по-хорошему, следовало убить при первой представившейся возможности, обладала особой магией. Кто или что наделило колдовской силой паука – неизвестно. Каким образом он обрел разум и научился говорить – тем более.

Возможно, когда-то пару столетий назад Лашкарахест был всего лишь чьим-то оригинальным фамильяром. Какой-нибудь эксцентричный колдун, обладающий недюжинной магической силой, решил, что будет смешно заиметь в качестве волшебного животного не сову или кота, как это было принято, а ядовитую болотную тварь размером с сарай. Прошли годы, и, судя по всему, тварь у колдуна претерпела магические изменения и обрела голос, став еще опаснее, чем была прежде.

Если бы Дрейгон был в подходящем настроении, он бы оценил шутку. Да и вообще, когда-то он и сам любил подобные выверты. Наставники многократно ругали его за это, но…

Казалось, что все это было так давно, будто и вовсе происходило не с ним. Минувшие годы чудились ему прошлой жизнью, от которой он хотел отгородиться как можно быстрее.

Однако стоило признать, что наставники в чем-то оказались правы. Одна из его шуток все же обернулась бедой.

– Я понимаю, – ответил Дрейгон наконец на вопрос паука. – И мне наплевать. Я все равно умираю, Лашкарахест. Сделай то, что нужно, если ты на это способен. Или я найду того, кто это сделает вместо тебя.

Подул ветер, и длинные черные волосы мужчины взметнулись вверх, напоминая мрачные крылья или плащ цвета ночи.

Дрейгон чувствовал отвращение к чудовищу, что расположилось перед ним. Но ничего не мог поделать: у него не было иного выхода, кроме как просить помощи.

– Хорош-ш-шо, – прощелкал жвалами отец Трясинных пауков. – Но за свой дар я возьму не только дань, но потребую и правду. Я вижу, ЧТО именно убивает тебя. Но этого мне мало…

В этот момент его огромные блестящие, как капли ртути, глаза словно зашевелились, и в их отражениях мужчина увидел свое бледное лицо…

Или это была душа?..

Осунувшаяся, разбитая, уничтоженная.

Дрейгон не помнил себя таким, но из отражения на него глядел мертвец.

Это было как откровение. Он и так знал, что от него былого уже почти ничего не осталось, но не подозревал, что все настолько плохо.

Паук тем временем продолжал:

– Я вижу, что убивает тебя, но хочу знать: кто же сделал с тобой это? Кто превратил твои чувства в смертоносное проклятие? Я хотел бы познакомиться с ним, мы с ним так похожи… Кто же тот страшный колдун, который извратил твое существо?




Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: