Танцующие с тенью. Страница 5
Центральным элементом нашей личной жизни является сознательное эго. Центр и периферия всей нашей психики в целом — Самость. Эго — наш психолог, наша личность со всеми ее уникальными качествами, способностями и ограничениями. Оно у всех разное. А Самость — духовный наставник, высшая архетипическая идентичность с универсальными силами и способностями и без каких-либо ограничений. Она у всех одна и та же. Эго, Самость и тень — все это не что иное, как удобные термины для постулирования тайн, которые не сформулировать словами, попросту не охватить ими. Слова, которые мы используем для описания этих тайн, представляют собой примитивные попытки разграничить и описать силы психики, которые слишком мощны и интенсивны, чтобы их можно было уловить и тем более определить. Возможно, впрочем, что все слова, когда-либо нами произнесенные, условны в той же мере. В конечном счете вопрос в следующем: какая внутренняя динамика проводит нас через фазы эволюционного роста к полной самореализации? Слова на этой дороге явно спотыкаются и хромают. Но мы все равно продолжаем смело идти вперед!
Темную сторону эго называют личной тенью. При этом эго неспособно примирить противоположности: свет и тьму, контролирующего и подчиняющегося. Оно четко отделяет их друг от друга, создавая дихотомию: «Я тут главный, а ты в моем полном распоряжении». Эго разделяет реальность таким образом, потому что само стоит на страже нашей идентичности. «Раздвоение» личности и внутренняя оппозиция нас пугают, так что мы ищем простое решение. Со временем эго учится тому, что противоположности можно примирить творческими и улучшающими жизнь способами, в результате чего появляются здоровые двойники. В этом и заключается задача духовной зрелости. Однако поначалу, как минимум в первой половине жизни, цели нашего эго идут вразрез с целями Самости, которая просто обожает комбинировать противоположности и примирять их.
Формирование альянса между эго и Самостью называют индивидуацией, опытом целостности. В этом главная цель работы над собой, особенно направленной на то, чтобы подружиться со своей тенью. Метта — широко используемый буддийский термин для обозначения этого вида дружбы: любить вещи такими, какие они есть, себя такими, какие мы есть, и других людей такими, какие есть они. Эго — это наша уникальная личность. Оно здорово, если направлено на достижение наших главных жизненных целей, то есть на обеспечение эффективности и функциональности в этом мире; и становится невротическим, если охвачено страхом и одержимо желанием. Наша работа с тенью призвана максимизировать здоровое эго и минимизировать невротическое, раздутое.
Как известно, тень появляется, когда на пути света что-то встает. А непомерно раздутое эго — это нечто гигантское, оно отбрасывает огромную тень. Все, что материально и имеет большой вес, создает тень. Но только сильное, полностью сформировавшееся эго может быть индивидуализировано, то есть присоединено к целостности Самости. Эта работа ведется на двух уровнях: в первой половине жизни мы строим и раздуваем свое эго, а во второй — демонтируем его и сооружаем мост между здоровым эго и своей Самостью. Первая половина жизни неразрывно связана с властью, потому что она необходима для развития нашего эго. В этот момент нам на помощь приходит Фрейд. Вторая половина жизни связана с поиском смысла, ибо, чтобы выйти за пределы своего эго, человеку необходим фокус. В этом великом синтезе власть и смысл объединяются в интересах служения миру.
Самость — это наш способ обозначить три благодати человеческого духа: безусловную любовь, вечную мудрость и силу исцелять себя и других. Самость наделена этими божественными качествами и является ими, поэтому ее называют божественным архетипом. Мы относим эти качества к Самости, поскольку они представляют собой исторически последовательные и универсально очевидные результаты просвещенного существования. На протяжении многих веков святые всех религиозных традиций проявляли любовь, мудрость и силу исцеления как следствие их обращения, инициации или пробуждения (просветления). Эти дары Самости автоматически приходят к тем, кто отказался от своего эго и его дуализма.
В буддизме есть бодхисатвы; это просветленные существа, которые после пробуждения посвящают свою жизнь тому, чтобы помогать другим достичь того же. Бодхисатвы существуют, потому что мы нуждаемся в их помощи на собственном пути. Для пробуждения требуется трансцендентная энергия; это работа благодати. Зачем нужны Авалокитешвара, бодхисатва сострадания, Ваджрапани, бодхисатва силы, приносящий просветление, бодхисатва Ваджракилая, мгновенно преодолевающий препятствия? Эти силы в буддизме олицетворяют благодать, без которой наша практика не будет полной. Это способы признания, что сострадание, просветление и свобода от страха и желаний в конечном счете являются дарами свыше и никакими усилиями их не достичь.
Бодхисатва не привязан к личному просветлению. Это означает, что он не отождествляет себя с ним, не концентрируется на нем и не вкладывает в него энергию. В результате мы расширяем свой репертуар щедрых реакций, то есть становимся более изобретательными в способах любви. Такое обращение личной благодати в мировое служение является следствием альянса эго и Самости. Противоборствовавшие до этого силы теперь плодотворно сосуществуют, и направленность трех качеств — трех благодатей — Самости на других людей несет благо для всего человечества.
Как известно, любому обществу необходима центральная власть. Самость — это центральный орган власти психики, эго ему подотчетно. «Моя истинная Самость глубже ада», — сказал великий немецкий мистик и богослов Мейстер Экхарт. Архетипическая негативная тень коллективного бессознательного человечества есть принцип зла или склонность к злу, но не личное качество человека. Ее в нас нет, но она может нас захватить. Вот почему отдельные индивиды становятся антисемитами и начинают верить лидеру, вынашивающему планы вопиющего насилия и несправедливости. Когда Самость потревожена, она создает порядок, поскольку носит компенсационный характер и стремится к восстановлению баланса. Именно так возникает массовая проекция на спасителя или фюрера. Современному обществу не хватает объединяющего религиозного контейнера для урегулирования своего хаоса, потому оно и становится легкой добычей для гитлеров.
Архетипическая тень слишком огромна, чтобы кто-то мог в одиночку ее интегрировать. Но ей можно противостоять, как это сделал Иисус с Сатаной в пустыне или Будда с демонами. Архетипический дьявол — это метафора мировой тени, которая требует не интеграции, а сдерживания или экзорцизма[3]. Бог и Сатана — это метафоры двух сторон одной монеты, очень ценной в царстве психической целостности. Как показала менявшаяся лояльность людей к Гитлеру, мы иногда можем проецировать обе стороны на одного человека. Святой Михаил — архангел, а не человек, — один из тех, кто способен противостоять коллективной тени, которая сама представлена архангелом, Люцифером, ибо она выходит за пределы чисто человеческого. Для рассказа этой космической истории были использованы максимально правильные персонификации. (Обратите внимание, что персонификация и метафоры — это не проекции. Это признание, что реалии природы есть сущности с живой психикой.)
Мост, соединяющий наше эго с Самостью, называется душой. Это точка, в которой сходится сознательное и бессознательное. Это сокровищница образов, которые отражают и вмещают в себя обширные просторы нашей психической жизни. Универсальные архетипические образы являются достоянием всего человечества. Они приходят к нам в состоянии бодрствования в форме психического осознания и через синхронию, то есть через значимые и случайные совпадения. Они посещают нас в нашей бессознательной жизни в сновидениях, и тогда мы можем сознательно расширять сны посредством активного воображения, внутреннего диалога с фигурами своего сна. Душа — это древнее хранилище универсальных образов, которые ждут, чтобы их нашли в каждом человеке уникальным способом и в уникальное время. Эти образы подобны словам в словаре: вот они все перед тобой, только выбирай нужные, восхищайся ими, лелей их одно за другим.