Тысяча шагов в ночи. Страница 32

Он прервался, и на губах заиграла улыбка, как будто возражения забавляли его.

– Почему нет?

– Так много людей погибнет.

– Разве это не достойная цена? За свободу? От этого? – Он мягко потрепал девушку за узел в волосах. – Только не говори мне, что ты счастлива под каблуком Омайзи? Не говори, что считаешь справедливыми возведенные ими порядки Ты женщина и служанка, Ишао. Не говори мне, что в Аваре, как тебе теперь стало известно, правила не связывают тебя с мужчиной и домашним хозяйством, которое ты должна вести ради него. Не говори мне, что не страдала от этих ограничений.

Она не могла согласиться принести народ Авары в жертву ради уничтожения Омайзи, как и не могла не согласиться с тем, что остальная часть сказанного Туджиязая была правдой.

Она была связана. Действительно закована в кандалы.

Слои общества при Омайзи не были справедливыми.

– Не говори мне, что не разнесла бы все на куски, будь у тебя шанс, – пробормотал доро ягра, и его пальцы слегка коснулись ее ключицы. – Я могу подарить тебе этот шанс. Прошлой ночью я почувствовал, как в тебе бурлит сила… и желание.

Монстр.

Королева.

Богиня.

«Да», – прошептал голос внутри нее.

Миуко вырвалась из его хватки.

– Единственное, чего я желаю, – это свободы.

– Почему? – Голос Туджиязая стал раздраженным. – Бежать, умоляя, к жрецам Амьюнаса? Чтобы избавиться от единственного, что делает тебя хоть сколько-нибудь ценной?

Другая девушка, возможно, восприняла бы это как оскорбление. Но для Миуко – которая большую часть своей жизни считала себя некрасивой и бесполезной и которая только на прошлой неделе обнаружила, что обладает рядом других качеств, как храбрость, выдержка, стойкость и верность, например, которые совершенно недооцениваются в женщинах, – в этом не было ничего особенного. Возможно, она и не понимала, как вписаться в этот мир, потому что больше не была простой девушкой из прислуги, но Миуко знала себе цену.

Она рассмеялась. Ее смех разнесся по садам, прокатился над нижними этажами замка, крышами и кронами деревьев, прежде чем присоединился к горному ветру, свободному, даже если сама Миуко не была таковой.

Поначалу Туджиязай выглядел растерянным. Затем улыбнулся.

– Ах. Хоть мы и связаны, мы двое, как темная и светлая стороны луны связаны навечно, ты по-прежнему веришь, что сможешь сбежать от меня.

– Да, – сказала она. – И я обещаю тебе, что не перестану пытаться.

– Почему? – Он озадаченно нахмурил брови. – Ради Гейки? Ты никогда больше не увидишь ацкаякина.

Уверенность Миуко пошатнулась.

– Ты этого не знаешь.

– Я знаю гораздо больше, чем ты думаешь, Ишао. Он исчез задолго до того, как мы покинули лес.

Она резко повернулась к нему.

– Что значит «исчез»? – В ее голове промелькнули образы Гейки, пронзенного одним из охотничьих ножей, Гейки, лежащего лицом вниз в ручье, Гейки…

Нет.

Туджиязай играл с ней. Он был вынужден делать это.

– Откуда ты знаешь? – огрызнулась Миуко.

Принц-демон смотрел на нее горящими глазами, и его безмолвие было настолько тревожным, что Миуко отступила на шаг, отчего еще один клочок травы засох у нее под ногами.

– Туджиязай? – Неуверенность сквозила в ее голосе. – Скажи, что ты ничего с ним не сделал.

В ответ он лишь улыбнулся.

26

Цена мести

Запертая в своей комнате в башне на весь остаток дня, Миуко решила, что лучший вариант действий – ждать у двери, а когда войдет следующий человек, ударить его по голове и побежать в сторону сада, где по крышам пробраться в помещения для прислуги, как делал это Туджиязай, когда был человеком. Оттуда она смогла бы найти выход из замка. Ради этого она поставила около порога кувшин с водой, чтобы воспользоваться им, когда представится возможность.

Однако, как назло, следующим вошел Туджиязай.

Кувшин опустился.

Туджиязай изящно отмахнулся от него, и тот выпал из рук Миуко и разбился вдребезги о пол. Миуко выругалась.

Держа под мышкой бумажный сверток, Туджиязай закрыл за собой дверь.

– Какое странное применение кувшину.

Она отступила назад, настороженно наблюдая за ним.

– Почему ты так пятишься? – Доро ягра усмехнулся. – Ты ведь не краб.

Миуко не улыбнулась.

– Сегодня вечером ты поужинаешь со мной.

– Нет.

Как будто не услышав отказ, он положил бумажный сверток на матрас.

– Это для тебя, – произнес он.

– Что это?

– Подарок.

– Еще один?

Он слегка улыбнулся.

Под его выжидательным взглядом Миуко развязала бечевку и раскрыла бумагу. Внутри оказались парадные одежды, расшитые золотыми цветами и фазанами, летящими по небу, прикрыв солнце в хвостовых перьях. Приподняв тяжелый воротник, она задумалась, из чистого ли золота были эти нити.

Гейки знал бы.

Если бы он был здесь.

Если он еще был жив.

– Я не знаю, что сказать, – искренне произнесла Миуко.

– Не говори ничего. Надевай это.

– Я уже одета.

– Ты ведь можешь и раздеться, не так ли? – принц-демон снова улыбнулся. – Или я должен тебе помочь?

Зная, что он снова начнет угрожать жителям замка, если она откажется, Миуко повернулась к нему спиной, пытаясь развязать узел на поясе. Она позволила одеянию медленно соскользнуть с плеч, каждую секунду ощущая пристальный взгляд Туджиязая на ее затылке, шее, тонком нижнем белье.

Миуко была благодарна за узкие брюки и длинные перчатки, закрывавшие ее ноги и руки, но воротник сорочки опускался ниже ключиц, а изгибы груди виднелись сквозь тонкую ткань, отчего она чувствовала себя беспомощной и обнаженной.

– Повернись, – сказал Туджиязай.

Она покорилась, стиснув зубы, чтобы не закричать.

Он подошел ближе и потянулся к кайме ее нижнего платья, приподнимая его над поясом штанов, пока не показался треугольник темно-синей плоти в нескольких дюймах от костяшек пальцев.

– Я мог бы носить твою кожу как броню, – прошептал Туджиязай, своим дыханием касаясь ее горла. Миуко подавила дрожь, когда он растопырил пальцы, задержавшись напротив ее кожи. – Чудесно.

Она напряглась. Миуко не думала, что у него при себе имелся нож – она не видела ножен, – но он мог спрятать лезвие где угодно в своем убранстве.

Внезапно Туджиязай отдернул руку.

Миуко выдохнула, когда он отступил на несколько шагов и с недоумением посмотрел на нее.

– Интересно… – пробормотал он скорее себе, чем ей, будто она не слушала. Будто ее там вообще не было. Он наклонил голову, изучая ее отсутствующим взглядом.

Не было никакого предупреждения. Никакого знака.

Но она почувствовала, как от него полыхнуло жаром, словно от искры, вспыхнувшей на погребальном костре.

Кровь Миуко застыла в жилах. То, что она ощутила в лесу, когда он заставил окружающих вымещать свою злобу на ближнем, не шло ни в какое сравнение с леденящей душу яростью, которая охватила ее сейчас. Она пронеслась сквозь нее подобно снежной буре. Миуко могла заморозить мужчину прямо на месте. Заморозить его сердце и содрать плоть с костей. Она была холодна, преисполнена ярости и внушала благоговейный ужас.

Она чувствовала себя могущественной и, упиваясь этой силой, понимала, что он совершил ошибку.

Туджиязай сделал ее достаточно сильной, чтобы суметь остановить его.

Сорвав зубами перчатку, Миуко налетела на него.

Они боролись. Она царапалась, раздирала все подряд, жестокая и необузданная, как дикая тварь. Он принимал все с невероятным спокойствием, с любопытством, не обращая внимания на то, как она пинается, царапается, разрывает его богато расшитые одежды, впивается своими проклятыми пальцами в кожу.

Торжествуя, Миуко заглядывала в его лишенное глаз лицо, с нетерпением предвкушая, когда черты сморщатся, почернеют и увянут, а он умрет.