Мой чужой дом. Страница 18
Фиона начинает снимать с сына многочисленные слои одежды, а я смотрю и диву даюсь: до сих пор не верится, что моя сестра стала матерью. Она всегда твердила, что ни брак, ни дети ей не нужны – и тем не менее вот она, примерная жена и мать.
Я медленно отворачиваюсь, охваченная воспоминаниями. В детстве нам безумно нравился шторм; во время корнуоллских каникул в ненастные, ветреные дни мы сидели в автофургоне и слушали грозный рокот огромных валов, наскакивающих на берег. Когда волнение утихало, мы с Фионой выходили на охоту за сокровищами: занятными корягами и прочим разномастным добром, вычерпнутым с морского дна. Однажды осенью сестре попалась закрытая жестяная банка с японской этикеткой. Она с благоговением принесла ее в фургон и водрузила, точно вазу, на стол. Несколько часов мы гадали о ее возможном содержимом. Нас будоражила экзотичность находки – наглядное свидетельство того, что океан объединяет континенты.
Без лишних церемоний, с сосредоточенно сведенными бровями, Фиона вскрыла загадочную банку, заглянула внутрь и, зажав рот ладонью, отпрыгнула назад.
– Фу, гадость! – воскликнула она сквозь пальцы.
Следом заглянула я: там поблескивало нечто студенистое, моллюскообразное, слизкое, покрытое солью. Я вывалила странную массу в миску, чтобы рассмотреть получше, даже подцепила кусочек зубочисткой и вынесла на свет. Сестра тем временем твердила, что надо немедленно это выбросить, а когда я понесла непонятные останки к двери, наигранно затряслась от омерзения. На выходе случился казус. То ли ветер качнул дверь, то ли я не рассчитала расстояние – помню лишь одно: толчок, миска качается, и воняющая рыбой жижа выплескивается Фионе на ноги, стекая прямо под язычок ее новеньких вишневых «мартинсов».
Ну и вой тогда поднялся! Настоящая шекспировская трагедия со сбрасыванием ботинок, обвинениями и криками, что я нарочно. Ни тысячи извинений, ни мытье обуви не помогло – Фиона ходила мрачнее тучи. Ровно до того момента, пока я не надела свои резиновые сапожки, набитые, как оказалось, консервированным тунцом. Пока мать отчитывала сестру, та одарила меня самодовольной улыбкой, будто говоря: «Вот тебе!»
Воспоминания прерывает телефонный звонок. Редактор. Искушение дождаться переадресации на голосовую почту велико, но я пересиливаю себя и в последний момент беру трубку.
– Эль, – отрывистым голосом говорит Джейн, – у тебя все в порядке? Мне только что звонил редактор журнала «Ред». Ты не пришла на интервью.
Какое интервью? Меня бросает в жар. То, что должно быть назначено интервью, я помню, но то, что оно назначено на сегодня…
– Я думала, ты предупредишь меня по почте.
– Я предупредила. На прошлой неделе.
Не помню, чтобы видела письмо от Джейн.
– Прости, я ничего не получила.
Повисает пауза.
– Эль, ты даже ответила. Сказала, ждешь не дождешься.
Правда? Перед глазами всплывает лента писем, забивших мой ящик за последние недели, многие из которых требовали ответов. Действительно, как-то в разгар бессонной ночи я энергично принялась их просматривать. Наверное, ответила на автопилоте, а в ежедневник не внесла.
– Прости, Джейн. Я все напутала. Это из-за рукописи, только о ней и думаю. Я свяжусь с редакцией журнала и принесу извинения.
– Да уж, пожалуйста…
Разговор окончен. Мысленно проклинаю себя на чем свет стоит. Я просто в шоке.
Ко мне возвращается Фиона, оставив Дрейка резвиться у воды.
– Кто звонил?
– Мне полагалось быть в Лондоне. Прямо сейчас. Я пропустила интервью с журналом «Ред», – говорю я, не поднимая взгляда от телефона и прокручивая письма.
Где же доказательство? Где мой ответ?
Так. Вот он. Отправлен несколько дней назад.
Кому: Джейн Райли
Дата: Пятница, 5 ноября
Тема: Re: Интервью журналу «Ред»
Джейн, спасибо! Все отлично.
Жду с нетерпением.
Всего доброго!
С мучительным стоном я запрокидываю голову. Я знаю, сколько труда стоит моему издателю организовывать такие мероприятия. Шансы, что интервью перенесут, ничтожны.
– С тобой все в порядке?
Я устало провожу ладонью по лицу.
– Забыла… Поверить не могу. Судя по голосу, Джейн рвет и мечет.
– Все мы что-то забываем, – произносит Фиона.
– Ты-то никогда в жизни не пропускала важные встречи! – Слова звучат неожиданно резко. – Не обижайся. Просто я выжата как лимон. Ненавижу это состояние – в голове туман, промахи на каждом шагу… Проклятая бессонница.
– Не волнуйся, пройдет, – ободряюще говорит сестра. – Просто на тебя давит срок сдачи книги.
– Наверное, – рассеянно отвечаю я, отводя взгляд.
Мы карабкаемся на песчаный холм к машине Фионы. На душе неспокойно из-за ситуации с интервью, я стараюсь отогнать тревогу – переключаю внимание на Дрейка. Придерживая пухлую ладошку, я помогаю малышу на самых крутых участках тропы.
Фиона как ни в чем не бывало продолжает беседу, пытаясь меня развеселить.
– Придешь во вторник на посиделки книжного клуба?
Неожиданно. После приглашения Лоры и Мейв на моем выступлении в библиотеке она ни разу не заговаривала о клубе.
– Конечно. Но только если ты не возражаешь… – неуверенно говорю я.
– А почему я должна возражать?
– У тебя здесь своя жизнь. Не хочу, чтобы это выглядело как вторжение с моей стороны.
– Не глупи! Я думала, наши собрания покажутся тебе несколько… провинциальными. Ты ведь теперь мировая знаменитость, признанный талант.
– А канапе будут?
– Надо сообразить что-нибудь подходящее к шампанскому.
Дрейк вырывает руку и мчится вверх по песчаному склону, только помпон на шапочке подпрыгивает.
Когда тропинка становится шире, сестра нагоняет меня, и мы идем рядом. Спустя несколько минут каждая сядет в свою машину, Фиона с Дрейком поедут к себе домой, я – к себе.
А за дверью меня ждет тишина, отражающаяся эхом от белых крашеных стен. Не хочу туда! Я ищу любой повод, чтобы задержаться за пределами дома.
Сама не понимаю, что со мной творится. Дом на вершине скалы всегда был для меня святилищем, однако после возвращения из Франции все стало по-другому. Будто дом мне больше не принадлежит.
Я оборачиваюсь к сестре.
– Забыла сказать – мамина брошь пропала.
– Серебряный стриж?
Я киваю.
– По-моему, ее прихватили арендаторы.
– Как? – потрясенно спрашивает она. – Где ты ее оставила? В шкатулке с драгоценностями?
– Нет, брошь была приколота здесь, к пальто. – Я показываю место. – Оно висело в прихожей во время моего отъезда.
Озабоченность на лице Фионы сменяется изумлением.
– Тогда она, скорее всего, просто отстегнулась и упала.
– Возможно. Но у меня такое чувство…
– Чувство? – усмехается сестра.
Чувства не по ее части – она работает только с фактами. Фиона никогда бы не произнесла фразу «У меня такое чувство…».
– Сложно объяснить. Просто я чувствую, что ее взяли. Дело не в одной броши. Еще разбито пресс-папье. И… – Я уже готова рассказать об обведенных в романе словах «Ты лгала», однако в последний момент передумываю.
Возникнет слишком много вопросов.
– Пожалуй, я свяжусь с Джоанной, – говорю я вместо этого.
– И что ты ей скажешь?
– Не знаю. Просто… Хочу понять, что она за человек. Убедиться, что она вообще существует.
– Существует? Эль, сама себя послушай! – восклицает Фиона. – Джоанна и ее семья въехали в твой дом, плату перечислили, при отъезде все оставили в лучшем виде. И теперь ты решила навести о ней справки!
– Не собираюсь я наводить справки. Просто хочу с ней связаться. Чтобы успокоиться.
– Я понимаю, жить одной в большом доме тяжело. Естественно, что ты вздрагиваешь от малейшего шороха. Просто не надо жить в своем воображении. Договорились?
– Ты о чем?
– Послушай, я не намерена тебя поучать, говорить, что ты раздуваешь из любой мухи слона, но и поощрять твои страхи не собираюсь. А это и есть страхи. Ты писатель, Эль. Воображение – твой инструмент.