Амина-кислота. Страница 10

– Это же не просто присмотр, это же и для меня наказание за непокорность, – сказал дед, – тут же никто не думал сделать так, чтобы было как лучше. Тут наоборот. И меня наказали, и её тоже за что-то видимо. Наказать-то наказали, но жить она почему-то должна, пусть и вот так. А может быть, для Воланда именно так и надо. Может быть, для него это и есть идеальный вариант.

– А как вас зовут? – вдруг спросила Маша.

– Вам имя или прозвище? – спросил дед.

– Всё равно, как вам привычнее и удобнее, – сказал я.

– Я это, – немного смутился дед, – мне бы прозвище было лучше. Тут ведь какое дело… я же огненный маг! И вроде как сильный… был… – дед неожиданно загрустил, но тут же спохватился, – так вот, когда способность эта у меня проявилась… а ведь поначалу это же как цирк был, кто чего научился делать, всем тут же начинали показывать… это потом уже проблемы начались и всё в тартарары полетело… да… – и дед погрузился в свои мысли, видимо, вспоминая былую жизнь.

– Ну, вы огненный маг, – напомнил ему я, – и что?

– А то, – встрепенулся дед, – что молодёжь во дворе моего дома, когда об этом узнала, то дали мне прозвище: Фаер! Огонь значит по-английски… вроде бы…

– Ну да, – поддержал его я.

– Ну вот, мне это дюже понравилось тогда. Они-то надо мной шутили, даже издевались немного. Деда Фаером называть. Я понимал, но мне всё равно нравилось. Так и закрепилось. Если будете меня Фаер звать, буду благодарен. Меня уже давно так никто не называет, это напомнит мне о былых временах. А имя… да шут с ним, с именем! Оно осталось в прошлом, в старом мире, которого больше нет. А я дед Фаер!

– Фаер так Фаер, – сказал я, – как скажете, так и будет. Ваше имя, это ваше дело.

– И давайте на ты, а том когда вы мне выкаете, я почему-то неуютно себя чувствую, – сказал дед.

– Мы из уважения к возрасту! – попыталась оправдаться Маша.

– Да чего его уважать? – удивился дед, – возраст он и есть возраст. В общем, можете считать меня старым маразматиком, но говорите мне «ты Фаер».

Я подумал, что на самом деле деду то тыкал, то выкал, так и не определившись до конца как к нему обращаться. Но он сам расставил все точки.

– Ну, так что там с узницей, Фаер? История закончена или ещё нет? – спросил я.

Старик расплылся в улыбке из-за того, что я сразу же начал называть его, как он просит.

– Да вроде всё рассказал, что знал… – задумался он, – как будто ничего не забыл.

– Тогда покажи нам её, и мы попробуем вернуть тебе твой дар, – сказал я.

– Легче лёгкого, – сказал дед, воодушевившись, – идёмте за мной! – и он бодрой походкой зашагал по коридору, весело размахивая помойным ведром.

За время разговора с нами он понемногу оживал, а когда мы узнали его прозвище и тут же начали им пользоваться, так и вообще как будто сбросил лет десять. Он, конечно, был старым, но, видимо, не таким, как показалось нам с первого взгляда. Психология! Человек угасал в униженном заточении, но стоило только поговорить с нормальными людьми, которые отнеслись к нему с уважением, так сразу буквально преобразился и помолодел.

Шли мы не очень долго, и, судя по изгибу коридора, он был круговым. А в центре, как вскоре оказалось, и находился этот каземат Воланда.

Из кругового коридора в центр был только один проход. Заканчивался он в круглом зале, и по бокам имел ещё несколько входов в небольшие помещения. Там хранились продукты, и жил Фаер.

В центральном круглом зале, вдоль стен, стояли большие каменные параллелепипеды. То ли саркофаги, то ли каменные нары, то ли что-то ещё, но размером были как раз под человека. И было их двенадцать штук, шесть с одной стороны, и шесть с другой. А прямо напротив входа, на стене была распята девушка. Растянута на цепях звездой. Голова её свешивалась на грудь, длинные волосы закрывали лицо и переднюю часть тела.

То, что это девушка, вообще-то, сразу понять было трудно. Ну да, мужские первичные половые признаки отсутствовали, но это ведь дело такое… мало ли что могло произойти? И мы по умолчанию считали её девушкой, потому что её Фаер так назвал.

Всё её тело было тёмно-коричневого цвета, и кожа имела какую-то странную структуру. Как будто бы она вся была покрыта древесной корой. Мы подошли поближе, чтобы лучше рассмотреть.

Фаер нас опередил, подбежал, поставил на пол ведро и пододвинул его ногой под девушку.

– За чистотой надо следить! – сказал он, – а то давно бы уже в дерьме утонули здесь.

– Это грязь на ней, что ли, такая? – спросила Маша, имея в виду её кожу.

– Нет, не грязь, – покачал головой Фаер, – это кожа у неё такая. Я её протираю мокрой тряпкой через день. В гигиенических целях, – на всякий случай добавил он, чтобы мы не подумали чего не того. Но подумать такое было сложно, потому что девушка, мягко говоря, не выглядела привлекательной… да и живой тоже.

– А сколько она уже так висит? – спросила слегка дрожащим голосом Маша, на которую увиденное произвело сильное впечатление, – разве можно долго прожить в таком положении?

– Я когда сюда попал, думал, со дня на день окочурится, – сказал Фаер, – но нет. Жива до сих пор, и вообще не меняется. Какой была сначала, такой и осталась. Магия, не иначе!

– Фаер, ты же не очень стремишься свои обязанности надсмотрщика хорошо исполнять? – спросил я.

– Ты что имеешь в виду? – напрягся дед.

– Хочу снять её с цепей, – сказал я, – не знаю, чем ей это может помочь, скорее всего, ничем, но неправильно всё это. Не должно так быть.

– Да снимай, мне-то что! – искренне сказал Фаер, – я бы, может, и сам давно её страдалицу снял, только вот не по силам мне это. А если ты смогёшь, то сними, я против не буду. А насчёт того, что отвечать за это придётся, так ты вспомни, о чём я вас в первую очередь попросил!

– Это да, но спросить всё же надо было, – сказал я, – сейчас её снимем, а потом и тебе дар попробуем вернуть. А потом делай что захочешь.

– Теперь у меня на первый план выходит желание Воланда убить. Если получится дар вернуть, то такой шанс появится. Небольшой, но появится. С удовольствием рискну! Пусть это будет и последнее, что я сделаю в своей жизни, – сказал Фаер, – умру, так сказать, в бою!

И когда он это произнёс, плечи у него расправились ещё сильнее, в глазах блеснул решительный огонёк.

Я с уважением кивнул. Хороший дед, попавший в сложную ситуацию… впрочем, как и мы, как и многие другие… и, похоже, как и эта девушка, с которой сотворили что-то непонятное и содержат теперь в нечеловеческих условиях.

– Воланд заслужил смерть, – сказал я, – думаю, скоро уже выстроится очередь из тех, кто хотел бы его убить!

– Чур, я первый! – поднял руку Фаер, – мне по возрасту положено!

– Не возражаю! – сказал я, – для нас это не главная задача. Для начала мы хотим отсюда выбраться живыми, а потом уже будем думать, что делать и с Воландом, и с этим местом.

Я направился к висящей девушке, чтобы понять, как её лучше снять. Осмотрев крепления, я составил последовательность действий.

– Так, значит, сначала освобождаем ей ноги, – сказал я, – Мань, потом ты садишься мне на шею и освобождаешь сначала одну руку, потом вторую. Так просто мы не дотянемся нормально.

– Интересно посмотреть, как вы будете это делать! – сказал Фаер и уселся на один из каменных саркофагов.

– Ноги я могу сам освободить, – сказал я.

– Нет, давай по одной, – сказала Маша, – я же ещё не пробовала это заклинание с полным потенциалом.

– Давай! – кивнул я, – потренируешься. Можешь обе ноги сама освободить.

– Думаю, одной вполне хватит, сказала Маша, – но ты постой рядом, подстрахуй, придержи ей ногу.

– Хорошо, – сказал я, отодвигая ведро, чтобы оно не мешало.

Маша присела возле места, где кандалы обхватывали ногу девушки. Положив руки на железо, кинетик закрыла глаза и применила заклинание. Для нас, правда, это не имело никакого внешнего эффекта. Но я по Машиному виду понял, что она уже закончила.

– Стукни железкой о стену, – сказал я и подставил руку под ногу девушки, чтобы она не упала слишком резко.